Смерть ростовщика

В обжорстве заместитель казия и Кори Ишкамба стоили друг друга. Разница между ними заключалась в том, что если ростовщик имел обыкновение наедаться в чужом доме, у своих должников или обедать у учеников медресе в сданных им кельях, угощаться на свадьбах и общественных пиршествах, устраиваемых другими, принимать участие в трапезах торговцев, сидящих в своих лавках, если он никогда сам не тратился на приготовление пищи, то заместитель казия угощался не только у кишлачных богатеев, но и в своем доме на средства, награбленные у подвластных ему бедняков. Приказывая готовить дорогие кушанья, он приглашал друзей, вроде Кори Ишкамбы, или же людей, связанных с ним делами.
После того как заместитель казия и его гость с неменьшим {28} аппетитом прикончили и жареных кур, дошла очередь до чая. Во время чаепития Кори Ишкамба рассказал, ради чего прибыл в селение, сообщил о своей договоренности с Хамра Рафиком и попросил разъяснить, что это за человек.
Заместитель казия сказал, что Хамра Рафик — дехканин среднего достатка; работник он старательный, имеет пять танапов земли, одного рабочего вола и корову.
— Это человек правдивый, простодушный и доверчивый. Именно поэтому, по пословице «убежал от дождя — угодил под желоб», он попал в ваши сети, спасаясь от сельских ростовщиков.
Кори Ишкамба самодовольно рассмеялся.
— Скажите уж прямо — тебе попалась молодая, молочная, долгодоящаяся корова! — Потом он спросил серьезно и встревоженно: — А если такого простодушного, доверчивого человека какой-нибудь мой соперник собьет с пути, что тогда делать мне?
— Тогда, — растягивая слова, заговорил хозяин, — поможет хорошо подготовленный, оформленный в соответствии с шариатом, подкрепленный печатью кази-калона документ, который действует, как великолепно отточенный нож. А пустить этот нож в дело, снять при помощи его с коровы шкуру, отделить голову и ноги и вручить вам — это уж будет моей обязанностью.
— Ну, коли так, — плотоядно улыбаясь, сказал Кори Ишкамба, — поскорее посылайте за Хамра Рафиком и оформите закладную на землю. Составим документ, и я тут же отправлюсь с ним в город и дам деньги. Боюсь опоздать, боюсь, что этот лакомый кусок кто-нибудь вырвет из моего рта.
— Придется ехать в тот кишлак, где он живет, и оформить сейчас же закладную в присутствии арбоба и почтенных стариков, ведь говорится: «Повидай сперва арбоба и тогда уж грабь селение». Дело, совершенное без ведома арбоба и почтенных людей селения, не даст плодов.
— Едем, скорее едем! — воскликнул ростовщик.
— Что ж, едем! — согласился заместитель казия и приказал слугам готовить лошадей.
* * *
Заместитель казия со своими служителями, а вместе с ним и Кори Ишкамба отправились в селение Бульмахурон. Кори Ишкамба никогда еще в свой жизни не садился на лошадь. Несмотря на это, вероятно, желая над ним подшутить, хозяин выбрал для гостя молодого, игривого, малообъезженного коня. Только они выехали, как конь под Кори Ишкамбой принялся шалить, пытался лягнуть других лошадей, вставал на дыбы, взбрыкивал задними ногами, делая вид, что защищается этим от лошадей, идущих сзади.
Кори Ишкамба, уцепившись обеими руками за луку седла, кричал: «Ой, я умираю!» и, не помня себя, ругал всяческими словами и заместителя казия, и дехкан селения Бульмахурон, и Хамра Рафика, и самого себя за то, что так сглупил и, прельстившись перспективой умножить свои деньги, подверг себя опасности разбиться насмерть при падении с лошади. Люди заместителя казия втихомолку издевались и подсмеивались над горожанином.
Если бы один из служителей, опытный наездник, не ехал бы рядом с Кори Ишкамбой и не направлял его коня, взявшись своей крепкой рукой за узду, необъезженная лошадь, конечно, понесла бы Кори Ишкамбу и, сбросив где-нибудь на дороге или в поле, могла бы даже его убить.
Когда заместитель казия со своим отрядом достиг селения Бульмахурон, над Кори Ишкамбой смеялись уже в открытую. Сам заместитель казия, несколько отстав, слегка подхлестывал коня Кори Ишкамбы камчой. Большая чалма Кори Ишкамбы размоталась и повисла на шее, как моток пряжи. Петли опутали все его рыхлое тело, полы обоих халатов — верхнего и нижнего — развевались, как тряпки на веревке.
Жители селения Бульмахурон, заслышав, что к ним едет заместитель казия, вышли к дороге встречать эту неожиданную напасть. Увидев Кори Ишкамбу, крестьяне, кажется первый раз в жизни, хохотали. Крики мальчишек и улюлюканье людей заместителя казия все больше волновали и заставляли плясать коня под толстым ростовщиком.
Когда отряд въехал во двор старшины селения — арбоба Хамида — и все слезли с лошадей, несколько человек окружили Кори Ишкамбу. Успокоив коня, они сняли и на руках отнесли бедного всадника на высокую глинобитную суфу перед домом. Когда его снимали с лошади и несли, он испускал душераздирающие вопли. Его одежда прилипла к растертым в кровь ляжкам. Каждое движение причиняло ему невыносимую боль.
  
