Заключенный на воле (СИ)

Жрица потеребила воротник своего одеяния и извлекла из него амулет. Поднеся амулет к губам, Солнцедарительница сказала:
— Заберите сержанта Марда из зала для приема посетителей, снимите с него цепи и отведите его к доктору Отабу. Пусть сержант запишет все, что ему известно о деятельности командора Этасалоу на Гекторе и о дальнейших перемещениях командора, начиная с битвы на Паро. Да, и еще следует записать все, что сержанту известно о сторонниках командора Этасалоу на Атике и на других планетах. Пусть доктор Отаб подготовит жилье для сержанта. С этого момента сержант Мард зачислен в мою личную тайную службу. Ему присваивается звание капитана и предоставляются соответствующие жалованье и привилегии.
Солнцедарительница опустила амулет и улыбнулась Марду.
— Это тебя успокоит?
Позабыв об оковах, Мард попытался броситься вперед. Но цепи удержали его, и тогда Мард упал на колени, умоляюще раскинув руки. Когда стражники вывели его из зала, он все еще продолжал бормотать слова благодарности.
Солнцедарительница жестом велела закрыть дверь. Когда та захлопнулась, жрица снова обратилась к амулету.
— Дополнительные указания для доктора Отаба. Возможно, Мард сможет быть нам полезен чем-нибудь еще, помимо своих знаний о Гекторе. Я подумаю об этом. Когда же я буду окончательно уверена, что ему нечего больше предложить нам, используйте его для натаскивания слинкатов. И проследите на этот раз, чтобы его раздели догола. Не забывайте, что произошло, когда вы в прошлый раз выпустили к скрадам одетого человека. Я вовсе не желаю, чтобы еще один ценный зверь подавился какой-то тряпкой.
  
