День Гнева (СИ)
— Вот тот дом! — закричал Маритон, указывая пальцем на высокую развалину, похожую на двадцать этажей бетона после интенсивной бомбардировки.
— Отряд! Усиливаем наступление!
Пятнадцать человек, подавляя всякое сопротивление вокруг себя, устремились к зданию. Мятежники словно предвкушали момента и полезли из всех дыр — подвалы, углы, трущобные дома — отовсюду повылезали десятки оборванцев с древними винтовками и автоматами.
Маритон и Легат перешли на бег, желая как можно быстрее преодолеть сотню метров до здания, а солдаты ауксилии прикрыли их, подавив всеми возможными способами контратаку. Пространство готово треснуть от количества пуль и ярких прорезей залпов винтовок, от масс огня, которые плавили старенький асфальт.
Аккамулярий врывается в подъезд и щекой чувствует обжигающий жар плазмы. Легат выстрелил прямиком возле его головы и убил отступника, прячущегося в тени. Звуки боя остались на улице, но не потеряли силы звучания и интенсивности. Враг напирает, поэтому всё нужно сделать быстро.
— Что мы ищем?
— Кабинет одного из «Вольников». — Сухо даёт ответ Легат. — По моим данным он должен быть на первом этаже и я даже знаю где, идём.
Два парня вбегают на первый этаж и Маритон, выпуская остаток батареи в коридор, тем самым прожигая головы двум мятежникам. Легат с ходу стреляет в дверь под номером «1». Температура плазмы расплавляет замок, заставляя его плавиться и течь по древесине. А потом мощный удар подошвы сапога Легата крошит дверь в труху и Маритон вбегает вовнутрь, отстреливая каждого, кто держит в руках оружие.
— Вот, посмотри. — Указывая сквозь дым пистолетом на человека, забившегося под стол, говорит Легат. — Я знал, что найду его. Я делал это во имя Макшины, значит, не мог ошибиться. Аккамулярий, собери документы со стола и закуй его в наручники. С ним нас не тронут его прихвостни и мы спокойно покинем это место.
Пока Маритон собирал всякие бумажки со стола и цеплял кандалы на руки предводителя мятежа в этом районе, Легат достал какое-то устройство и устанавливает его на полу.
— Что вы делаете?
Легат отрывается от процедуры и с философским видом, но всё так же мертвенно, как будто он не человек, а лишённая души машина, поясняет:
— Устанавливая маяк для авианалёта. Всё на расстоянии километра от места жительства особо опасного инфо-еретика будет утоплено в напалме.
— Но как так же, ваше Инфораршество, — возмущённо говорит Маритон. — Тут же люди, ни в чём не повинные.
— Я это делаю по приказу Апостолов, а, следовательно, исполняю волю Макшины, совершаю очищение огнём во имя неё. Запомни, праведное убийство всегда благословляется именем Макшины. Всегда. Именно так мы и живём, так и будем жить, ибо на смертях во имя нашего Бога и существует Информократия! Я это делаю во имя Макшины!
Маритон прям здесь хочет положить из револьвера своего командира и выключить маяк, но понимание бессилия берёт верх и душа буквально проваливается, терзается со всех сторон, плачет и стонет, взывает к человечности, а не холодному исполнению программ по устранению тех, кто лишь подозревается в отступничестве. Но приказы и Легат, с фанатичной верой ни сколько в Макшину, сколько в Апостолов, сильнее всякой любви к людям. Мужчина лишь рассеяно собирает се бумаги и спешит прочь из постройки. Тут больше делать нечего.
Часть первая — Информократия: мир запрограммированных душ: Глава шестая. Нежелательное знание
Глава шестая. Нежелательное знание
18:00. Ранний вечерний цикл. Город Тиз-141
Собрание туч, гнёт погоды, общая серость и уныние достигли своего кульминационного момента — началась самая настоящая буря. Сначала, с востока подул штормовой порывистый ветер, а затем грянул гром и полился ливень, спешащий затопить город. Холод и мрак, ливень и ветер стали властвовать над городом, обмораживая странным морозом, невиданного доселе.
