Веспасиан. Павший орел Рима

Клемент повернулся к Сабину.
— Надо найти моего слюнявого идиота-патрона. Он явно прячется где-то во дворце. Можешь идти, мой друг. Дело сделано. Уходи из города, пока о случившемся не узнал весь Рим.
— Думаю, Рим уже узнал, — ответил Сабин.
Весёлый хохот, что только что доносился из театра, неожиданно сменился яростным рёвом.
Сжав на прощание плечо шурина, Сабин развернулся и бросился вон из дворца. Он бежал вниз по Палатину, и со всех сторон доносились крики боли и ужаса. В городе началась резня.
  
ЧАСТЬ 1
 
Рим, тот же день
   
ГЛАВА 1
 
еспасиану понравилась постановка, пусть даже император постоянно прерывал сценическое действо.
Плавтов «Клад» не входил в число его любимых пьес. Нет, двусмысленные диалоги, сюжетные недоразумения и то, как персонажи гонялись друг за другом, пока один из героев, Эвклион, пытался сберечь только что найденный им клад, всегда от души смешили его. Но дело было в другом: он отлично понимал Эвклиона, который не желал расстаться даже с малой толикой найденных им денег.
А вот выступление юношей-акробатов, кувыркавшихся на сцене, не вызывало у него особого восторга, в отличие от дяди, Гая Веспасия Поллона, сидевшего с ним рядом. Тот был просто очарован ловкими движениями гибких тел выступающих. Поэтому, ожидая начала следующей комедии, Веспасиан прикрыл глаза и безмятежно задремал, думая о своём маленьком сыне Тите, которому недавно исполнился год.
Проснулся он от резкого гортанного крика, перекрывшего жидкие аплодисменты, которых удостоились акробаты. Он поискал глазами источник крика. Примерно в двадцати шагах слева от него на лестницу выбежал германец из числа личной стражи императора. Его правая рука была вскинута вверх и забрызгана кровью.
Горланя что-то непонятное на своём родном языке, он бросился к своим восьмерым товарищам, охранявшим вход в императорскую ложу, которую совсем недавно покинул Калигула. Ближние зрители в ужасе наблюдали за тем, как он сует окровавленную руку в лица своим бородатым сородичам.
Веспасиан повернулся к дяде, который всё ещё продолжал рукоплескать полунагим акробатам, встал и потянул Гая за рукав туники.
— Кажется, сейчас произойдёт нечто скверное. Нужно немедленно уходить отсюда.
— Что такое, мой дорогой мальчик? — растерянно спросил Гай.
— Нужно уходить, прямо сейчас!
Тревога в голосе племянника вынудила Гая поднять с места свои телеса, убрать с глаз тщательно завитые локоны и бросить прощальный взгляд в спину уходящим акробатам.
С опаской покосившись через плечо, Веспасиан увидел, что германцы одновременно обнажили свои длинные мечи и вскинули их над головой.
Их лица были искажены яростью; из глоток рвался свирепый рёв. Впрочем, он тотчас оборвался, и на мгновение в театре воцарилась напряжённая, липкая тишина. Затаив дыхание, зрители смотрели на девятерых бородатых варваров. В следующий миг в воздухе сверкнул меч, и над рядами, разбрызгивая кровь на растерянных зрителей, пролетела чья-то отрубленная голова.
Две-три секунды тело обезглавленного зрителя — сенатора — извергало на сидевших рядом фонтаны крови, после чего повалилось на другого, ничего не понимавшего старика, также сенатора, сидевшего впереди. Увы, он тотчас стал очередной жертвой ярости германцев: не успел он повернуться, чтобы понять, что происходит, как в разинутый рот ему вонзился меч и вышел уже на затылке. Бедный старик даже не успел моргнуть.
На миг зал снова оцепенел. Затем тишину пронзил женский крик — это отрубленная голова упала на колени какой-то зрительнице. Разразилась настоящая какофония ужаса. Люди бросились к выходу. Размахивая мечами, германцы ринулись вперёд, безжалостно прокладывая себе путь во всеобщей давке и оставляя после себя отрубленные конечности и бездыханные тела тех, кто оказался не слишком проворен и имел несчастье подвернуться им под руку. В императорской ложе старший сенатор, оцепенев от ужаса, впился испуганным взглядом в бородатого варвара, а в следующий миг, перепрыгнув через ограждение и дрыгая в воздухе руками и ногами, полетел вниз на головы обезумевшей толпы.
