Отдельное поручение (Повесть)

И надо же было им попасть сюда именно в распутицу! Окажись они в таком положении летом, все было бы гораздо проще. Летом по реке могли проезжать охотники, рыбаки, грибники, ягодники. Теперь же, когда Итья-Ах вот-вот должен встать под лед, надеяться на это не приходилось.
Небо постепенно затягивалось, и трудно было определить, отчего становится все темнее: от туч или от того, что заходит солнце. Лучи несли с собой снег. Два-три дня он будет идти такой густой канителью, что ничего не разглядишь в двух шагах; двинет шуга, потом выяснит, ударит мороз — и река встанет. Никто не рискнет сейчас забираться вверх по Итья-Аху на триста километров, не считая еще Ёган-Аха!
Проще дело обстояло бы зимой. Он заготовил бы побольше дров для Ледзинской, а сам за сутки добрался бы на лыжах до юрт Лозямова: у оленеводов есть радиостанция. Сейчас, когда путь преграждали реки, старицы и протоки, непромерзшие болота, нечего было и мечтать об этом.
Надо же было им попасть сюда в такое время!
Он посмотрел еще раз направо: в частину убегала, держась берега, утоптанная тропинка. Такая же тропинка уходила и влево вдоль берега. Цветков только что вернулся оттуда, пробежав вглубь с километр, — ничего заслуживающего внимания там не было. Теперь он размышлял: есть ли смысл сходить еще и направо? Он вздохнул и опять передвинул вперед кобуру.
— Прямо хоть стреляйся, — с какой-то тягучей и, как показалось Цветкову, привычной усталостью сказала Ледзинская. Возможно, она употребила бы слово «вешайся», если бы не постоянные манипуляции участкового с кобурой. Лицо ее было таким же бледным, как и тогда, в вертолете, будто густо присыпанное пудрой.
— Что ты, Оля, — сказал он неуверенно. — Ты уж не паникуй раньше времени. Как-нибудь выберемся…
— Ах, да не об этом я! — перебила она раздраженно, и он удивился. — Тошнит меня, понимаешь?
— Понимаю, — ответил Цветков, ничего на самом деле не понимая. — Есть хочешь?
В портфеле, оставленном в поселке, у него были кое-какие продукты, и лейтенант, вспомнив о них, сам почувствовал, что крепко проголодался.
Ледзинская вздохнула.
— Пошли, — сказала она обычным голосом, и он опять удивился этой переменчивости.
Он достал пачку «Беломора», закурил, потом сдвинул назад кобуру, и они пошли по гусеничному тракту обратно к поселку. Направо по тропе он так и не сходил. Между тем пройди он по этой тропе каких-нибудь двести метров, там открылось бы для него кое-что интересное.
Нет, шлюпки с мотором он бы там сейчас не нашел. Не нашел бы даже обыкновенной лодки или долбленки. Но зато различил бы совсем свежие следы сапог на песчаной косе, рубец — след волока отчалившей шлюпки, нерасползшиеся еще окурки на мокром песке и многое другое, что указало бы на присутствие здесь людей не более четырех-пяти часов назад, то есть в то время, когда Цветков и Ледзинская летели уже по направлению к Итья-Аху.
Пройди Цветков по тропе направо, он обнаружил бы грязно-белые цистерны склада ГСМ, возле которого темнел резко пахнущий еще след разлива горючего, и догадался бы, может, что одна из трасс, прорезающая стену леса с юго-западной стороны урочища, ведет не на плечо лесоповала, как думалось ему раньше, а именно к этому прибрежному складу.
Пока же они брели по гусеничному тракту, оставляя четкие следы на влажном подъягельном песке, и Цветков размышлял о том, каким чудом была бы сейчас для них шлюпка или хотя бы лодка с мотором. На вторые сутки они были бы уже в Ёгане.
Был и другой вариант — без мотора. Самосплавом они добрались бы за три дня до избы Ивана Хорова. Но тут существовала опасность, что Хорова в избе не окажется. Сюда, на сплавучасток, за ними рано или поздно прилетят, а там, если не окажется Хорова, они будут в еще более плачевном положении, нежели сейчас. К тому же была у Цветкова надежда, что сплавконтора все же очухается, сообразит, что в глухой тайге брошены люди, и спасение вот-вот придет; может, уже и сегодня гудят в городе тревожные телефоны, организуя спасательный полет.
Здесь, на тракте, было теплее, чем на берегу, хотя по обочинам, под лиственницами, лежали полоски первого снега, выпавшего, по-видимому, ночью или сегодня утром.
— Есть хочешь, Оля? — спросил участковый.
Она не ответила.
  