Глава 6
 
▼▼▼
 
— Ничего особенного, капитан, — сказал доктор. — Просто вложите руку вот в это отверстие. Мы управимся за несколько минут.
Из-под крышки, прикрывающей отверстие, сочились свет и жар. От сверкающей металлической коробки пахло, словно от перегревшегося тостера. Лэннет перевел взгляд с прибора на доктора.
— Кто это «мы», доктор? Вы тоже сунете руку в эту штуку?
— Вы почти ничего не заметите.
— Ага, как же. «Мы» собираемся поджарить «наши» руки, а «почти ничего не замечу» я. Почему бы вам не сказать честно: этот прибор выжжет верхний слой кожи, а потом лазер нарисует новые отпечатки пальцев. Верно?
— В общих чертах верно. Видите ли…
— Меня устраивают общие черты. Сколько мне придется жариться в этой штуке? И сколько продержатся поддельные отпечатки?
И без того невеликое терпение доктора начало давать трещины.
— Отпечатки замещенные, а не поддельные! И они держатся как минимум два года. Если обращаться с ними аккуратно, то и дольше.
— И как мне говорили, меньше двух, если их часто будут проверять. И они очень легко снимаются при нагревании.
Доктор развел руками.
— Слушайте, вам что, необходимо совершенство? Мы делаем все, что в наших силах.
Лэннет закатал рукава.
— Да, черт подери! Я хочу совершенства! Эти отпечатки слезут, а потом придурки, которые не расстаются с кастетами, пересчитают мне все зубы!
Капитан сунул руку в отверстие, широко расставив пальцы, как ему было велено. Свет сделался ярче.
Лэннет вздрогнул и беззвучно выругался. Боль была сильной, но не сильнее, чем он ожидал. Терпеть можно.
Управляемый компьютером лазер снимал по одному слою клеток за раз. Прежде чем начинать срезать следующий слой, прибор обрабатывал руки анестетиком, частично притупляющим боль. Когда собственные отпечатки Лэннета были удалены, начался следующий этап. Из срезанных с пальцев Лэннета клеток была изготовлена коллоидальная суспензия, и пока она еще пребывала в желеобразном состоянии, на ней были выжжены новые папиллярные узоры.
Теперь они будут служить Лэннету удостоверением личности — до тех самых пор, пока его прежние отпечатки не восстановятся естественным путем. А тогда он снова сможет стать собой.
Захочет ли — вот в чем вопрос.
О вони Лэннета предупреждали. Капитана уже тошнило от запаха собственной горелой плоти. А вот о шуме не упомянул никто. Устройство, контролирующее движение лазера, самодовольно жужжало и урчало, и этот звук вызывал у Лэннета приступ жесточайшего отвращения.
К тому времени, как обработка второй руки наконец-то закончилась, Лэннет был немного не в себе.
Доктора нельзя было назвать совершенно бесчувственным. Он помог Лэннету встать, поддерживая его под локти, и провел до двери. За дверью обнаружилась операционная. Там Лэннета уложили на стол. Анестезиолог прыснул ему в рот и в нос чем-то сильно пахнущим — неужели в этом заведении воняет все?! Чей-то голос произнес:
— Считайте вслух, капитан. Начинайте с семидесяти трех и считайте в обратном порядке.
При счете «семьдесят» Лэннет решил, что ему это надоедает и что им придется найти что-нибудь посильнее, чтобы вырубить его. Дойдя до шестидесяти восьми, капитан передумал. Это было по-своему забавно. Потеха, да и только. На шестидесяти пяти Лэннет решил все-таки посоветовать медикам отказаться от этой затеи. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что оказался в другой комнате — с окном, за которым виднелось пасмурное небо. И еще у него болело лицо.
Лэннет машинально попытался прикоснуться к нему. Забинтованные пальцы коснулись забинтованного лица. От этого ощущения капитан окончательно пришел в себя. Он сел, преодолевая тошноту и боль, и заглянул в зеркало, висящее над раковиной.
Линия волос поднялась немного выше. Волосы сделались темнее. Брови тоже. Осторожно действуя забинтованными руками — они были одновременно чересчур неуклюжими и чересчур чувствительными, — Лэннет ослабил повязку, прикрывавшую старый зигзагообразный шрам, пересекавший когда-то его лоб и спускавшийся к скуле. Шрам исчез. Осталась лишь полоска красной кожи.
Капитану потребовалось несколько мгновений, чтобы набраться мужества и заглянуть под повязку, прикрывающую челюсть. Справа на ней появился новый шрам. Увидев результат работы медиков, Лэннет поморщился. Ничего себе подарочек. Новый шрам был куда короче старого, но зато шире. Лэннет решил, что такой мог бы остаться от колющего удара тяжелым мечом.
Он не считал себя особенно тщеславным, но сейчас ему стало жаль старой отметины. Лэннет давно уже привык к тому шраму. А этот, новый, был дешевкой. Подделкой. У капитана невольно вырвалось:
— Тьфу, какое уродство!
— Вы о новом шраме или о виде в целом?
Лэннет повернулся к доктору. Это быстрое движение повлекло за собой резкий приступ боли и головокружения. Что отнюдь не улучшило настроение капитана.
— Я хочу получить свое имущество. Меня ждет работа.
— Сперва долечитесь. И в частности, поаккуратнее обращайтесь с руками. Если вы повредите новые узоры на пальцах, они не будут совпадать с теми, которые хранятся в банке данных. Впрочем, мы можем уже сейчас начать знакомить вас с вашей новой личностью и вашей легендой.
Лэннет оживился. Боль и головокружение были забыты. Капитан даже сам удивился, поняв, что первой его мыслью была мысль о воссоединении с Нэн. Это было потворством своим желаниям, а его задание не оставляло места для подобных слабостей.
Потом Лэннету вспомнилось кое-что о технике манипулирования сознанием. Среди тайн Гектора числились и научные изыскания командора Этасалоу, касавшиеся человеческого мозга. Лэннет содрогнулся, припомнив Изначальных гвардейцев, сражавшихся на стороне Этасалоу. Солдаты, которых ничего не страшило и ничего не волновало. Человеческие существа, едва замечавшие боль, дравшиеся, словно бешеные, и в то же время умиравшие, даже когда у них оставалась возможность выжить. Достоинства людей, соединенные с непоколебимой целеустремленностью роботов.
Первый сеанс инструктажа состоялся после обеда. Занятия продолжались шесть недель, и недели эти были ужасны. Несмотря на свое упорство и трудолюбие, Лэннет замучил всех вопросами о дате выписки. Но никто даже не потрудился намекнуть ему, когда это может произойти. А однажды ночью капитан проснулся от яркого света, ударившего ему в лицо. Лэннет спрыгнул с кровати, развернувшись лицом к непрошеным гостям. Но едва он вскочил, из-за стены света появились несколько человек и схватили его. Они сбили капитана с ног, подавив его попытки сопротивляться, и туго связали шнурами, в которых Лэннет сразу же узнал метлин. Капитан слишком хорошо был знаком с этим материалом, чтобы продолжать вырываться. Эти тонкие, как проволока, но при этом невероятно прочные шнуры могли разрезать плоть не хуже ножа. Лэннет позволил бросить себя на кровать. Чужаки снова скрылись за стеной света.