Вербера. Ветер Перемен

– Простите, господин.
За спиной тишина, и я не выдерживаю – оборачиваюсь. Может быть, настырный лорд уже ушёл?..
Как же. Сидит всё так же на стуле, и смотрит… И в глазах его бесится тёмная сила, тянет, требует, обещает… У меня начинает кружиться голова, я еле удерживаюсь от того, чтобы сделать шаг вперёд… потом ещё один, и ещё, и так до тех пор, пока не окажусь совсем рядом…
– Кто ты? – спрашивает Кристиан Рравеш. И тьма в его глазах тоже спрашивает.
– Л-лиза, – с трудом отвечаю я. Прикинуться дурочкой – почти всегда беспроигрышный вариант. Вот только врать стало совсем тяжело.
Спасает меня дворецкий. Он невозмутимо вплывает на кухню, словно это гостиная лорда, держа в руках поднос, на котором лежит небольшая визитная карточка:
– К вам посетительница, лорд!
– Проводи ко мне, – распоряжается Рравеш, даже не взглянув на карточку. Кого-то ждал? Но к чему тогда зазывать служанку на ужин? Или лорд просто и так знает, кто пришёл, а дворецкий лишь соблюдает ритуал, дань приличиям?
– Л-лиза, – мягко передразнивает меня лорд, поднимаясь со стула. – Ещё увидимся.
И уходит, слава богине – наконец, уходит!
Паладинам, понятное дело, верить нельзя, но в данном случае я верю – Рравеш и в самом деле не планирует оставлять меня в покое. И тут уже не так важно, что им движет – похоть, интуиция или любопытство, что бы там ни было, при малейшем моём промахе интерес этот обернётся для меня подвалами Инквизиции. Или мгновенной смертью, если лорд будет милосерден. Я, разумеется, отчаянно не хочу ни того, ни другого.
По дороге домой меня дёргает Айгор. Дёргает в прямом смысле этого слова – вокруг горла сжимается невидимая петля, она жжёт и душит, но, к счастью, всего секунду. Вздохнув, ускоряюсь – надо успеть забежать домой, поменять не только внешность, но и одежду – мужчина в платье горничной будет смотреться нелепо и вызывающе… К Айгору я всегда хожу в личине мужчины, и один из самых больших подарков богини в моей жизни – маг верит, что это – мой настоящий облик, не знает, что в истинном облике у метаморфа нет магического фона, и я искренне надеюсь, что никогда и не узнает.
Разумеется, я подстраховалась – в том же доме, где снимает комнату горничная Лиза, поселился за сутки до неё молодой человек, приехавший в столицу по делам с недвижимостью. Горничная молодому человеку, судя по всему, приглянулась – он выспрашивал хозяйку про неё, так что если кто и засечёт, как Филипп выходит из комнаты горничной или же Лиза, наоборот, попадётся у двери Филиппа – ничего удивительного. Познакомились, поладили… погрешили. С кем не бывает.
Айгор нетерпелив – я ещё только застёгиваю многочисленные пуговицы на рубашке Филиппа, а он снова дёргает за поводок, заставляя судорожно пытаться сделать вдох и порождая звёздочки в глазах… Когда-нибудь я его убью. Иногда, в моменты полного отчаяния, мне даже снится, как я вырываю сердце из его груди. Самонадеянно, но сон повторяется из раза в раз, и я смею считать это обещанием богини. Когда-нибудь она подарит мне этот шанс. Пока же… я не то что не могу сама его убить, я кровно заинтересована, чтобы никто другой не убил – как только остановится сердце мага, держащего поводок смерти, эта самая смерть найдёт и метаморфа, так опрометчиво попавшегося когда-то…
В дом Айгора меня в виде Филиппа пускают без каких бы то ни было вопросов, разумеется, всегда с чёрного хода. Без сопровождения поднимаюсь в кабинет – раньше меня всегда водил дворецкий, потом, видимо, маг расслабился, решил, что ложечки и другое фамильное серебро метаморф тырить не будет. Рано расслабился, но я пока что и в самом деле воздерживаюсь от пакостей – мелкие меня не успокоят, а для большой нет возможности.
– Ну? – Айгор сидит в кресле и пьёт. Судя по выдыхаемому аромату, пьёт уже давно и что-то забористое. – Не готово ещё, м-метаморф?
– В течение недели, – отзываюсь, усаживаясь в кресло напротив.
– Слишком долго, – кривится мужчина. Трёт лоб, и от прикосновения на бледной коже остаются красные пятна. – Может быть, ты дуришь меня, метаморф?
