В объятиях любви

Джонни спросил меня, о чем я задумалась, и тем самым вернул к действительности. Он опустился на склон холма и усадил меня рядом.
— Выражение твоего лица менялось ежесекундно.
Я растянулась на теплой травке, положив руки под голову.
— Думала о том, что в юности счастье от мимолетной улыбки человека, в которого влюблена по уши, бывает безмерным.
— Зато, если твою любовь отвергают, то низвергаешься в пучину адовых мук, — подхватил Джонни. — Знаю это по собственному опыту, потому что немало страдал, поэтому ни за что не хотел бы вернуться к былому юношескому максимализму. Однако, — поторопился добавить он, — человеку необходимо пройти через это, чтобы научиться определять, что имеет в жизни истинную ценность.
До сих пор я безмятежно лежала на траве с закрытыми глазами. Последняя фраза Джонни всколыхнула меня.
— Значит, ты можешь определить, когда действительно влюблен, а когда лишь увлечен? — Затаив дыхание, я ждала ответа.
— И да, и нет.
— Не увиливай. Человек либо влюблен, либо нет.
— Эй! Куда это нас несет? Что за разговоры у нас пошли? О горе и отчаянии. А ведь мы приехали сюда развлечься. Не так ли?
Я не отвечала. Как развлечься? Заняться сексом, при абсолютной неуверенности в своих чувствах друг к другу? Тут я заметила, что солнце скрылось за облаками, легкий ветерок крепчал и становился студенее.
Джонни склонился надо мной.
— Знаешь, давай-ка собираться домой.
— Нет! — запротестовала я энергично.
— Надвигается шторм, посмотри, над морем сгущаются тучи.
Не успел он это проговорить, как тяжелая холодная капля шлепнулась мне на лоб. Потом еще одна. Я вскочила на ноги. Не хватало только вымокнуть до нитки. Тем более, что теперь я знала, что не позволю Джонни командовать собой. Мы бросились к дому. Сумерки сгустились, будто внезапно наступила серая осень. Буря не заставила себя долго ждать. Прямо над нашими головами громыхнуло так, что земля затряслась. Все небо от края до края прорезала ослепительная молния. Потоками хлынул дождь. Джонни схватил меня за руку и, заглушая грозу, закричал:
— С тобой все в порядке?
Я кивнула, тщетно пытаясь вытереть воду с лица. Ливень и не думал ослабевать. Сквозь сплошную пелену дождя я видела, как бегут к своим домам люди. Обессилев, я остановилась и попыталась выровнять дыхание. В небе что-то погромыхивало, словно какой-то великан играл тяжелыми мячами, и вдруг ударило с такой неистовой силой, что я непроизвольно вскрикнула. Джонни привлек меня к себе, успокаивая.
— Все хорошо. Я с тобой. — Я ощутила на губах соленый вкус его поцелуя.
Мы снова побежали. Больше всего на свете хотелось убежать от этих ледяных потоков воды. И как это погода могла измениться столь резко?
Шло время, и раскаты грома стали тише, но дождь низвергался с прежней силой. У порога дома вода текла с нас ручьями. Зубы мои выбивали дробь.
— Отправляйся скорее под горячий душ, — скомандовал Джонни. — Я найду во что тебе переодеться, а пока воспользуйся банным халатом.
Я блаженствовала, стоя под струями горячей воды. Мне хотелось продлить удовольствие, но совесть не позволяла: Джонни замерз не меньше меня. Торопливо вытеревшись полотенцем и облачась в пушистый халат, я крикнула:
— Теперь твоя очередь!
Одно полотенце Джонни обмотал вокруг бедер, а второе висело через плечо. Поцеловав меня мимоходом, он сообщил:
— Кофе готов. Я не задержусь в ванной.
На улице по-прежнему бушевала непогода. Дождь хлестал в окна, завывал ветер. А в комнате было тепло и уютно. Горели настенные светильники и работал электрокамин. Я опустилась на ковер и принялась сушить волосы полотенцем. Я чувствовала, что вся атмосфера, да и обстоятельства подталкивают нас к сближению. Согласившись остаться на ночь под одной крышей с Джонни, я подыгрывала судьбе.
Ощущая томление в груди и слабость в ногах, я поняла, что не смогу долго сопротивляться искушению. А стоило ли вообще сопротивляться? Если бы Джонни признался, что любит, я чувствовала бы себя гораздо увереннее. Но он дал понять, что не хочет связывать себя обязательствами.
