Заключенный на воле (СИ)

Лизо топнул по земле нелепой толстой ногой и опустил рога. Тепловое изображение превратило их в нечто нереальное, иллюзорное. Животное ринулось в атаку.
Лэннет вытащил керьяговый клинок. Рука дрожала, и нож ходил ходуном.
Внезапно направление атаки изменилось — настолько быстро, что оглушенный Лэннет плохо понял, что происходит. Частое щелканье клюва то и дело прерывалось пронзительным визгом. Внезапно лизо закашлялся и захрипел, словно от боли.
Треск кустов сообщил о необъяснимом отступлении чудовища. Рев и вопли окончательно сменились хрипом. Услышав звук падения, Лэннет принялся жадно прислушиваться к шуму, производимому бьющимся в судорогах телом, и к тяжелому дыханию. Капитан ничего не знал о лизо, но зато отлично знал, как живые существа умирают. Но тем не менее, он ползал среди кустов до тех пор, пока не отыскал свой меч, и лишь после этого сел, прислонившись спиной к дереву. Он упер рукоять меча в живот, так, чтобы острие смотрело в ту сторону, откуда доносился затихающий шум. Лэннет сосредоточился, пытаясь изгнать боль, изнеможение, страх.
— Вэл! Вэл Борди! С вами все в порядке? — раздался голос Джарки.
— Здесь! — выдохнул Лэннет и тут же задохнулся от боли в груди. — Я здесь. Животное… Что произошло?
— Это лизо. Он мертв. Я не могу вас разглядеть. Вы стоите?
— Встаю.
Лэннет ухватился за дерево и со стоном поднялся.
В то же мгновение Джарка воскликнул:
— Вижу! Ну, вы даете! Я думал, зверюга вас прикончила! Какого черта вы тут делали?
Пленник. Лэннет выругался.
— Поджидал кое-кого. Не знаю теперь, где я находился, когда эта зверюга на меня накинулась, но я оставил этого человека там.
— Сюда. — Джарка заколебался. — Вы можете идти? А то вы цепляетесь за это дерево, как за лучшего друга.
— Я в полном порядке.
Лэннет оттолкнулся от своей опоры, исполненный решимости сделать эту ложь правдой. Джарка фыркнул, но спорить не стал. Он двинулся вперед, велев Лэннету не отставать.
Пленник отыскался в нескольких ярдах от того места, куда его швырнул Лэннет. На первый взгляд капитану показалось, что человек мертв, погиб в тот момент, когда пытался бежать, невзирая на связанные конечности. Джарка присел и пощупал пульс пленника. Лэннет опустился рядом.
— Он без сознания, — сказал Джарка. — Не могу его за это винить. Лизо чуть не затоптал его.
— Что с ним случилось? Зверь уже готов был прикончить меня и вдруг отвлекся.
— Я его убил.
Джарка произнес это так спокойно, словно сообщил: «Я открыл книгу».
— Вы как раз ударили его снизу, под броню. А я подобрался вплотную и проткнул ему сердце.
— Что, все так просто? И чем вы его, копьем?
— У лизо большое сердце. У всех крупных животных оно большое — вы разве не знали? Так или иначе, лизо даже не подозревал о моем присутствии. Он полностью сосредоточился на вас.
— И он меня доконал. Еще несколько шагов — и больше не было бы Лэ… Вэла Борди. Вы спасли мне жизнь.
Джарка негромко хмыкнул и подхватил пленника, по-прежнему пребывающего в обмороке, под мышки.
— Вы говорите, как персонаж скверного фильма.
— Зачем так грубо? Отныне этот сюжет станет моим любимым штампом.
Лэннет ухватил пленника за ноги и помог Джарке поднять его.
— И еще я очень рад, что вы решили последовать за мной. Когда вы обнаружили мое отсутствие?
Джарка перехватил пленника поудобнее и двинулся в сторону лагеря. Поколебавшись, он произнес:
— Мне редко что-нибудь снится. А сегодня ночью меня разбудил сон. Про вас. Я увидел вас и понял, что вы потерялись. Какой-то жутковатый пейзаж: равнина, и насколько видно глазу — кустарник высотой по колено. Странное дело — вы несли на спине человека, но не похоже было, чтобы он был ранен или что-нибудь такое. Он просто там был, понимаете? Вроде как ехал верхом. Потом рядом со мной появилась старая женщина в черном и сказала: «Он беспомощен…» Я проснулся, а вас нет. Как только я выглянул наружу и не увидел вас, то сразу понял, что вы ушли устраивать засаду.
