В объятиях любви

Над Джонни пытались подшучивать. О чем он, мол, думал, когда вел в эту забегаловку такую красивую девушку. Джонни оглядывал кабачок и хитро улыбаясь, парировал:
— У вас напрочь отсутствует воображение. Неужели вы не видите шелковые драпировки на стенах и прекрасные золотые троны для принца и принцессы, которые вот-вот поженятся.
И он принимался так живо описывать богатое убранство сказочного дворца, что все зачарованно умолкали. А потом, опомнившись, принимались вдруг громко хохотать:
— Да этот сумасшедший любому голову задурит. Подумать только! Шелковые драпировки! Королевские троны!
А были такие дни, когда Джонни подробно рассказывал мне о мелькающих за окнами машины исторических памятниках. Он знал все на свете. Однажды он воскресил для меня прошлое Регент Стрит — королевской улицы, которую спланировал архитектор Нэш. Джонни населил ее элегантными джентльменами, одетыми в парчу и атлас, дамами в кринолинах. Я даже услышала, как стучат колеса их карет.
Я опрометчиво призналась, что хотела бы тоже носить кринолин. А Джонни высмеял меня, пообещав сказочный успех у современных мужчин. По своему обыкновению он не дал мне возможности парировать этот выпад. Джонни уже рассказывал о следующем интересном здании…
Вдруг чей-то бодрый возглас вернул меня к действительности. Это была Клер. Ричарду, очевидно, так и не удалось поколебать ее решимости устроить вечеринку, и мы начали подготовку к приему гостей.
К восьми вечера в просторной голубой гостиной собралось человек тридцать. Я все время боялась, что громкие голоса и взрывы хохота разбудят детей. Но мои опасения оказались напрасными. Дети безмятежно спали в своих кроватях.
Ричард по телефону справлялся о самочувствии Клер и спрашивал, спят ли дети. Я рассказала, что миссис Дэвис забирала детей на прогулку, и что после пикника даже у Филиппа не осталось сил для проказ. Ричард предупредил, что съездит в больницу навестить брата и Имоджин, и пообещал вернуться к девяти. Когда я передала это Клер, она призадумалась на мгновение:
— М-м-м… Значит, к девяти. К тому времени мы должны покормить гостей.
Клер не ограничилась обещанными бутербродами. Гостей ждал довольно плотный ужин. Нам с ней пришлось для этого долго повозиться на кухне.
В тот вечер на Клер было незамысловатое черное платье на узких бретельках. Оно делало ее более стройной. Прибегать к помощи макияжа Клер не стала. А вот волосы попыталась уложить поэлегантнее.
По мере того, как веселье разгоралось, я все больше начинала за нее беспокоиться. Тревожили ее горячечно блестящие глаза и полыхающие щеки.
В начале десятого негодующий Ричард привел ее на кухню.
— Ты солгала мне, Клер! — бушевал он. — Обещала, что будет человек десять и к восьми все разойдутся. Сейчас же прекрати это безобразие. Тебе просто необходимо лечь. А гости твои и так уже изрядно выпили. Адриан еле стоит на ногах, а Синтия подозрительно слезлива. Я предложу подбросить их до дома, а если твои друзья не поймут намека, прямо попрошу их покинуть дом!
Клер, которая до этого мирно раскладывала по тарелкам мясо птицы, резко обернулась и взмолилась:
— Не делай этого Ричард. Ты оскорбишь Адриана подобным предложением. Он так гордится своим мастерством управлять автомобилем.
— Но ведь только вчера вы попали в аварию из-за такого же пьяного ловкача! — взывал Ричард к ее разуму.
Я не знаю, что все-таки произошло в гостиной, но только вскоре гости начали расходиться, захлопали дверцы автомобилей. Буквально через десять минут все стихло. Клер поднялась к себе, да и Ричарда нигде не было видно.
Взяв поднос, я отправилась в гостиную. В воздухe плавали клубы сизого табачного дыма, а стаканы и тарелки стояли в самых невероятных местах: на камине, на атласных сиденьях кресел, на журнальных столиках и даже на полу.
Когда я подходила с нагруженным подносом к кухне, хлопнула входная дверь. Осуждающе покачивая головой, Ричард удрученно произнес:
