Песня для Корби

_____
Проснулся он от звука шипящего масла и сытного запаха жареного мяса, который затягивало на балкон через приоткрытую дверь. Перевернувшись на спину, Корби увидел отца Ника. Тот хозяйничал без передника, на нем были только шорты и красная майка без рукавов. По большим умелым рукам тянулся темный узор вен, на плече была выбита группа крови и список аллергенов: следы занятий подводным спортом и пещерным туризмом. 
– Выспался?
– Здравствуйте. – Корби посмотрел на небо. Солнце висело где-то на полпути между зенитом и горизонтом, было жарко, но не как в середине дня. – А сколько времени? 
– Половина седьмого. Отбивную будешь? 
– Да, – обрадовался Корби. – Я не ел со вчера. 
– Тогда вставай и приводи себя в порядок. 
Корби замер в нерешительности в дверях балкона. 
– Ник сказал Вам? 
Олег Борисович стоял вполоборота, переворачивая деревянной лопаткой на сковороде мясо. Корби ждал, чувствуя, как сердце выпрыгивает у него из груди. Этот человек был первым и последним взрослым, который мог ему помочь. Все другие варианты казались равно паршивыми. 
– Живи, – сказал, наконец, Олег Борисович. – Только одно условие. Каждый третий раз в магазин ходишь ты. Еду берешь на свои деньги. Мой пацан сказал, что они у тебя есть. 
– Конечно, – выдохнул Корби. – Вы меня спасли. 
Мужчина пожал плечами и продолжил катать отбивную по раскаленной, плюющейся маслом сковороде. Корби прошел в ванную и поставил стаканчик со своей зубной щеткой рядом со стаканчиком Ника. Он нашел новый дом. В четырех кварталах отсюда, в полутемной пустынной квартире, был его дед. Корби представил, как старик склоняется над помятой газетой, вписывая кривые синие буквы в просветы черной решетки кроссворда, и его передернуло. 
– Не думай о нем. Думай о том, что ты все еще похож на небритого похмельного урода, и пока ты будешь таким, сегодняшнее утро не перестанет преследовать тебя. 
Отражение немо шевелило губами. Корби подсоединил к сети серебристое тело электробритвы и начал стремительно расправляться со щетиной. Крошечные волоски превращались в пыль. В мерном жужжании вибролезвия были покой и торжество цивилизации, жизнь. Закончив бриться, Корби почистил зубы, умылся, взъерошил волосы полотенцем. Махровая ткань все еще пахла деньгами и ружейным маслом. Он искренне улыбнулся и присмотрелся к своему отражению. Кожа после бритья стала гладкой и притягательной, на лбу чуть пульсировала голубая венка. Волосы, еще влажные, стояли дыбом; он привычно зачесал их назад и решил, что теперь выглядит на четыре с плюсом. Только небольшое кровоизлияние под глазом портило вид. 
– Как лицо? – поинтересовался Ник. Корби вздрогнул и понял, что тот уже некоторое время стоит у приоткрытой двери ванной. 
– Краснота прошла. 
– А синяк нет. 
– Твой отец разрешил мне остаться. 
– Мой отец отличный мужик. Но не дай ему пропить все твои деньги. 
Такого предупреждения Корби не ожидал. Ему пришло в голову, что он был слишком легкомысленным со своими барышами. Никогда раньше он не держал в руках такую сумму. Она казалась ему огромной, но он мог быть глубоко не прав, ведь он никогда не жил на свои деньги. Корби решил, что ни в коем случае не будет считать бабки на глазах у Олега Борисовича, и тем более не станет показывать ему, где они лежат. 
Когда он вернулся на кухню, поздний обед был уже готов. Они едва уместились за маленьким столиком. Корби досталось место напротив Олега Борисовича. Он дипломатично притих и ел, изредка выдавая свое восхищение кулинарными способностями хозяина дома. Тот выглядел довольным. 
– Куда будешь поступать? 
– Я еще не решил. Дед хотел, чтобы я учился на юриста, и я хорошо готовился к ЕГЭ по русскому, истории и обществознанию. 
– Пока оценок нет, это пустой разговор, – сказал Ник. – Можно готовиться к математике, а случайно сдать на пять химию. 
– Да, но даже если у меня хорошие оценки только по моим трем предметам, я могу поступать много куда. Например, на историка или психолога. 
– А не хочешь в театральный? – предложил Олег Борисович. – У тебя модельная внешность. С таким лицом будешь зарабатывать деньги, почти ничего не делая. Только не дай себе потолстеть и держись в форме. 
Корби подумал, что, наверное, перестарался, когда приводил себя в порядок. 
– Я никогда не был к этому расположен, – двусмысленно заметил он. Ник усмехнулся. 
– К нам приходят ребятки сниматься в рекламе, – жуя, продолжал Олег Борисович, – так играть вообще не могут, даже улыбаются в камеру ненатурально. Но у них классный вид. Не знаю, что они с собой делают. В качалку, наверное, ходят. – Он встал, открыл холодильник, вернулся за стол с банкой пива. – Хочешь? 
– Нет, спасибо. Мне вчера хватило. 
Олег Борисович посмотрел на сына. 
– Пап, я утром опохмелился. 
– А зачем вам леталка? 
Корби удивленно вскинул голову, но ничего не сказал. Он догадался, что это связано с уговором с Андреем, и тщетно пытался себе представить, о чем идет речь. 
– Просто классная вещь, – сказал Ник. – И еще, Ара интересуется твоей работой. 
– А… Ну, пусть заходит.
– Зайдет. 
– Тогда и камеру бери, и все остальное. 
– Круто. 
– Спасибо, – поддакнул Корби. У него зазвонил телефон. – Ара. 
– Легок на помине, – рассмеялся Олег Борисович. 
– Привет, – сказал Корби в трубку. 
– Здорово. Я уже подхожу к школе. – Голос у Ары был совершенно ошалелый.
– Ты рано. 
– Я просто не могу нести их домой! Они огромные и торчат из рюкзака. Меня пропалят. Может, вы придете пораньше?
– Ладно, я понял, – протянул Корби, хотя ничего не понимал. – Ник, Ара предлагает пораньше. 
Ник пожал плечами. 
– Мы почти доели. 
– Минут через двадцать. 
– Окей. Буду ждать. 
– Давай. – Корби спешно запихнул в себя остатки отбивной и вытер тарелку корочкой черного хлеба. Он чувствовал, как его захватывает желание увидеть трофеи друзей. Что бы это ни было, что бы теперь ни выкинул Андрей – в любом случае, вечер пройдет необычно.
  
