Боль (СИ)

— Не удивлюсь, если к весне в ближайшем соборе зазвенят свадебные колокола, а в нашем доме будет праздник! — вторил ей Джерри так радостно, будто бы это уже случилось.
Геральдина подшучивала над сестрицей. Стоило только войти в комнату Филиппу, как девушка тут же находила повод уйти, чтобы оставить их наедине. Племянник Джеральда никогда не позволял себе лишнего, никогда не казался навязчивым — он был слишком горд для этого, но девушку угнетало то, что их уже почти поженили, будто бы решив за них, что они согласны. Фил не скрывал своей симпатии, но и никогда не перешагивал некой границы, ведя себя с ней как рыцарь. Эйлин очаровала молодого миллионера. Глядя в её синие глаза, любуясь на кудрявые каштановые волосы, он чувствовал себя в раю. Геральдина, которую негласно все знакомые и друзья считали первой красавицей, и которая, по мнению многих, даже лучше сестры, ему совсем не нравилась. Фил в тайне считал её зазнайкой. И эта белокурая, голубоглазая девушка, которую прозвали «сказочной нимфой», у него вызывала даже некое отторжение.
— Разве ты не видишь стараний Фила? — спросила однажды Геральдина у сестры, когда они прогуливались по саду.
Стояла чудесная летняя погода, но уже не такая жаркая, с лёгкой прохладой. И небо, и розы, и воздух: всё дышало августом.
— Мне так часто про них говорят и намекают, что трудно после этого не заметить, — немного помолчав, не сразу ответила Эйлин.
— А ты?
— А что я?
— Тебе он нравится?
— Нет. Он такой гордый, но ведёт себя достойно. Но рассказывает о своих студенческих годах, будто бы хочет показать, что блестяще образован.
— Но он образован.
— Я знаю. Но что я могу с собой поделать, если он мне не нравится, как мужчина? Если не люблю его, в чём я виновата?
— Не в чём. Но я бы посоветовала, всё равно подумать. Когда ещё выпадет шанс очаровать такого мужчину: и симпатичный, и молодой, и сказочно богатый…?
— Но я надеюсь ещё встретить того, кого полюблю по-настоящему, — с неким отчаянием в голосе ответила Эйлин. — Не всё же решают эти достоинства, которые ты перечислила, особенно последнее мало значит без искренних сильных чувств… А что бы в мужчине могло привлечь тебя?
— Ну, помимо этого… Невероятная красота!
Эйлин почему-то даже невольно вздрогнула и испугалась что-то ответить. Невероятная красота…
— А тебя? — хитро улыбнулась Геральдина. — Тебя чем можно привлечь?
— Я не знаю… Мне кажется, я полюблю, и всё. Тогда уже неважно будет, кто он и какой.
— И тебе неважно будет, если им окажется какой-нибудь бедняк?
— Неважно. Главное, любить его.
Сестра улыбнулась:
— Кстати, а вон и Фил!
— Не оставляй меня… — шёпотом взмолилась Эйлин. — Ты всегда уходишь, будто бы специально, чтобы мы остались вдвоём. Вдруг он думает, что это я прошу тебя об этом?
— А ты догоняй! — лукаво подмигнула девушка и бросилась бежать.
Сестра решила, что это её такая хитрость: пусть молодой человек подумает, что они его не заметили и играют в салочки, а сами убегут от него в дом. И засмеявшись, Эйлин кинулась за ней. Побежав к дому, Геральдина вдруг резко бросилась к… Филу.
— Филипп! — весело воскликнула она, помахав рукой.
Сестра её в замешательстве остановилась на расстоянии, не понимая, в чём дело.
— Геральдина, — улыбнулся молодой человек, — что это вы в салочки играете?
— Да. Не хочешь с нами?
— Нет, — рассмеялся он.
— Зря ты! — она подмигнула. — А то был бы повод поймать Эйлин.
Такая шутка показалась ему неуместной, какой-то грубой, похабной и даже похотливой. На что это она намекает? Что подвернётся повод схватить избранницу, заключить любимую в объятия против её воли?
— Ну, что же я какой-то плебей, чтобы только таким способом ухаживать за девушкой?
— А кстати, она сказала, что предпочтёт лучше плебея… Лучше бедняк! — Геральдина рассмеялся. — Догоняй!
— Постой! — крикнул Фил, но она уже убежала. — О чем это ты…?
