Прощение (СИ)

— Геральдина, доктор.
И врач рассказал, что мисс Геральдина вчера вечером за городом кинулась в океан с утёса. Девушке повезло, и в том месте было глубоко, и не оказалось поблизости подводных скал. Её тут же спасли рыбаки, которые рыбачили неподалёку в лодке. Горе-утопленница была в шоке и потеряла сознание.
— Боже… — прошептала Конни. — Почему она это сделала?
— Молчит как рыба. Но нашего молодого врача, который ждал, когда она очнётся, девушка назвала почему-то каким-то Адрианом.
— Адрианом?! — воскликнули хором муж и жена.
— Да, Адрианом. И тут же потеряла сознание, когда доктор сказал ей, что он не тот человек. А бедняжка потом в полубреде постоянно звала этого Адриана. Кто это? Он её бросил?
— Это…это…вообще-то… мой сын, — ответил Джеральд. — Странно… Никогда бы не подумал, что Геральдина решится на такое…
— Она ваша приёмная дочь, как вы сказали?
— Да, доктор. Она — моя родная племянница. И когда её мать, моя родная сестра, погибла, я взяла девочку к себе, так как отец её — моряк дальнего плавания, и его никогда нет дома.
— Понятно. А Адриан — ваш сын?
— Д-д…д-да…. - ответила Конни, но потом, подумав, решила сказать правду: — Мне приёмный, но родной мужу.
— Я был вдовцом, когда мы поженились, — наврал Джерри.
— Значит, несчастная любовь! — вздохнув, заключил доктор. — Или не разделённая! Скажите, вы знали, что ваша дочь может испытывать что-то подобное к своему…не кровному брату?
— Нет, она ничего не говорила, — ответил Джеральд.
«А я догадывалась» — подумала Конни и заплакала:
— Это я во всём виновата! Только я! Я не обратила на то внимания! Но у меня имелись подозрения.
— Не вините себя… Вы не доводили дочку до попытки самоубийства. И никто не доводил. Это её выбор. Но пойдёмте. Я провожу вас к ней. Хотите её увидеть?
— Конечно, доктор!
Помещение оказалось большим, светлым и чистым. В нём стояло много кроватей.
— Геральдина, дорогая! Как мы беспокоились! — воскликнула Конни, когда забежала к ней в палату.
Но кто-то из других больных сделал леди замечание, призвав говорить тише.
— Ой да, простите, пожалуйста… — прошептала женщина и покраснела от стыда. — Дочка, как такое могло случиться?
— Адриан… — прошептала девушка.
— Что «Адриан»?
— Я люблю его…
— Бедняжка… — прошептал Джерри. — Кто бы мог подумать?
— Простите меня, что так поступила. Мне очень стыдно перед вами всеми и перед ним тоже. Я не должна была этого делать. Но в тот момент мне казалось, что другого выхода нет.
— Выход есть всегда, — сказала Конни.
— Но как мне жить без него? Он любит меня как человека. Для него я навсегда останусь сестрой. Адриан мне это сам сказал…
— Сам сказал? — удивилась мать.
Дочка кивнула и рассказала, как ходила в замок Гарольда.
— Я больше не могла. Меня мучило чувство вины. Я должна была получить его прощение, — закончила девушка, — но не выдержала и призналась ему в любви в самый последний момент. Сэр Гарольд утешил меня, сказал, что такое бывает, но надо жить дальше. Я всё поняла, но, возвращаясь домой, вдруг решила покончить собой.
«Вдруг решила покончить собой»… И глупо, и горько, и даже не смешно…
— Не плачь, всё будет хорошо… — ласково уговаривала бедняжку Констанция. — Тебе можно гулять? — девушка кивнула. — Пойдём на прогулку. В больничном саду очень красиво.
Джеральд и Констанция долго утешали свою приёмную дочь. Она плакала и без конца просила прощения, даже когда они в сотый раз заверили, что не сердятся. Когда время подошло к концу, и все посетители пошли домой, так как началось время процедур, мать отправилась к Гарольду, а отец — к Эйлин и Стюарту.
— Геральдина что…?! — воскликнул Гарольд. — Так ли я понял: она бросилась в океан из-за безответной любви к моему внуку?
Конни лишь кивнула.
Его Светлость надолго замолчал, и по его лицу нельзя было сказать, о чём он думает. Мужчина пребывал в шоке. Наконец Гарольд тихо прошептал:
— Бедная девочка… Она сейчас в больнице?
Её приёмная мать снова лишь кивнула.
— Мне жаль, что так получилось. Я был уверен, что она ушла успокоенная. Но….но как Геральдина…. О, Боже! — милорд закрыл лицо руками и глубоко, устало вздохнул. — Но Адриан в чём виноват? Разве есть тут его вина, что он не может приказать себе любить тех, кто в него влюблён?