Глава 4
 
БАНДА
 
К школе они подошли без четверти восемь. В рюкзаке у Корби лежал пистолет, жестяная коробка с промасленной тряпкой и деньги; ворох одежды и другие свои вещи он оставил у Ника. Ник, перекинув ремень через плечо, аккуратно нес черную спортивную сумку. Из-под молнии, застегнутой не до конца, выглядывало, отсверкивая на солнце, серебристое ребро. Корби догадывался, что это крыло, но с уверенностью сказать не мог. 
Территория школы была обнесена весьма условным бетонным заборчиком – покосившиеся рифленые блоки всего на метр выступали из земли, калиток не было и в помине. На прогретой солнцем вершине ограды сидел Ара, болтая ногами и потягивая что-то из пластикового стаканчика. Корби и Ник издалека помахали ему. Черный брат приветствовал их жестом тоста.
– Что это он пьет? – спросил Ник. 
Ара, чуть запрокинув голову и щурясь, подставлял лицо солнцу. К его темным щекам прилила кровь, отчего он казался еще смуглее, чем обычно. 
– Эй, Джим, – хрипло крикнул Ник, – ты опять разграбил хозяйские погреба? 
– Не бейте меня, масса! – звонким голосом взмолился Ара. – Тетя Сара сказала, что вино помогает от бородавок. 
Корби прыснул от смеха. 
– Когда ты успел набраться? 
– Я не набрался. Выпил всего три стаканчика. – Черный брат многозначительно посмотрел вниз. Из его рюкзака выглядывали матовые горлышки трех глиняных бутылок в плетеной обвязке, с красными восковыми печатями на пробках. В центре каждой печати был продавлен витиеватый крест, а вокруг извивались непонятные армянские буквы. Одна из печатей была сорвана.
– Ты принес это в качестве трофея? – с сомнением спросил Корби. – Как-то несерьезно. Выпивка продается в любом магазине.