Глаза мага опасно сужаются, и я невольно задерживаю дыхание, стараясь унять зачастившее сердце. Нет, я не боюсь его, но я знаю, что сейчас будет больно. Ни одна встреча с Айгором не проходит без этого – как же не подёргать за поводок, привязанный, кажется, прямо к нервным окончаниям несчастного метаморфа, как не ощутить свою власть…
Но в этот раз он почему-то медлит. И снова пьёт.
– Этого мало, – наконец, изрекает маг. – Просто подставить – мало. Коронованная дура есть у него из рук готова… и ещё много на что готова, будет защищать… Ты… Ты рассоришь их! – глаза у мага неприятного серого цвета. Впрочем, в данном случае мне бы любой цвет не пришёлся по душе.
Похоже, у Айгора к первому паладину что-то личное. С чего бы ещё он так надирался и распинался…
– Ты отправишься на бал в честь дня рождения королевы, и соблазнишь его. Сделаешь так, чтобы он потерял голову и публично ею пренебрёг. Такое унижение она быстро ему не простит… – маг мечтательно прищуривается, я же еле слышно вздыхаю – кажется, он сильно перебрал и принимает меня за джина. Но донести до него абсурдность такого волеизъявления я не успеваю.
– Сделаешь всё как надо, и я освобожу тебя, Филипп, клянусь своей силой! Как только Рравеш издохнет опозоренный и всеми покинутый, лишённый силы и регалий, от руки палача на главной площади… в этот же миг ты станешь свободным!
Айгор замолкает резко, словно в изумлении от того, что такое сказал. Может быть, не зря считают, что язык пьяных принадлежит не им, а богине? Как иначе с его губ могла слететь такая клятва?..
Я боюсь поверить. Но всё же нахожу в себе силы сказать:
– Я постараюсь, маг. Будь уверен, я очень постараюсь.
Укладываясь спать, я была уверена, что мне приснится свобода и ещё горячее сердце бывшего хозяина в моих руках. Разумеется, он не отпустит так просто. Обложится клятвами, амулетами, а то и телохранителями… но в любой клятве есть лазейка, а я умею ждать. Однако приснился мне почему-то Рравеш. Во сне он сидел точно так же верхом на стуле, щурил тёмные глаза и перекатывал на языке моё настоящее имя:
– Ир-рби… кто ты, Ир-рби?
И от этого “Ир-рби” сердце то растерянно застывало, то пускалось вскачь.
Следующим утром моросит дождь, а в покоях лорда обустроилась женщина. Вчерашняя гостья лорда Рравеша решила задержаться, и теперь ей нужна помощь, чтобы привести себя в порядок. И кто должен ей помочь, как не горничная?
Всё это госпожа экономка выдала мне с плохо скрываемым, хотя, возможно, ею самой до конца не осознаваемым, злорадством. Дескать, знай своё место, вертихвостка. И как с лордом ни заигрывай, наутро пойдёшь прислуживать какой-нибудь из его благородных с виду дам…
Я и пошла, опустив голову – пусть грымза порадуется, решив, что я в печали. Я же, на самом деле, в задумчивости – слишком странно всё складывается. Вроде бы и удачно – я вон каждый день уже в покои лорда наведываюсь, а уж одна клятва Айгора чего стоит, но мне начинает казаться, что судьба вдруг лишила меня выбора, и гонит узкой, строго предопределённой дорожкой прямо в капкан…
Вопреки моим ожиданиям, женщина в покоях лорда оказалась вовсе не рыжей, а блондинкой. Графиня Айра – тридцатилетняя вдова, совсем недавно прекратившая носить траур по мужу. Светлые волосы, голубые глаза, полные губы. Фигура – песочные часы. Красивая, на мой взгляд. Пока рот не откроет. Впрочем, вряд ли лорд пригласил её для бесед на ночь глядя…
– Что так долго? – капризно полюбопытствовала сидящая в кресле женщина, скользя по мне сначала равнодушным, а затем становящимся всё более неприязненным взглядом. Кажется, моя внешность пришлась ей не по душе. – Приготовь мне ванну, лентяйка. И поможешь помыть голову! Надеюсь, сумеешь…
Я молча изобразила реверанс и отправилась наполнять ванну. Знание, что я могу голыми руками свернуть шею почти любому из пытающихся утвердиться за мой счёт людей, сделало меня очень терпеливой и спокойной. Разумеется, я не убиваю на самом деле за такую мелочь, но я не чувствую себя беспомощной, как чувствовала бы настоящая горничная. А ещё сегодня в покоях не было ощущения взгляда. Так что я успела даже помечтать, что пока графиня будет в ванной, я отлучусь за полотенцем, или шоколадом – некоторые дамы любят пить шоколад, лёжа в ароматной пене, и подложу-таки куда-нибудь письмо. Графиня, сама того не зная, обеспечит мне и алиби и возможность. Может быть, она же поможет мне и на балу, раз уж Рравеш так к ней воспылал, что оставил у себя?