Джарка умолк, а когда он заговорил снова, в его голосе послышался отголосок прежней враждебности:
— Это снова расчет, да? Сперва Реталла, теперь этот несчастный ублюдок. Вы заставили всех поверить, что ужесточите меры безопасности. Вы его выкурили.
— Я сказал об этом двум людям.
Джарка немного замедлил ход, потом неохотно признал:
— Верно. Мне и Сулу. Я ничего никому не говорил. Должно быть, вас это удивит. Вы думали, что мы скажем.
— Я сделал на это ставку. И оказался наполовину прав. И меня не слишком-то это радует. Хотите — верьте, хотите — нет.
На этот раз Джарка умолк надолго.
— Вы что, действительно считаете нас дураками?
— Человека, который спас мне жизнь? Нет. И ваших друзей не считаю. Если у вас и есть какой недостаток, так это излишняя субъективность. Грехом его не назовешь, но для тайной организации такой образ мыслей опасен. Не каждый, кто называет себя вашим другом, говорит правду, Джарка. Это очень неприятно узнавать. И еще неприятнее обнаруживать.
И Лэннет хрипло рассмеялся. В конце концов Джарка негромко произнес:
— Я ручаюсь за этого человека. Вы считаете его шпионом. А я говорю, что просто для него это все оказалось чрезмерным. Он попытался уйти, потому что вы запугали его вашими разговорами об убийстве и смерти.
— Вам виднее.
Лэннет почувствовал в собственной отстраненности жестокость человека, оказавшегося слишком умным для окружающих. Капитан был рад, что Джарка не стал больше ничего говорить, и еще больше он обрадовался тому, что Джарка притормозил и заткнул пленнику рот, когда тот начал подавать признаки жизни.
В лагерь они вернулись в исключительно драматический момент. Повстанцы в растерянности кружили вокруг входа в подземный комплекс. Толпа расступилась перед Лэннетом и Джаркой, и они стащили связанного пленника вниз, в главную столовую. В столовой пахло завтраком, но когда двое мужчин положили пленника на пол и отступили, этот запах показался неуместным. Сул, побледневший до пепельного цвета, стоял чуть в стороне от гудящей взволнованной толпы.
Джарка взглянул на Лэннета. Лэннет повернулся к нему спиной, неловко прихрамывая, добрался до электрочайника и налил себе чашку чая. Джарка, волей-неволей оказавшийся в роли рассказчика, принялся монотонно излагать суть событий. Закончив, он взглянул на Сула. С коренастого командира повстанцев сейчас можно было писать картину «Человек в шоковом состоянии». На лице его явственно читался гнев и наряду с ним — вина. Судя по виду, Сул сильнее всех страдал от этого предательства. Но когда он заговорил, в его словах звучал вызов.
— Нет никаких доказательств того, что он бежал потому, что был доносчиком. Как только стало ясно, кто исчез, я сам обыскал его вещи. В них не было ничего подозрительного.
Пленник затряс головой и яростно замычал сквозь кляп.
— Возможно, у него просто не выдержали нервы, — сказала одна из женщин.
— Вы можете поспорить, — сухо произнес Лэннет. — Слушайте, вам нужны доказательства того, что этот человек — агент? Так найдите их. Выясните, откуда он узнал о вас, кто его к вам прислал. Джарка сказал, что ручается за этого человека. Это значит, что он как-то одурачил Джарку, но кто-то научил его, как это сделать. Я лично думаю, что патрули Помощников шныряют по этому району и ничего не обнаруживают лишь потому, что они и так уже точно знают, где вы находитесь. И узнали они вот от этой дряни. Помощники просто не хотят хватать вас. Пока что не хотят.
Связанный человек скорчился, словно от боли, и у него вырвался пронзительный крик, которого не заглушил даже кляп. Это навело Лэннета на мысль о подступающем ужасе.
— Если это правда, если они знают об этом лагере, нам надо уходить, — сказал Сул. — И быстро. А что будем делать с этим? — И он едва заметно кивнул в сторону пленника.
Лэннет вернулся на прежнее место. У него все болело, а выпитый чай стремился обратно. Капитану казалось, будто чья-то холодная, влажная рука давит ему меж лопаток, и каждый вдох давался ему с трудом.