Я причесалась и налила себе кофе. Вскоре из ванной комнаты вышел Джонни.
— Великолепный ливень! Какая мощь!
Джонни надел свитер и спортивные брюки. Полотенце висело у него на шее. Весь он был такой розовый, волосы вились колечками, и он был настолько привлекателен в тот момент, что я чуть было не кинулась ему на шею. Уже с чашкой кофе в руках, он вдруг весело спросил:
— Эй! Знаешь, на кого ты сейчас похожа? На девушку из рекламного ролика, которая с нетерпением ждет, когда же, наконец, ее приятель выйдет из ванной…
— Не приятель, а муж…
— Пусть будет муж. Она протягивает ему чашку кофе, какао или чего-то там еще…
— Рекламодатели остались бы очень недовольны тобой. Не можешь вспомнить рекламируемый напиток!
— Скотти, не перебивай меня. Дело совсем не в этих мелочах! Вот муж берет чашку, соглашаясь выпить содержимое, а его взгляд обещает девушке нечто гораздо более приятное. Он словно говорит: «Потерпи, дорогая. Сейчас я это допью, и мы с тобой займемся кое-чем другим».
Не в силах больше сдерживаться, я захихикала.
Джонни тоже смеялся. Он подошел ко мне и опустился на колени.
— Ты такая аппетитная, такая…
— Здравомыслящая? Ты это хотел сказать?
Он нежно дотронулся до моего подбородка.
— Неужели мы должны оставаться благоразумными, когда безумствует погода? — Его палец соскользнул с моего подбородка и принялся выписывать виньетки на шее. Я сообразила, что вырез у банного халата слишком глубокий. Это возбуждает Джонни. Поплотнее запахнув халат, я поднялась и сказала, что хочу переодеться в блузку и джинсы. Он потянул меня за полу халата.
— Ты мне больше нравишься такая. Не уходи…
— Я голодна. Кажется, кто-то обещал омара. У меня уже давно слюнки текут, — увильнула я от продолжения щекотливого разговора.
— Ах, этот проклятый омар! — Джонни театрально изобразил отчаяние. — И зачем только я вообще упомянул о нем. — Тут он хитро улыбнулся. — А впрочем, я согласен. Приготовлю так, что пальчики оближешь. Можешь переодеться, пока я занимаюсь обедом.
У Джонни вышел отличный салат из омара, к нему нашлось и белое вино.
— Божественно! — похвалила я.
— Это мой недостаток, — игриво заявил Джонни. — Стараюсь изо всех сил доставить женщинам удовольствие, а они не хотят оценить мои труды по достоинству.
Подхватив его тон, я предположила:
— Дело, наверное, в том, что ты не любил ни одну из них. А они не могли простить тебе этого.
— Что ты такое говоришь? Я был влюблен в каждую.
— А потом оставлял их одну за другой. — Я выдавила улыбку. — Мой девиз — никогда не терять головы с мужчиной.
Я вышла из-за стола и стала собирать посуду. Джонни озадаченно наблюдал за мной, но через мгновение и он включился в работу.
— Сейчас все вымоем, потом сядем и полистаем свежие газеты, как настоящие супруги. Нет, лучше я подремлю, пока ты будешь штопать мои носки.
— И не думай. Терпеть не могу зашивать дырки. Я лучше выброшу твои старые носки и куплю новые.
— Экстравагантная женщина! Надо подсчитать, смогу ли я содержать тебя на свою зарплату, — смеялся Джонни. — Итак, кто будет мыть, а кто вытирать?
Вздрогнув от неожиданности, я вспомнила свой первый вечер в доме Дру, когда Ричард задал мне тот же вопрос. Потом позвонил Джонни, и я решила, что раз он ищет встречи со мной, значит, любит.
— Я буду мыть, — послушно согласилась я, и мы отправились на кухню.
Пока мы мыли посуду, Джонни говорил о своих планах, в которых мне не было места. Подразумевалось, что я скоро уеду домой. Я вполне понимала ход его мыслей, но, тем не менее, было обидно. Джонни собирался в Австралию в следующем году. Отец с мачехой живут прямо на берегу океана. Вот уж он посибаритствует в отпуске, займется серфингом…
Мне приходилось кататься на волнах пару раз на Гавайях, поэтому я смогла поддержать разговор.