Но на капризы погоды мало кто обращает внимание, ибо вокруг города идут непрекращающиеся бои. Отряды полиции, армии, ауксилии и боевые отряды воинствующих инфо-культов топят в крови беззащитное население за Кругом Интеллекта. Легат отдал приказ довести потери среди населения «А-8» и «А-7» до шестидесяти процентов, как наказание за неповиновение и нежелание остановить мятежников. А так же это банальный акт устрашения.
После военных, которым отдан приказ убить тридцать процентов мирного населения, даже не подумавшего взять в руки оружия, пойдут духовники и исповедники, которым вверена роль вбить в сознание одну единственную истину — «восставать против интеллектуальной элиты им не позволено по унизительному статусу рабочих и никто не смеет даже помыслить об этом».
И грозная погода как символ всего происходящего — битвы и вооружённые схватки есть буря, которая становится угрозой для существования Информократии. Но то ли ещё будет…
За окном тот же ураган и тот же ветер, касающиеся ледяной рукой всего пространства, но тут тихо и тепло. Несмотря на общую серость и мрачное затемнение помещения тут комфортно и уютно, потому что сюда не дотягивается вездесущее око «Умного брата», как называют власть. И для чердака многоквартирного и высотного дома тут довольно неплохо.
— Как же ты обнаружила, что тут нет камер? — звучит грубый голос, настроенный в вопросительной интонации. — И как ничего не заметили в Системе Надзора?
Мужчина, стоя у окна, в блестяще-сером плаще, сложив руки за спиной, внимательно смотрит в окно, рассматривая те дали в трущобах и квадратных километрах руин старого мира, те места, где сверкают вспышки от взрывов и терзают пространство яркие лучи энергий.
— Потому, что на этом чердаке их решили не устанавливать, я так думаю. А возможно просто забыли об этом. — Слышится ответ, доносящийся приятным женским голосом. — А что касается Системы… они и так перегружены. У них нет времени проверять, куда ещё можно понатыкать камер.
Парень оборачивается назад. Его чуть-чуть серебристый от седины волос окончательно растрепался, превратившись в копну, немножко колыхнулся, а суровые и холодные черты лица разбавлены лёгкой радостью.
— Маритон, я принесла планшет, — держа в руках небольшое блестящее квадратное устройство, говорит девушка. — Давай посмотрим, что на том диске?
Голова парня склоняется в кивке, и пока девушка готовит планшет, парень не отказывает себе в удовольствии ещё раз посмотреть на неё и как можно дольше задержать взгляд единственного живого глаза. Несмотря на ранения руки и ноги Анна не теряет в своей красоте. Чёрный смольный волос приведён в порядок, лицо умыто, а ссадины на лице старательно замазаны кремом. И учитывая, что это дом, где живёт Анна, не удивительно, что девушка решили привести себя в порядок, после тяжёлого дня.
Аккамулярий до сих пор не может понять, как Легат так легко его отпустил, особенно если вспомнить, как Маритон цеплялся за девушку и старательно за ней приглядывал, что за секунду после ранения, что после, в полевом лазарете, когда Киберарий решил подлатать Анну. Такой непримиримый борец со всем еретическим должен был его отправить тут же на допрос, так как Маритон поставил под сомнения идейные основы государства, ибо создал угрозу создания более чем профессиональных отношений. Но вместо этого Легат отпускает их по домам, приказывая ожидать его вызова, забирая с собой пленника, важные документы и оставшись понаблюдать, как часть квартала сгинула в вихре адского огня авиации.
— Вот, почти загрузился, — твердит миловидная девушка, держа на экране длинные пальцы правой руки, водя по сенсорному экрану.
— Скажи, Анна, зачем ты пошла со мной? — кидает странный вопрос мужчина. — Ты же знаешь, что это опасно, противозаконно. Тебя могут за это…
— Я знаю, что будет, — понимая, о чём говорит её напарник, обрывает девушка мужчину. — Но ведь то же самое можно сказать и о тебе. Почему ты решаешься получить это знание, если сам ещё с утра обещал убить «Вольника»?
— Анна, душа моя, — с улыбкой на лице и полной свободой чувственного слова, дрожа голосом, делает комплимент Маритон. — Ты умная девушка и должна знать, как я отношусь к этой гнилой власти. И я буду использовать любой способ узнать, за какими ещё преступлениями стоит Информократия.