10000 лет до нашей эры (СИ)

От мыслей о навязанной ему женщине у Анкхарата еще сильнее разболелась голова. Хотя, скорей всего, виной тому было выпитое вино. Хвала Богам, он уже начал трезветь. Иначе в седле не удержаться.
Айкинэ привела его по внешней лестнице, вырубленной снаружи в стене дома, на плоскую площадку на вершине. Дул ветер. Она зябко поежилась и обняла саму себя руками. Ее огненные локоны трепетали на ветру, как языки пламени.
От ее веселья не осталось и следа.
Анкхарат понимал ее чувства. До жрицы стал доходит смысл его слов, сказанных Шейззаксу, о Львах и о грядущей битве между Сыновьями Бога.
Анкхарат свистнул. Он стоял рядом с женщиной и смотрел на притихший город. Вдали у подножия горы ярко освещали факелами Третий круг города, к которому вели мосты из орихалка. В котором даже стены домов покрывали этой наиценнейшей рудой. В глубине горы, сейчас скрытый, был вырублен Храм Бога Огня, где все предметы были покрыты или созданы из орихалка. Когда в дни Церемонии Очищения огнем зажигались все факелы, то от невыносимого блеска и яркости обстановки Храма слезились глаза.
Анкхарат до последнего не верил, что именно Храм Бога Огня выбран Асгейрром как место, где прольется кровь братьев. Долгие дни Анкхарат надеялся, что полученные им данные ошибочны.
Но Асгейрр выдал самого себя, когда придумал этот спор, который призван убрать их жен из Сердца Мира еще до начала Церемонии. Это не могло быть обычным совпадением.
Вот почему Анкхарат решил не терять время зря, а подготовиться.
— Что будет со всем… этим? — спросила Эйкинэ рядом с ним. — Что будет с городом, если сюда придут Львы? И если… если братья поднимут оружие друг против друга? Что будет с этим миром?
— Он изменится, — ответил Анкхарат и спросил: — Зачем ты послала мне девушку в первую ночь после ритуала Матери, Эйкинэ? Ведь это вопиющее нарушение традиций для жрицы.
— Может быть, мне хотелось проверить на деле, действительно ли каждая женщина может родить сына после… всех этих жертв, — добавила она тише.
— Ты тоже не веришь, что мы должны сжигать этих краста. Я прав?
— Поэтому-то меня и изгнали из жриц. Слишком многое я поддавала сомнению.
Орел приземлился почти бесшумно.
— Прощай, Эйкинэ. Воспитай моего сына хорошо, если вдруг окажется, что Боги принимают наши жертвы.
Жрица расхохоталась.
— Иди и сделай себе нового, дело нехитрое!
Анкхарат поднялся в седло.
— Стой! — вдруг воскликнула жрица. — Совсем забыла! Твоя избранница действительно несет наказание молчанием?
— Да.
— О, пока она молчит, ты счастливейший из мужей, Анкхарат!
— Да, — повторил он.
— Тебе ведь известно, что ты в любой миг можешь попросить любую жрицу снять это проклятие?
— Да.
— Я вижу, ты не очень хочешь говорить об этом.
— Да, — с улыбкой повторил Анкхарат.
— Тогда прощай.
— Прощай.
Анкхарат ударил птицу в бока, и они поднялись в небо.
Конечно, он не собирался следовать совету жрицы. Если миру, который они знают, суждено изменится, то вряд ли эти перемены пройдут без кровопролития. А если Сердце Мира падет под натиском Львов Пустыни, то Львы не оставят в живых ни одного наследника сынов Бога.
Асгейрр не мог не знать об этом, когда предлагал условия спора. Но Асгейрра никогда и не волновали дети, гораздо больше его интересовало «дело нехитрое», как выразилась Эйкинэ.
Анкхарат быстро добрался до дома. Стояла глубокая ночь, его избранница, должно быть, спит одна на огромной кровати.
Она была четвертой, кто оказалась в этом доме. Четвертая его избранница с мига, когда Анкхарат достиг подходящего для участия в ритуале Матери возраста.
Как он старался с первой! Как стремился умилостивить Богов… Сколько жизней он отдал им тогда, на пару с Асгейрром? Они были воодушевлены, они едва стали мужчинами. Они часто летали за океан и жгли целые деревни краста, надеясь, что Боги примут их подношения и пошлют им сыновей.
Боги ответили только Асгейрру.
Сын Анкхарата оказался слаб и умер. Других у него так и не было.
