Ленинград-28 (СИ)

— Короче, Панюшин. Слушай внимательно и не перебивай. Шуточки давай оставим на потом, если оно вообще будет у нас с тобой.
— ?
Козулин зачем-то оглянулся, и приблизил некрасивое, рябое лицо.
— Тебе мудак дают единственный шанс. И имя у этого шанса — капитан Козулин. За доктора с тебя отдельно спросят, и спрашивать буду уже не я. Расклад пока что такой — продолжай делать то, что начал. Спецотряд тебе в помощь, но учти — шаг влево, шаг вправо, и твои яйца будут медленно стекать в сапоги. Всосал?
Юрий поспешно кивнул.
— Хорошо, двигаемся дальше. С информацией у тебя действительно туго, ты как вообще расконсервировался, чучело? Ладно, неважно — насколько успел сообразить доктор, тебя озаряет понемногу, возможно следует просто ждать, хотя скажу честно — времени немного. Там, наверху, требуют результат — и совсем не тот, который нужен тебе. Мля, падла ты такая, ну зачем доктора тронул?
— А что мне оставалось? Слушать ваши причитания? — Панюшин рывком сбросил покрывало и взвился с кровати, Козулин тут же, не меняясь в лице, ткнул пальцем в грудь, и Юрка рухнул обратно в гостеприимное ложе.
— Молчи, сука, молчи… Я за тебя, жизнь положил чужую, и не одну, так что слушай и не возникай. Сейчас вставай потихоньку, резких движений не делай. На тебя урода, ящик спецраствора израсходован, цени… Дальше — не вздумай чудить, на территории спецрежим, сунешься, куда не надо — пристрелю, будешь возникать — пристрелю. На втором этаже есть тренажерная — тебе день на восстановление. С завтрашнего дня работаем совместно, обо всех изменениях докладывать по факту. Все, свободен…
Козулин развернулся, и вышел из комнаты. Юрий соскользнул с кровати и опустился на пол. Попытался встать на ноги — получилось. Прислушался к ощущениям — голос молчал, что не могло не радовать. Интересно, что за дрянь циркулировала сейчас в его крови. Козулин знал свое дело — Юрий попрыгал, с удовлетворением ощутив необычайную легкость в теле. Ничего не болело, если не считать фантомную боль в паху, которая возникала каждый раз при приближении Козявки.
Панюшин не вышел — перетек в коридор. Замер, вслушиваясь. Если нагнать побольше темноты, можно будет немного поиграть в жмурки, хотя капитан Козулин личность сама по себе неординарная, способная на экспромт, к тому же приятно, когда прикрывают твою спину, пусть и до поры, до времени. Хитрит командир, ох хитрит. Не иначе свой интерес имеется, хотя зачем командиру спецотряда ненужные хлопоты? Видать Козявка придумал сам себе цель, и теперь не в силах свернуть с пути.
Решено — пускай игра будет командной. Так даже интереснее. И легче всем заинтересованным сторонам. Знать бы только цель этой игры — пока что все действия Юрки напоминали попытки прошибить лбом кирпичную стену. И страшно, и больно, и деваться некуда.
Ладно, что там Козулин рек про тренажеры?
* * *
Содержимое закладок мало чем помогло Юрке. Ни денег, ни оружия, ни документов — вернее деньги были, но допереломные, им самое место в музее; оружие — ну если можно назвать оружием пару запасных магазинов для ПМ; документы — мятые листочки с непонятными схемами. В общем, дупель пусто. Панюшин не стал огорчаться, вернул закладки в первоначальное состояние — мало ли что.
Тем не менее, следовало определиться с дальнейшими поисками. Вернувшись к вокзалу, Панюшин уселся в троллейбус, на этот раз, успев занять место у окна, и прилип к стеклу, высматривая хоть что-нибудь знакомое. За время после перелома город изменился — Юрий подмечал каждую мелочь. Мощенная камнем дорога стала асфальтовой, вместо работающих заводов — ощерились разбитыми стеклами пустеющие цеха. Пересекая город по прямой, Юрий испытывал странное чувство — он словно возвращался назад в место, в котором не был никогда. Проехав маршрут по кольцу, Панюшин озадаченно выбрался из троллейбуса. Что-то было не так.
Плюнув, Юрий решил пройтись по городу пешком. Часа за полтора дотопал до центра. Заглянул на рынок, выбрался на центральную площадь, постоял возле серой громадины горисполкома, бросил пятак в пустой фонтан.