Отпихнув в сторону какую-то визжащую матрону, Веспасиан толкнул Гая вперёд, пытаясь пробиться к ближайшему проходу, который вёл вниз, к сцене.
— Сейчас не время для изысканных манер, дядя, — произнёс он, упрямо двигаясь вперёд и используя Гая как своего рода живой таран.
Слева от него ещё два сенатора пали под ударами мечей.
Позади него трое разъярённых германцев продолжали прорубать себе в толпе кровавый путь, стремительно приближаясь к ним. Веспасиан определил среди них старшего и поймал на себе его злобный взгляд.
— Похоже, главная их цель — сенаторы, дядя! — крикнул он и стянул с правого плеча тогу, чтобы пурпурная полоса на ней была не так заметна.
— Но почему? — спросил Гай, спотыкаясь о тела упавших во время давки.
— Не знаю. Продолжай двигаться вперёд!
Совместными усилиями они сумели оторваться от германцев, которым двигаться быстрее мешали тела мёртвых и умирающих.
Пробившись в относительно малолюдное место — оркестру, между зрительскими рядами и сценой, — Веспасиан осмелился оглянуться назад и ужаснулся кровавому хаосу, который учинили всего девять вооружённых стражников в гуще беззащитных людей. На зрительских местах лежали груды трупов, многие в окровавленных сенаторских тогах.
Схватив дядю за руку, Веспасиан перешёл на бег и по короткой лестнице втащил за собой Гая на сцену. Здесь, насколько это позволяла гусиная походка тучного сенатора, Веспасиан метнулся к узкой арке в фасаде сцены на дальней её стороне. В неё, работая локтями, уже пытались протиснуться другие люди, отчаянно искавшие спасения. Пытаясь не упасть, зацепившись за тела тех, кто не смог удержаться на ногах, Веспасиан и Гай влились в эту плотную человеческую массу и в конце концов выбрались из театра на улицу, огибавшую подножие Палатинского холма.
Толпа устремилась вправо, ибо слева быстрым шагом надвигались три центурии городской когорты. Веспасиану и Гаю не оставалось ничего другого, как присоединиться к толпе. Правда, чтобы не угодить в самую её гущу, они старались держаться ближе к краю. Ощутив, как левое плечо соприкоснулось со стеной, Веспасиан стал искать глазами поворот.
— Готов, дядя? — крикнул Веспасиан, когда впереди замаячил переулок.
Гай дышал тяжело, со свистом; по лицу и по спине ручьями катился пот. Он кивнул, и Веспасиан потащил его за собой влево. Наконец-то им посчастливилось выбраться из обезумевшей толпы.
Веспасиан едва не упал, споткнувшись о тело валявшегося в переулке германца. Пробежав мимо него, чуть дальше они наткнулись ещё на одного варвара, лысого, но с пышной светлой бородой. Германец сидел, прислонившись к стене, и сжимал обрубок правой руки. Он пытался остановить кровотечение, с ужасом глядя на свою отрубленную кисть, всё ещё сжимавшую меч, которая валялась тут же рядом. В самом конце переулка Гай наконец отдышался. Веспасиан быстро огляделся по сторонам. Справа от него, опустив голову, торопливо уходил прочь какой-то человек. По его правой ноге из скрытой плащом раны стекала кровь. В руке он держал красный от крови меч.
Веспасиан побежал налево, в направлении Виа Сакра. Гай вразвалочку заковылял за ним. Идти ему было всё тяжелее и тяжелее.
— Поторопись, дядя! — бросил Веспасиан через плечо. — Мы должны как можно скорее вернуться домой, пока резня не началась во всём городе.
Гай остановился и, прижав руки к коленям, наклонился вперёд.
— Ступай один, мой мальчик, я не поспеваю за тобой! — тяжело дыша, сказал он. — Я пойду прямо в Сенат. Ты же ступай и присмотри за Флавией и малышом Титом. Я приду к тебе, как только что-то узнаю.