Возможно, это и зародило в нем сомнения. Анкхарат не был жесток. Убийства дикарей не возбуждали его, он не несся после них, перемазанный их кровью и сажей костров, к избранной женщине, как поступал Асгейрр. Не избивал своих женщин и не унижал их только потому, что выплеснутая наружу мужская сила даст жизнь сильному сыну.
Его сын действительно оказался слаб. Возможно, в этом действительно виноват Анкхарат. Но он не мог поступать иначе.
Еще в воздухе Анкхарат заметил на пороге своего дома мужчину с факелом. Рядом с ним стояла деревянная клетка почти с него ростом.
Это был десятый сын, молодой и любвеобильный Аспин.
Анкхарат велел птице камнем броситься к земле. Он едва ли не на лету спрыгнул наземь и крикнул:
— Что тебе здесь надо?!
— Приветствую второй брат… — забормотал Аспин. — Асгейрр волнуется… он хотел уточнить, понял ли ты условия соревнования, ведь ты… ну тебя… видели в Доме Наслаждений, понимаешь, Анкхарат?
— Вон из моего дома!
— Ты не должен терять силу в Домах Наслаждений, Асгейрр говорит…
— Мне плевать, что говорит Асгейрр! — взревел Анкхарат. — Убирайся и подарок свой забери!
— Это жертва богам, — обернулся к клетке Аспин. — Это котенок зубастой кошки. Ты окропишь его кровью алтарь Бога и к тебе вернутся потерянные в Доме Наслаждений силы.
— Котенок? А почему бы мне сразу не уступить свою избранницу и ее ложе, тебе, Аспин? Ты на кого потратил свои силы? На свою или на избранницу Аталаса? Или на обоих сразу?!
Аспин вспыхнул до корней волос.
— Я просто хочу помочь, Анкхарат.
— Аталасу ты помог. Я справлюсь сам. Убирайся и кота тоже забери.
— Ты должен принести жертву.
— Почему не кто-нибудь из краста? Я ожидал от Асгейрра большего.
Аспин смешался, не зная, что ответить.
— Я… ну… не знаю… мне велели передать кота. Не гневи Богов, Анкхарат, окропи его кровью алтарь…
— Выпускай!
— Что?
— Открой клетку. Нож у меня с собой. Давай. Если я убью кота, ты уйдешь? Или мне все-таки провести тебя в спальню самому, пока ты не забрался туда под покровом ночи?
— Я никогда… никогда не позволю себе, что ты, Анкхарат…
— Открывай тогда. С меня хватит.
Аспин развязал дверцу, толкнул ее ногой и отпрыгнул в сторону. Из клетки раздалось рычание. Когтистая лапа полоснула воздух и тут же исчезла в недрах клетки.
Анкхарат достал из набедренного крепления нож. Обсидиан сверкнул наточенным острием. Он занес его для удара и аккуратно приблизился к клетке.
Вдруг на его руке повисла женщина. Анкхарат не сразу узнал ее. Конечно, ее ведь вымыли от ритуальной краски, а он ни разу не видел ее после.
Она цеплялась за его руку с ножом, но он отряхнул. Она отлетела в сторону, неловко упала, потому что не воспользовалась руками, которыми держалась за меховое одеяло, обмотанное вокруг тела.
Она под этим мехом голая? Так из кровати и выпрыгнула в чем мать родила?
— Что тебе надо, женщина?! — спросил он и только потом вспомнил, что она не сможет ему ответить.
Она не растерялась, указал пальцем на кота, на нож и яростно потрясла головой. Золотые волосы рассыпались по плечам. Шкура едва прикрывала ее бедра и то и дело норовила соскользнуть с груди.
Анкхарат посмотрел на Аспина. Тот заворожено наблюдал за незнакомкой. Вот уж чего не хватало, так этого!
— Пошел вон, Аспин. Сейчас же! Иначе я окроплю алтарь твоей кровью, а не кошачьей!
Аспин оторвал взгляд от женщины, свистнул и на лету запрыгнул в седло. Он еще выделывается, крастово отродье.
Анкхарат пнул ногой распахнутую дверцу клетки. Итак, она не хочет, чтобы он убивал кота. Приехали.
— Зурия! — оглушительно рявкнул он.
Жрица тут же суетливо выбежала из-за угла дома. Значит, все время была здесь. Подслушивала.
— Здесь кто-нибудь появлялся, пока меня не было?
— Не… нет.
— Кто-нибудь из братьев?