Чужая невеста

— Удираю от тебя, — доложила она и лягнула его ногой.
— Ой! Черт! Лорелей, я сказал тебе, прекрати!
— Нет. Я хочу в Месу.
Не выпуская ее из рук, он подобрал джинсы.
— Я сказал, ты пробудешь со мной еще пять дней.
— Не хочу я ждать пять дней! — Разве сможет она провести с ним еще столько времени и не поддаться ему? Его нагота действовала на нервы. С ужасом она почувствовала: дело не только в этом — она готова снова влюбиться по уши.
— Ерунда. Придется подождать. А теперь стой тихо, дай надеть штаны.
Джек ослабил хватку, но только просунул ногу в штанину, как она вырвалась. Бросив джинсы, он схватил ее за руку, и она по инерции развернулась.
— Какой бес в тебя вселился?
 Онв нее вселился! Она не хочет в него влюбиться! Когда ее кулак коснулся его челюсти, оба вскрикнули. Неизвестно, кто больше удивился, он или она. Лорелей застыла, глядя в его помрачневшее лицо.
— Вот что, чертенок... — Джек сгреб ее в охапку и понес к ручью. — Не знаю, что с тобой такое, почему ты решила изувечить меня, но пора тебя остудить.
Она извивалась, колотила его руками и ногами.
— Немедленно отпусти меня!
— Как скажешь, милая. — И он бросил ее в воду.
  