X
 
Заместитель казия со своими служителями уселись на суфе, застланной ковром и мягкими тюфячками. Для Кори Ишкамбы, который не мог сидеть как другие, поджав под себя ноги, приготовили особое сиденье: положили вчетверо сложенный толстый мягкий ватный тюфячок, а по обеим сторонам его навалили подушки. Кори Ишкамба полулежал, опираясь на них, и со стонами переваливался с боку на бок.
Почтенные люди селения тоже забрались на суфу, расселись рядом с гостями. Хозяин, арбоб Хамид, приветствуя гостей обычным «добро пожаловать», уселся пониже. Его люди притащили жирного молоденького сосунка-барашка и зарезали на глазах у наиба. Это было знаком особого уважения.
После этого люди арбоба расстелили перед гостями скатерть. На ней разложили большие лепешки из пресного теста, замешенные на молоке, и маленькие сдобные кульчи {29}. Были поданы всевозможные фрукты. Перед гостями поставили чайники с чаем и пиалы.
Заместитель казия обвел внимательным взглядом дехкан в рваных халатах, что собрались у дома и сидели на корточках, опираясь спиной кто на ствол дерева, кто на глинобитный забор. Хамра Рафика среди них не было.
— А где же Хамра Рафик, — спросил наиб, — его не видно среди народа?
— Он земледелец работящий, времени даром не теряет. Сейчас, наверно, в поле, жнет пшеницу!
— Хорошо бы позвать его!
Арбоб послал одного из дехкан, сидевших у площадки, за Хамра Рафиком, недоумевая, зачем понадобился тот наибу. Потом спросил:
— Что за дело вышло с Хамра Рафиком? Может быть, выяснилось, что Турамурода убил он?
— Нет, — сказал наиб, — между ним и господином Кори имеется предварительная договоренность о предоставлении ему под залог денег. Вот сегодня, в вашем присутствии, мы оформим окончательно это дело. Составим необходимые бумаги.
Услышав этот ответ, арбоб, повернувшись к Кори Ишкамбе, сложил руки на груди и слегка поклонился, выразив ему таким образом свое почтение. Однако он не мог скрыть недовольства появлением городского ростовщика. Изменившись в лице, он взглянул на заместителя казия и сказал с видимой неприязнью:
— Что же, очень хорошо! Но ведь если в селении кто-нибудь намеревается продать землю, сад или дом, их сначала следует, по закону шариата, предложить тому, чье владение рядом. И только после того, как владелец соседнего участка откажется купить, продающий имеет право отдать их любому покупателю. Что таков закон шариата — вы знаете лучше меня. Так как в этом деле, когда покупателем является господин Кори, вы взялись выполнить обязанности арбоба сами — что же мы не возражаем!
— Я совсем не брался за дела арбоба, — примирительно сказал наиб. Он не видел для себя пользы в том, чтобы обидеть арбоба, своего первого помощника по части ограбления бедняков дехкан. — Сам Хамра Рафик объяснил это тем, что ему очень неприятно отдавать землю в руки соседей. Не знаю уж, по чьему совету отправился он в город и договорился там с господином Кори... Вы, конечно, понимаете, что ни господин Кори, ни какой-либо другой горожанин не намерены вести хозяйство в вашем селении, удаленном от города. Когда должник окажется не в состоянии выплатить свой долг вместе с процентами на проценты, господин Кори вернут свои деньги, продав землю. Что бы ни служилось, она все равно окажется вашей, или кому из жителей селения вы сочтете возможным отдать ее, тому и отдадите. Во всяком случае от того, что господин Кори направили свои стопы в кишлак, ни вам, ни кому-нибудь другому почтенному жителю вреда не будет. Они — человек полезный, приносящий людям божье благословение и выгоду!