17
 
«Следователь прокуратуры Хомяков слушает».
«Добрый день. Подполковник Громов из управления».
«Здравствуйте. Я уже интересовался, когда вы прилетите…»
«Вот только что добрался до отдела. Дорога у вас из порта оставляет желать лучшего… Ну, как дела?»
«Работаем. Результаты пока…»
«Простите, перебью вас. Вы ведь, кажется, последний разговаривали с Цветковым?»
«Да».
«Что он вам пояснил насчет пистолета?»
«Ничего».
«Даже намека никакого?»
«Абсолютно».
«Странно…»
«Я не нахожу, что странно. Мы с ним не успели как следует переговорить. Состояние у него было такое, что… Но в общем, я, конечно, сразу обратил внимание на то, что пистолета нет. Ведь кобура-то, когда его нашли, на нем была. И запасная обойма тоже в кобуре…»
«В кармане?»
«Нет, в кобуре».
«Вы меня не поняли. Это отделение на кобуре для запасной обоймы карманом называется».
«А, да-да, в этом самом отделении. Но странно, что обойма неполная, четырех патронов не хватает».
«Да, тут есть над чем подумать…»
«Мы с Пахоменко это обсудили, он говорит, что участковые, бывает, ходят с пустыми кобурами. И будто бы за Цветковым был уже случай, когда он по вызову явился без оружия…»
«Был, действительно…»
«И знаете, я честно скажу: мы долго о пистолете и не рядили. Не до него было. Тут людей нет, а пистолет… Версии две, я думаю: или утонул пистолет или же вытащил кто-то на буровой».
«Над версиями мы с вами еще поработаем. Я вот на завтра планирую пройти весь их путь от сплавучастка…»
«На оленях? Так рано еще, кой-где реки не встали, то есть лед еще не совсем…»
«Зачем на оленях? Мы люди современные: на вертолете. Обязательно Хорова разыщем. Он ведь сразу сказал, что лодку взял у Хорова?»
«Да».
«Вот этим, я думаю, нам и придется заняться в ближайшее время».
«Насчет транспорта уже договорились?»
«Аэропорт с большой готовностью предоставляет вертолет. Кстати, как у вас дела с вертолетчиками?»
«Состава преступления пока не усматриваю. В конце концов, Ледзинская сама их отпустила. Судя даже по рапорту».
«Не совсем так, мне кажется. Ведь они ее обманули. Во-вторых, она не задумывалась над тем, есть ли там люди, и даже разговора об этом не слышала… Впрочем, состава может и не быть…»
«Но гражданином быть обязан?»
«Совершенно верно. Поэтому я посоветовал бы вам, если позволите, довести дело до конца. Далее. В рапорте указано о каком-то сообщении для БХСС. Об этом не думали?»
«Думал. Видно, что-то Хоров ему рассказал. В общем, теперь все дело в Хорова упирается. Я уже сам собирался его разыскивать. Добираться к нему трудно».
«Ничего, доберемся. В связи с пропажей пистолета это просто необходимо».
«Да. Я, пожалуй, тоже с вами полечу».
«Я бы вам предложил иной вариант. У нас ведь один сотрудник работает в Кедровом среди рабочих сплавучастка, другой — на буровой. Так вот, я считаю, что вам лучше здесь оставаться, координировать наши действия, а то мы и так все разбросаны… У вас ведь не только пистолет, а все в целом, вплоть до морали. Так что оставайтесь, а мы слетаем. Полечу со следователем, Антонова знаете?»
«Да, конечно».
«Вот мы с ним все хорошенько постараемся разведать. И протокол осмотра напишем, если понадобится. А вы, чтоб дело выглядело постройнее, можете оформить это нам, как отдельное поручение…»
«Видите ли, дела-то, собственно, еще и нет. Я пока не возбудил…»
«Не возбудили?! Впрочем, извините, что удивляюсь, вам виднее…»
  
18
 
Когда вступили в урочище по тракту, идущему от берега, поселок открылся весь как на ладони. Большой дощатый гараж был по ту сторону балков, заслоняя собой только один из них, стоящий на отшибе.