— Почему только Ховард и Имоджин так снисходительны к Клер?
— Мне тоже показалось, что Клер немного легкомысленна.
— Вот именно.
Взяв поднос у меня из рук, он сказал:
— Не беспокойтесь, я все сделаю сам. У вас и так был сегодня трудный день. Идите отдыхать.
Оценив благородство Ричарда, я, однако, пожалела его:
— Ничего-ничего. Я не устала.
Ричард улыбнулся. До сих пор он был либо угрюм, либо сердит, поэтому я обрадовалась этой первой за весь день мимолетней улыбке на его лице.
— Мисс Макклелланд, я не могу принять от вас такой жертвы. Но если вы решили, все же вымыть посуду, то позвольте мне хотя бы вытереть ее.
— Типично мужской подход к делу, — пошутила я. — Вы всегда выбираете то, что полегче.
— Хорошо. Тогда я буду мыть, а вы вытирайте, — подхватил шутку Ричард. — Но я должен сразу предупредить, что я совершенно не умею обращаться со стаканами. Они всегда так и норовят выскользнуть из рук.
— Это всего лишь отговорки, — улыбалась я.
Но стаканы действительно жалобно зазвенели в его руках. Ричард шутливо признался, что боится разбить что-нибудь, потому что у него шалят нервы.
— Нервы? Неужели они у вас есть?
— Что ж, спасибо за комплимент.
Не знаю, сколько мы могли дурачиться подобным образом, но тут кто-то требовательно стукнул в дверь. Ричард взглянул на меня.
— Кто это? Вернулся кто-нибудь из гостей?
Я добавляла моющее средство в воду, когда в кухню вернулся Ричард. Поймав на себе его уничижающий взгляд, я вдруг забеспокоилась:
— Что случилось?
— Пришел твой приятель, — произнес он с усмешкой.
— Какой еще приятель? — недоуменно переспросила я. Некоторое время я соображала, кого он имеет в виду. И вдруг сердце бешено забилось от предположения, что это может быть Джонни. Не поднимая глаз, я поскорее вытерла руки и выскочила из дома. Замерев на пороге, я попыталась разглядеть гостя. Этот человек казался выше Джонни, он еще не заметил меня.
В воздухе висели микроскопические дождинки. В свете фонаря я увидела, что волосы гостя напитались влагой и их кончики от этого завились в колечки. И все-таки это и впрямь был Джонни. Я привыкла видеть его в повседневной одежде: джинсах, свитерах, ветровках. Но сегодня на нем был коричневый костюм и светлая рубашка.
Увидев меня, Джонни поспешил мне навстречу.
— Здравствуй, Скотти, — шепнул он. — Как ты?
Сердце по-прежнему бешено колотилось в груди.
— Хорошо, Джонни, хорошо. Я так рада видеть тебя. Должно быть, Андрея сказала, где меня найти.
— И еще она сказала, что ты взялась присмотреть за детьми доктора Дру. А мне так хотелось, чтобы ты была рядом. Ты можешь что-нибудь придумать?
— Не знаю. Попробую…
— Ты не уверена? Мы ведь не виделись целую вечность!
К этому моменту я уже успокоилась и напомнила Джонни, что за время разлуки он не написал мне ни строчки.
Он раскаянно признался:
— Виноват. Но я ведь предупреждал, что не умею писать писем, Скотти. Однако я передавал тебе приветы через знакомых. Надеюсь, я прощен? — Он взял меня за руку. — Давай спрячемся под деревьями.
Я колебалась, принимать ли предложение, потому что слышала, как Ричард гремит посудой в кухне, но, вспомнив издевательский тон, с которым он сообщил о приходе Джонни, я решилась.
— Конечно, Джонни. Только позабочусь о том, чтобы дверь не захлопнулась.
Уже через несколько мгновений Джонни держал меня в своих объятиях и нежно целовал. Мне же стало абсолютно безразлично, что думает Ричард о поведении «няни» и ее приятеля. Джонни нашел меня, он стремился увидеть меня — это ли не доказательство его любви? Меня переполняло счастье.
  
Глава 2
 
Когда мы, наконец расстались и я вернулась в дом и прошла на кухню, там уже не было Ричарда. Зато посуда была не только вымыта и высушена, но и убрана в шкафы.
Увидев Ричарда утром, я заметила, что губы его плотно сжаты, а глаза покраснели от недосыпания. Я испытала угрызения совести.