Развенчанный кумир… Что может быть хуже? Филипп некоторое время глядел вслед девушкам, а потом угрюмо побрёл в дом. Сердце его было разбито. Значит, ей лучше плебей, лишь бы не он? Может, даже попросила Геральдину это ему передать…? Не зря же сестра любимой так резко бросилась к нему.
Молодой человек зашёл с террасы в их прекрасную, нарядную алую гостиную, в которой всегда царили уют и умиротворение. Пройдя мимо зеркала в тяжёлой, золотой раме над камином, он вдруг остановился и вернулся к нему. Фил посмотрел на своё отражение: по его щеке катилась слеза. Вот и всё… Мечты были разрушены и таким жестоким образом. «Ещё ни одна женщина не заставляла меня плакать… — подумалось ему, — Эйлин, Эйлин… За что же ты так со мной? Знаешь, до тебя я никогда не умел мечтать. Ты научила меня этому. Могу ли я сердиться на тебя…? Но мне кажется, я уже любил тебя».
Намеренно или нет Геральдина перевернула её слова? Или сама не так поняла?
— Ты плачешь? — внезапно послышался за спиной юноши голос Эйлин.
Филипп вздрогнул. Ещё и спрашивает… Что ему делать?
— Да! — внезапно ответил он так, что сам удивился. — Как ты могла? Эйлин, я ведь…я ведь так искренне к тебе относился… Ты стала для меня принцессой, моей мечтой. Я сравнивал тебя с ангелом… Но я никогда не говорил тебе об этом, чтобы не оскорбить преждевременными признаниями. А ты предпочтёшь лучше плебея, лишь бы не меня!
Он развернулся и ушёл…
— Фил! Фил! Подожди!
Но молодой человек не слушал. Он выбежал из дома и бросился к главным воротам. «Я ещё покажу тебе, кто такой плебей!»
После ужина поздно вечером вся семья собралась в гостиной. Они уже хотели ложиться спать и не ждать возвращения Фила. Никто толком не понимал, в чём дело, что случилось, почему молодой человек сбежал. Эйлин плакала. Геральдина грустила. Констанция недоумевала. Джеральд беспокоился.
Внезапно из коридора раздались громкий смех, крики, улюлюкивания и песни. Через минуту в дверь вломилась толпа пьяных молодых людей во главе с Филом, который обнимал за талию… проститутку. По крайней мере, по её внешнему виду, всем сразу стало понятно, что это она. За гостями бежал растерянный Томас, умоляя их вести себя прилично.
— Всем привет! — воскликнул Филипп и бесцеремонно упал в кресло, усадив девушку себе на колени. — Друзья, садитесь! Продолжим веселье! Ну, что, плебей прибыл домой! Не вижу радости на лицах!
— Что ты себе позволяешь?! — воскликнула Констанция и соскочила с дивана.
— Фил, ты чего? — в шоке спросил дядя. — Ты с чего это напиться решил?
— Не имею права? — нагло, с вызовом спросил пьяный племянник.
— Это ещё что такое?! А ну, пошли все вон!
Дядька вмиг разозлился! Если тот хотел что-то отпраздновать, то куда ни шло: все мы были молодыми. Но как понимать его тон? Если этого юнца что-то расстроило, то при чём тут семья?! Разгневанный Джеральд соскочил с кресла и бросился к пьяным приятелям Фила.
— Все вон! Пошли все вон!
  
Глава 6. Чай с имбирем и лимоном
 
Друзья молодого господина, ржа как лошади, разбежались в разные стороны и выскочили из гостиной. Юный сэр и его гостья остались. Дядя Джеральд, поняв, что разогнал всех приятелей Фила, сказал полупьяной жрице любви:
— Я хозяин гостеприимный. Хочешь, я дам тебе своего самого красивого раба на ночь? Приведите его, Томас!
— Что вы делаете, господин? — прошептал управляющий. — Одумайтесь! Давайте я её лучше выгоню?!
Но Джеральд очень разгневался на Фила, ему хотелось показать, что он тут хозяин!
— Нет! Веди, я сказал!
— Слушаюсь! А кого? — спросил управляющий и заговорщицким тоном добавил, но так, чтобы гостья услышала его: — Давайте я приведу кривоногого?
— Зачем кривоногого? И откуда ты его возьмёшь, он ведь далеко? Как будто бы ты не знаешь, кто у нас тут первый красавец!
— А…а… Адриан?
— Адриан!
— Пожалейте! Он, конечно, всего лишь раб, но такого, как он, для какой-то…