Хотелось есть — Панюшин засунул руки в карманы. Денег осталось только на билет обратно, но Юрка не привык сдаваться. Вернее всю свою жизнь он только и делал что сдавался, но не теперь — будет день, будет пища.
Юрий добрался до остановки. Подкатил дребезжащий троллейбус. Панюшин забрался вовнутрь, внимательно ощупывая взглядом тесное пространство. Сразу же перед ним умостилась средних лет тетка. Ненавистный Панюшину типаж, тем более от тетки разило потом, несмотря на осеннюю прохладу дня. Через плечо тетка перекинула сумочку, в которой уместился вызывающе красный кошелек. Панюшин задержал дыхание — кошелек притягивал взор. Он казалось, увеличивался на глазах, и шептал: возьми меня.
Панюшин облизал губы, и воровато посмотрел по сторонам. Вроде никто и не смотрит, но предосторожность не помешает. Осторожно, двумя пальцами, Юрий ухватил кошелек за краешек и понемногу начал вытаскивать из сумки. Троллейбус тряхнуло, широкая спина тетки подалась вперед, и кошелек оказался у Юрия в руках. Открыть его было делом двух секунд. Хоп — Панюшин оказался обладателем нескольких купюр, тут же спрятал деньги в карман, а кошелек вернулся обратно в сумку. На следующей же остановке Панюшин вывалился из транспорта, и замер, широко открыв рот.
Он смотрел на высокое коричневое здание, на котором большими белыми буквами был написан типичный допереломный лозунг. Что-то про электрификацию всей страны. Панюшин медленно закрыл рот — ну, конечно же. Как он сразу-то не вспомнил.
Научно-исследовательский институт высоких напряжений — так официально называлось предприятие. При институте имелись собственные производственные площади — как раз то самое высокое коричневое здание с лозунгом на фасаде. К цеху примыкала маленькая кирпичная будка проходной, а с другой стороны ворот высился четырехэтажный административный корпус. Юрий засунул руки в карманы и независимой походкой направился к входу.
Охранник находился в приятной обеденной полудреме. Панюшин не стал мешать — мышкой проскользнул мимо, чуть тронув блестящую вертушку. Оказавшись во внутреннем дворике, Юрий задумался. Слева ржавела небольшая дверка в цех, справа, через дорогу отбрасывал тень козырек служебного входа в админкорпус. Куда идти?
Конечно же, в цех. Панюшин осторожно потянул на себя ржавую дверку, и оказался в небольшом коридорчике. Тот оканчивался овальной дверью, похожей на люк космического корабля. Юрий открыл ее, и вошел в полутемный цех.
Внутренние пространства цеха поражали — фантастического вида агрегаты зловеще поблескивали металлическими поверхностями. Огромные сферы с торчащими молниеотводами, громадные кольца основ — при должном освещении здесь можно было бы снимать какой-нибудь кибер-апокалиптический боевик. В прежние времена все это шумело, гудело, плевалось огромными сизыми молниями — в цеху испытывались высоковольтные изоляторы. Сейчас, после перелома, цех с трудом держался на плаву. Видать руководство института еще не созрело до того, чтобы пустить все это научное великолепие на металлолом. Людей почти не было — лишь в дальней части цеха, приспособленной под склад, автопогрузчик перевозил с места на место деревянные ящики с остатками готовой продукции, да пара чумазых рабочих с ленцой наблюдали за работой.
Панюшин не стал привлекать лишнего внимания. У боковой стены, притаилась неприметная дверка с запорным колесом. Как на подлодке. Юрий крутанул колесо — хорошо смазанный замок не издал ни звука. Это не было хорошим признаком — выходит, дверью все же пользовались. Панюшин выглянул из-за ящика — его вторжение осталось незамеченным. Можно продвигаться дальше.
Сразу же за дверью уходили вниз разбитые бетонные ступеньки. Юрий отмахал добрый десяток лестничных пролетов, продвигаясь, тем не менее, осторожно — здесь не было света, приходилось ощупывать ногами каждую ступеньку. В самом низу, скрывалась еще одна дверь. Юрий толкнул ее — заперто. Попробовал крутануть колесо — раздался протяжный скрипучий звук. Колесо вращалось свободно. Панюшин покрутил в обе стороны — похоже, колесо присутствовало скорее для порядка. Юрий еще раз толкнул дверь. С таким же успехом можно было бы толкать стену. Дверь заварили, заклепали или еще каким-нибудь способом зафиксировали. Причем намертво.