Счастливая ошибка (Интервью у возлюбленного)

— Суть совсем не в этом! Сейчас для тебя время, когда ты не можешь позволить себе допускать ошибки. Самые невинные слухи, отголоски былых скандалов — и сделка может сорваться. Так что валяй, Марти, делай, что задумал! Уложи меня в постель, докажи мне, что я по-прежнему люблю тебя, попроси мою руку и сердце, потому что как твоя жена я гораздо безопаснее.
Он оттолкнул ее от себя, словно прокаженную. Его глаза потемнели от гнева и пылали такой яростью, что Юдит вжала голову в плечи.
— Ты никак не можешь повредить моей репутации, потому что мне нечего стыдиться. Но отвратительно то, что ты делаешь с собой! За что же ты так мучаешь себя! Неужели непонятно, какую ошибку ты совершила, бросив меня? Что за мазохизм, изводишь сама себя за неправильное решение!
Юдит издала короткий смешок. Не она мучила сама себя, а он издевался над ней.
— Ты пытаешься обвинить меня в том, что произошло. Однако это ты сам ощущаешь такую вину за свои шашни с Линдой, что хочешь свалить все с больной головы на здоровую.
Мартин наклонил голову и провел рукой по волосам.
— Все из рук вон… — пробормотал он и поднял взгляд. — Если помнишь, то твои истерики тогда взбесили меня. Неужели твоя наивность доходила до того, что ты поверила во все? Я не хотел верить в это. Как ты могла подумать так обо мне, после всего, что нас соединило?
Юдит почувствовала вину, но попыталась отбросить от себя это мимолетное чувство. Вместо этого она злобно прошипела:
— Против фактов невозможно спорить. Слишком много я видела, вплоть до пошлых следов губной помады на воротнике.
— А кто сказал, что это помада Линды?
Его слова обрушились на Юдит, как паровой молот.
— Мерзавец! — выкрикнула она и, не помня себя, вылетела из комнаты. Как он мог? Зачем усугублять все плохое до такого ужаса?
Юдит неслась вверх по лестнице, не зная, куда убежать от него… и от себя. Она оказалась в ловушке, бежать некуда, придется ночевать тут. Но куда скрыться, чтобы хотя бы поплакать одной в уголке?
Она распахнула дверь — его комната. Нет, ни за что! Гостевая спальня? Холодная и неприветливая. Вторая и третья спальни? В последней они хотели сделать детскую. Здесь уже горел огонь в чугунном викторианском камине. Юдит заставила себя войти туда, по лицу ее ручьем текли слезы. Она рухнула на ковер у яркого огня и горько разрыдалась.
Значит, у него были другие женщины помимо Линды? Ну и что? Неужели недостаточно двенадцати месяцев мук и страданий? Она взвинтила себя до того, что находится уже на грани нервного расстройства. А что, собственно, случилось? Да, он осыпал ее упреками, сломил сопротивление, попытался овладеть ею. При этом заявил, что его месть длилась весь год, прошедший после разрыва. Теперь он пытается доказать, что они не могут жить друг без друга.
Весь этот год она не жила, а существовала, и теперь впереди целая жизнь такого же унылого существования без него. Но как иначе? Ведь до сих пор он так и не смог опровергнуть ее обвинения. Слова о том, что его просто убивают ее подозрения — лишь уловка.
Юдит услышала, как осторожно открылась дверь, и быстро вытерла последнюю слезинку. Мартин пересек комнату и сел в старинное кресло у камина.
— Я зажег огонь в надежде, что ты вспомнишь все, когда придешь сюда. Помнишь, о чем мы здесь мечтали?
Голос Мартина прервался, и Юдит вдруг невыносимо захотелось броситься в его объятия и попросить прощения. Подавив свой порыв, она подняла голову и посмотрела на него.
— Да, помню. — Ответ прозвучал еле слышно, как эхо его слов. — Тогда наши чувства были свежи и искренни, но потом ты испортил все. Жажда власти заставила тебя забыть обо мне. Ты не боролся за мою любовь, потому что твоя гордыня была уязвлена. И не мог ничего возразить — так как знал, что все, что я говорила, — правда.
— Юдит, поверь, если я такое чудовище, то не придал бы всему этому такого значения! Я чувствовал себя таким потрясенным, таким убитым, что не мог бороться. Да, я позорно сдался, решив, что раз уж ты могла подумать обо мне такое, то нисколько не любила меня.
