Сказки на ночь для взрослого сына

Еще Пит рассказывал Пашке про устройство ПМ, про скорость и дальность стрельбы, про то, что пистолет Макарова входил в снаряжение космонавта на корабле «Восток», поэтому ПМ – первое стрелковое оружие, побывавшее в космосе.
Пашка держал обеими руками пистолет, смотрел на Петра своими карими глазами-вишнями, кивал ему головой, но почти не слышал его.
Маленький несчастный Павлик!
Он, безусловно, с симпатией относился к Петьке, ведь Петька не обижал его, когда они вместе с родителями ходили летом в байдарочные походы.
Разумеется, Пашка хорошо знал, что брать чужое нельзя. И даже хотеть чего-то чужого – нельзя! Он любил родителей, деда и бабушку, которые его этому учили.
Он даже решил было попросить у Петьки его пистолет (ну, не насовсем) и предложить за него все-все, что у него есть!
Но мысль о том, что ни один нормальный человек не расстанется по своей воле с настоящим сокровищем, запечатала его уста печатью молчания.
Да и отдать что-то стоящее взамен пугача он не мог. У него ничего настолько стоящего просто не было.
Пашка держал в руках пистолет, гладил его черный ствол, и никакая сила не заставила бы его выпустить пистолет из рук.
Но тут Петю и Пашу позвали пить чай с домашним тортом, испеченным Петькиной матерью. Пашка с ужасом понял, что пребывание в гостях заканчивалось; и уже скоро, скоро Пашке надо будет расстаться с пистолетом!
Пашка сунул пистолет в карман штанов. Маленький карман его маленьких штанов сильно оттопырился, явно указывая на укрытый в нем пугач. Ну и пусть! Вот сейчас кто-нибудь, например Петр, спросит: «Павлик, что ты спрятал в карман?»
Пашка шел за Петром к столу, как на плаху. Он сел на свое место, рассеянно глядя мимо чашки с чаем и тарелки с куском торта. Он не почувствовал вкуса ни того, ни другого, вышел из-за стола и проворно проскользнул в сортир.
Пашка запер дверь, проверил надежность запорного шпингалета и только потом достал из кармана пугач, чтобы напоследок посмотреть на него… погладить его… попрощаться с ним…
Пашка заплакал…
После того как мать из-за закрытой двери спросила, все ли у него в порядке, Пашка сообразил, что сидит в сортире подозрительно долго. Он спустил для конспирации в унитазе воду, засунул пистолет за пазуху и осязал кожей живота прикосновение прохладного металла.
И испытал неизведанное чувство. Очень сильное.
Пашка помыл руки, вытер их насухо полотенцем и уверенно повернул шпингалет. За дверью стояла мать, которая с беспокойством оглядела Пашку. Но она не заметила пузырящуюся над штанами рубашку. Ей не понравился какой-то нездоровый блеск Пашкиных глаз, и она потянулась губами к его лбу, чтобы проверить температуру.
– Да всё в порядке, – сказал Пашка, улыбаясь. Он, неожиданно для себя, ощутил силу и спокойствие.
– Ну, если всё в порядке – надевай куртку! Нам пора домой!
Гости и хозяева опять столпились в прихожей – прощаться.
Павел обдумал случившееся и пришел к выводу: пистолет слишком тяжелый, его не удержать за пазухой; его можно выронить по дороге домой. Павел воспользовался тем, что мать с отцом замешкались на выходе из квартиры на лестничную клетку, опередил их, шагнул за выступ к соседской двери и стремительно переложил пистолет во внутренний карман куртки. Никто ничего не увидел!
Всю обратную дорогу он незаметно ощупывал пистолет через ткань куртки, представлял себе, как он достанет его в школе на перемене из своего ранца, как покрутит стволом пистолета у носа Мишки Воробьева… Пашка односложно отвечал родителям и соглашался с ними во всем.
Дома Павел постарался, чтобы его куртка с пугачом случайно не попала в руки к родителям: пистолет серьезно прибавил ей в весе, что могло вызвать подозрения. Улучив минуту, Павел вынул пистолет из куртки и надежно спрятал его в большой комнате за сервантом. Там Пашка пару лет назад устроил себе надежный тайник. У него всё получилось!