Глава восьмая
 
Лорелей выскочила, отплевываясь.
— Негодяй, — прошипела она и откинула со лба мокрые волосы.
На фоне воды, вечернего солнца и темнеющей зелени она была прекрасна, как никогда. Мокрая до нитки, кипевшая от злости.
— Похоже, одного купания недостаточно, чтобы охладить тебя. Придется повторить.
Лорелей с криком кинулась на него... и снова полетела в воду. Вода ручьями стекала по лицу и шее, волосы цвета старого золота покрывали плечи королевским плащом, губы сжались в тонкую линию, щеки раскраснелись от гнева.
— Ты за это заплатишь, Джек Сторм, клянусь!
— Да ну? И кто же заставит меня платить? Ты? — дразнил ее Джек.
Рассвирепевшая Лорелей нравилась ему гораздо больше, чем та равнодушная особа, которая днем таскалась за ним по горам.
— Да. — Она будто выплюнула это слово.
Скрестив руки на груди, Джек улыбался.
— Милости просим. Заставь меня заплатить, радость моя.
Она опять бросилась на него, и опять он отразил атаку живого снаряда.
Когда ее голова показалась над водой, он ее приветствовал:
— Я все еще жду, Лорелей!
На этот раз она стояла на мелком месте, и Джек видел перед собой не только ее лицо, но и тело. Расцветшее тело женщины. У него пересохло во рту, и он отвернулся. И не заметил ее маневра.
Она в третий раз налетела на него и на этот раз столкнула в воду. Инстинктивно он уцепился за нее и увлек за собой. Оба вынырнули, откашливаясь и отплевываясь, и не успел он перевести дыхание, как Лорелей уже молотила его кулаками.
— Негодяй! Надменный тупица!
Джек схватил ее за руки и прижал к себе. Она билась и извивалась. Даже ледяная горная вода не могла охладить его пыл. Боже, как он желал ее... Она укусила его за плечо, заставив вскрикнуть.
— Ой! Ты дерешься, как девчонка.
— Я и есть девчонка. То есть женщина.
— Это я заметил. — Он взял в руки ее красивое лицо и осыпал его поцелуями. Как изголодавшийся странник, он впивал ее — ртом, зубами, языком. Желание рвалось из него, как лава из вулкана. Чувствуя, что теряет контроль над собой, еще миг — и он будет умолять ее или, того хуже, не дождется, когда она скажет «да», Джек отстранился, приподнял ее и отставил от себя, а сам пошел к берегу.
Лорелей позади раздраженно вскрикнула и послала ему вдогонку фонтан брызг. Он бы засмеялся, когда бы не боль в нижней части тела. Он мог бы взять ее, это чувствовалось. Лорелей всегда отзывалась на его жажду, и сейчас тоже. Но Джек вдруг понял, что хочет от нее не просто секса. Он хочет ее любви.
Джек вылез на берег. Ничего себе пират, издевался он над собой. Уходит от единственной женщины, которая ему нужна, потому что ему мало покорить ее тело — нужна ее любовь.
Не успел он сделать несколько шагов, как сзади послышался плеск воды; Лорелей снова налетела и свалила его в воду. Когда оба всплыли, она выпалила:
— Как ты смеешь сначала целовать меня, а потом бросать в воду, как... как дохлую рыбу!
— Стоп! Лорелей, я... — Она замахнулась, он перехватил кулак и, пока они боролись, зажал ее ноги у себя между ног, и она затихла.
Желание горело в ее глазах, окрашивая их в цвет жженого сахара. Губы дрожали.
— Лорелей, ты с кем сражаешься? Со мной или с собой? Ты же хочешь меня, милая, так же, как я тебя.
Она издала странный гортанный звук и потянулась к нему ртом. Застонав, Джек отстранился от нее.
— Дай мне услышать, как ты скажешь это. Признайся, что любишь меня, Лорелей.
Руки ее гладили его спину, бедра, ягодицы. Когда они осторожно коснулись заветного места, он зарычал. Не осталось ни слов, ни мыслей. Слова подождут. Джек стал расстегивать ее блузку. Ледяная вода омывала их тела, но он горел от внутреннего жара. Раздвинув блузку, он накрыл ладонями полные груди. Она прогнулась и выдохнула: «Джек!»
Дрожащими пальцами он боролся с застежкой на шортах и, когда ему удалось спустить их, почувствовал себя победителем Олимпиады. Заставляя себя не спешить, он проник к потаенному отверстию. Она вскрикнула и впилась зубами ему в плечо.
Неподалеку раздался всплеск. Лорелей окаменела. Джек повернул голову. «Черт!» Он заслонил собой Лорелей и уставился на старика, который в нескольких метрах от них наполнял флягу водой.
— Не обращайте на меня внимания, ребятки, — сказал он, завинтил крышку, отставил флягу и взял другую.
— Какого черта вы тут делаете?
Из-под нависших бровей смотрели выцветшие глаза; морщинистое лицо, седые усы — старику могло быть от пятидесяти до восьмидесяти лет.
— Разве не видишь? Наполняю фляги, сынок. Потом унесу их, и занимайтесь своим делом дальше.
А чем они занимались? Любовью. За спиной Джека Лорелей торопливо застегивала шорты и блузку. Она старалась не встречаться с ним глазами, и он понял, что она уже жалеет о том, что чуть не произошло.
— Такое больше не повторится, да?
Лорелей быстро взглянула на него. Что было в этом взгляде — желание? Сожаление? Трудно сказать. Она пригладила волосы и оглянулась.
— Скажи спасибо, что появился этот дед, иначе мы бы сделали ошибку, о которой потом пожалели бы. — Она вылезла на берег. Он выскочил из воды, не смущаясь своей наготы. У него нет ничего такого, чего старый хрыч не видел бы раньше. По дрожанию ее голоса было понятно, что случившееся потрясло ее. Но он не даст ей сбежать.
— Собираешься удрать?
— Нет. Я решила все вынести.
Тиски, сжимавшие ему грудь, ослабили хватку.
— Дорогая, осталось совсем немного. Как только мы найдем...
— Я иду на это, чтобы доказать, что я не приношу удачи и что судьба тут ни при чем. Нет никакого «мы». И не будет. Еще пять дней, Джек. С золотом или без золота, но я надеюсь, что ты сдержишь слово и отвезешь меня в Месу.
Старик раскашлялся, и Джек кинул на него свирепый взгляд; тот все еще наполнял бесконечные фляги. А Лорелей вдруг сказала:
— Похоже, ему не мешало бы поесть. Может, нам надо пригласить его на ужин?
— Смеешься? Пусть радуется, что я не разорвал его в клочья.
— Джек!
Он вздохнул.
— О Господи. Да не трону я этого старикашку.
Старик распрямился и потер поясницу.
— Джек, ну пожалуйста. Позови его к нам поесть.
— А в чем дело? Боишься остаться со мной наедине?
Вообще-то это он боялся. Что не найдет шахту. Что она не даст ему еще один шанс. Что, даже если он будет умолять ее на коленях, она все равно уйдет.
Лорелей раздраженно сказала:
— Нет. Просто неплохо было бы для разнообразия провести время за умной беседой, а не в разговорах о золотой шахте.
Могла бы сообразить, думала Лорелей, слушая, как Бенджамин Тимс рассказывает очередную историю про затерянную шахту. Какой же еще псих может оказаться в июле в этих горах, кроме искателя сокровищ?