Юдит не смогла удержаться от презрительной улыбки.
— И все же ты вытащил меня сюда под надуманным предлогом…
— Каким предлогом? Ты думаешь, что через это интервью мне надо доказать, какой я хороший, умный и добрый, достойный возглавить один из крупнейших консорциумов в Европе? Все это я и так знаю. Мне не нужно ничего доказывать никому, кроме тебя! Ты единственный человек, который значит что-то для меня.
— Прекрати, — закричала она, закрыв руками лицо и раскачиваясь из стороны в сторону.
— Что прекратить? Говорить правду, заставляя тебя все больше ощущать свою вину?
Вдруг Юдит осознала, что в его словах есть зерно истины, и бессильно опустила руки. Да, чувство вины глубоко таилось внутри нее, похороненное под слоями ярости, злобы и отчаяния. Неужели она перегорела внутри настолько, что не может чувствовать, как обычная любящая женщина?
— Ничего не понимаю, — сокрушенно призналась она.
— Год назад ты тоже запуталась, Юдит, — тихо сказал Мартин. — В то время я не понимал тебя, но за эти месяцы постарался разобраться во всем. И понял, что ты не созрела тогда для серьезных отношений. Попытайся же разобраться в этой ситуации хотя бы сейчас, Юдит, ради нас обоих.
Но она сама уже давно сознавала сложность положения. Вначале, правда, собственные неуверенность и робость не позволили ей прислушаться к тому, что подсказывало сердце, а разум еще не готов был для ответственных решений.
Замужество? Да, но… Юдит любила его, но как-то странно, однобоко, и чувствовала, что этого недостаточно. Она окончательно потеряла все ориентиры.
— Не могу, — еле слышно промолвила она. — Все слишком запутано.
— А ты все же любишь меня?
Разве он не знает ответ? Неужели он заново решил пытать ее? Заставить признаться, потом раздавить своим признанием, что действительно спал с Линдой, и этим ударом добить ее окончательно?
— Я также люблю тебя, Юдит, — горячо сказал он. — Это было всегда и будет всегда.
Воцарилось долгое молчание. Юдит отчаянно пыталась заставить себя поверить ему. Прошлое опять и опять накатывалось удушливой мутной волной. Итак, Мартин любит ее. Когда-то ей в голову не приходило сомневаться, но потом все рухнуло. Можно ли верить ему сейчас?
— Пойдем со мной, Юдит, — еле слышно прозвучал его зов, манящий и страстный. — Пойдем, и так мы потеряли много времени. Дай мне доказать, как сильно я люблю тебя, только тебя.
Юдит смогла только бессмысленно помотать головой, не в состоянии сказать ни да ни нет. Ее тело томило желание даже сейчас, несмотря на все переживания. Стоит ему только наклониться и дотронуться до нее…
Мартин так и сделал, как бы откликнувшись на ее отчаянный зов… Он погладил ее пышные шелковистые волосы. Ладонь Юдит легла на его руку, она приложила ее к своей щеке, пылающей от возбуждения, и зажмурилась. Первый шаг сделан.
Мартин медленно, почти торжественно поднял ее, обвив руками ее гибкий стан, и прижал к себе.
Пусть это ничего не решит, но внезапно Юдит осознала, что пора забыть о прошлом, жить этим ослепительным мгновением — мгновением любви, страсти и нежности.
— Люблю тебя, Юди, моя милая, — горячо прошептал Мартин. — Если мы сделаем это сейчас, то все изменится.
А может и не изменится, захотелось вдруг во весь голос закричать ей, но эмоции заглушили разум. Все забылось в его объятиях, отступило под мощным порывом желания, вспыхнувшего в них обоих.
Опустив ее, Мартин взял ее дрожащие руки в свои и крепко сжал их, стремясь унять ее волнение. Юдит почувствовала его обжигающий взгляд, но у нее не хватило сил открыть глаза. Сегодня так много сказано, так мало достигнуто… Все окончательно перепуталось… Надо наконец найти выход. Пусть их тела скажут все, что они не смогли передать словами. Любовь всегда права!
— Не здесь, — услышала она, как сквозь густую пелену, его голос. — В нашей постели.
Юдит не сопротивлялась, покорно последовала за ним из роковой комнаты, где догорали багровые угли некогда сильного и высокого огня.