…Когда гости уехали, посуда и полы были помыты, а родители упали на диван у телевизора, Пит вспомнил про пистолет. На том месте, где он показывал пугач Пашке, он ничего не нашел. В нем зашевелилось тяжелое свинцовое предчувствие. На какое-то мгновение у него даже возник металлический привкус во рту. Гнев постепенно заполнял Петра: украл, мелкий гаденыш! Ведь украл же! А он, дурак, хотел подарить ему этот пистолет!
Но Пит задал себе резонный вопрос: а почему же ты не подарил Пашке пугач, если собрался так поступить?
И гнев отхлынул от его сердца: Петр был вспыльчив, но отходчив. Прямо, как его дед Иван.
«Ладно, чего сразу напраслину на человека возводить», – подумал Петька и начал методично искать пугач в своей маленькой комнатке. Он всё обыскал, но пистолета не нашел.
Мать заинтересовалась его занятием, и Петру пришлось рассказать ей о пропаже пугача. Мать выслушала сына спокойно и помогла ему еще раз всё тщательно осмотреть. Их совместные поиски результата тоже не дали: пистолет из квартиры пропал.
В ситуацию вмешался отец, напомнивший о том, что пугач – не просто игрушка, что подарил ее подполковник милиции дядя Юра Лапин, что вообще-то существует такое понятие, как ответственность…
Мать вздохнула и позвонила своей подруге, Пашкиной матери. Спросила, не видели ли, или, возможно, случайно конечно, Павлик забыл оставить пистолет, заигрался, взял с собой…
Пашкина мать возмутилась: такие подозрения! В отношении Пашки!
Она позвала к себе Пашку, который успел спрятать украденный им пугач, и сурово спросила: брал?
Пашка стойко выдержал взгляд матери прямо в глаза и твердо ответил:
– Нет!
Мать с облегчением выдохнула. Она желала поверить Пашке и поверила ему. На этом разговор двух подруг, собственно, и закончился. Петькина мать еще вроде бы извинялась, Пашкина мать тоже что-то говорила, соответствующее обстоятельствам.
Именно в те минуты на Пашку напал страх: вдруг он чем-нибудь выдал себя? Вдруг мать найдет за сервантом пистолет? Он отчаянно, от всей души жаждал, чтобы мать и ее подруга рассорились бы навсегда, чтобы не разговаривали и никогда не встречались, чтобы никогда ему больше не видеть Петра. Никогда! Тогда бы и пистолет навсегда остался у Павла.
Пашка хотел ощупать в тайнике Петькин пистолет, проверить: а он вправду его взял? Но тут в комнату вошла мать; телефонный разговор расстроил ее. Она вновь приступила к сыну с разными вопросами, предполагая, что Пашка сможет вспомнить, куда подевался пистолет? – надо же помочь подруге в поисках.
Но Пашкина память в этом деле сотрудничать никак не могла, и расспросы закончились тем, с чего они начались: не видел, не помню, не брал. Отступать Пашке было некуда.
Мать в течение всего вечера находилась рядом с ним, и он так и не смог залезть в тайник. И на следующий день, в воскресенье, ему не удалось улучить ни одной минуты, чтобы проведать свое сокровище, как будто его заколдовали. Пашка нервничал и злился, не слушался родителей, но ничего изменить не мог.
Тогда Пашка успокоил себя мыслями о том, что всё у него сложится в понедельник: он возьмет пистолет в школу. В понедельник утром он, однако, проспал и чуть не опоздал на уроки, какой уж тут пистолет! Из школы его забрали к себе бабушка с дедом, вечером после работы за ним зашла мать, они вернулись домой. Но до пугача он добраться не смог.
И с тех пор всё у Пашки пошло не так.
Он постоянно думал об украденном пистолете, но достать его боялся: а если застукают? Еще страшнее – принести его в школу. Наверняка кто-нибудь прицепится, тот же Мишка Воробьев; дойдет до учителей, вызовут мать, и всё раскроется!
К тому же все вокруг него сговорились: только и намекали на то, что врать и красть – это очень, очень плохо. Просто ужасно.
А может, никто ничего и не говорил? Не намекал ни на что? Просто Пашке так казалось?
Когда мать обсуждала историю исчезновения пистолета с бабушкой, та покачала головой:
– Нет, Павлуша этого сделать не мог! Правда, Павло? – и улыбнулась.
Вот тогда Пашке выпал единственный шанс открыться и отдать этот проклятый пистолет! Ну, отругали. Ну, отец, пожалуй, и выпорол. Хотя вряд ли. И всё! И нечего было бы бояться!