Невестка сразу же начала заверять, что они и не винят юношу, что сами не одобряют поступка Геральдины. Ни в коем случае! Констанция горячо просила свёкра так не думать! Ведь рядом могло не оказаться тех рыбаков… Какую боль капризная девчонка причинила бы своей семье? Но приёмной матери, конечно же, жаль беднягу. Адриан после тех страданий, которые вынес, — а это тяжелее, чем не разделённая любовь! — и то такими делами не занимался!
— Адриан сильный, — нервно кивнув, ответил Гарольд, — хотя чувствительный и ранимый. Он переносит тяжёлую, душевную травму. Попытка самоубийства Геральдины может стать ударом для него. Хотя он не любит её как девушку, но она ему дорога как друг, как сестра. Но я не могу всё это осознать. Ещё перед Рождеством…
— Да, я тоже про это думаю. Скоро святой праздник, у нас столько проблем и без этого, а Геральдина, сама того не понимая, наверное, добавила ложку дёгтя.
— А Адриан…? — осторожно спросил Гарольд. — Мы должны ему об этом рассказать?
Констанция испуганно взглянула в глаза свёкру и медленно покачала головой, сказав, что не знает… Если и нужно так поступить, то она явно не хотела делать это сама.
— Думаю, лучше не надо, но, с другой стороны, мне бы на его месте не понравилось, что от меня такое скрыли.
— И мне тоже. Что, сказать ему? — спросила Конни тоном «А может, не надо?».
— Не знаю… А если, правда, не говорить?
— Я думаю, надо всё-таки… — глубоко вздохнула приёмная мать этих и юноши, и девушки. — Такое скрывать нельзя. Если они пересекутся, Адриан должен быть подготовлен к этому. Геральдина ему сама может сказать. Ещё сама прибежит просить прощения. Она импульсивная.
— Я боюсь, что это станет для него ударом. Сколько можно его мучить? Удар за ударом ведь! Бедняжка только от одного отойдёт, как тут же следующая беда! Рано или поздно он узнает об этом: всё равно как-нибудь всплывёт, всё тайное становится явным. Лучше пусть это случится скорее и пройдёт побыстрее. Думаю, ты права, Конни. Скажи ему.
— Хорошо. Я пойду сейчас же найду его — тянуть не к чему… — сказала леди.
— Удачи!
Констанция вышла из его кабинета. Её сердце стучало от волнения. «И зачем я согласилась — пусть бы сам говорил это Адриану! Я разве нанималась делать за мужиков всю сложную работу?!» — думала леди. А Гарольд меж тем только хотел пойти распорядиться, чтобы ему подали чай, как тут в двери кто-то постучал. «Войдите!» — позвал он и подумал, что хоть бы это был Морис с чаем. Но вошёл его друг сэр Ричард.
— Риччи, привет!
— Привет, друг! Что тут у вас случилось? Я пришёл проведать тебя, а мне сказали, что у тебя разговор с невесткой. Качают права на Адриана?
Гарольд задумался. Гость оказался частично прав. Частично, ведь в основном, дело касалось поступка Геральдины. Рассказать или нет? Ричард и Морис являлись его самыми лучшими, близким и верными друзьями. Они всегда оставались рядом, всегда помогали и поддерживали, никогда не оставляя в беде. Может, друг ему что-то посоветует? И Его Светлость рассказал всё. Тот внимательно слушал, а когда выслушал, задумался.
— Дураки вы! Уж прости меня за грубость, пожалуйста! — неожиданно заявил Ричард. — Это ж ясно! С чего бы вдруг утешенной девушке бросаться с утёса? Она решила взять его ни мытьём, так катанием!
Гарольд удивился и тут же отсек эту версию, сказав, что девушка вроде не такая. Но Ричард стоял на своём. Он и вовсе заявил, что Геральдина, значит, ненормальная! Нормальный человек разве будет сводить счёты с жизнью?
— Бедная девушка…
— Не знаю, Гарольд… Но моё мнение таково: она хочет вызвать его жалость, чувство вины в нём, и чтобы он сдался и был с ней. А о матери своей подумала? Что бы чувствовала леди Констанция? Ведь могло получиться так, что родителей вызвали бы не в больницу, а в полицию на опознание тела… У них сейчас суд, мать страдает, разлучённая с сыном, скоро Рождество, которое вся семья, наверняка, мечтала отпраздновать совсем не при таких обстоятельствах, а Геральдина вдобавок решила на тот свет отправиться. Нет, чтобы поддержать родителей! А Адриан? Ему и так нелегко, а та решила вызвать у него вину и угрызения совести. Теперь он будет переживать, осуждать себя, думать, что не так ей что-то сказал…. Ещё пусть его обвинит во всем! Он не виноват, что не любит её…