Вересковый мёд

— Разберёмся в Адерине, не думаю, что нам трудно будет найти хозяина этой стрелы. Найдём и вздёрнем его на городских воротах, именем короля и в назидание остальным, — громко произнёс Викфорд и спрятал стрелу в седельную сумку.
Отряд ещё некоторое время ждал, пока князю перевяжут рану, а затем торопливо направился вниз по ручью. Из леса следовало выбраться как можно скорее.
  
Часть 1. Замок Кинвайл 
   
Глава 1. Свадебное платье
 
За месяц до происшествия в лесу…
— Матушка, матушка, ну можно мы хоть одним глазком взглянем на платье! — младшие дочери найрэ Нье'Келин окружили мать — высокую худую женщину, умоляюще вцепившись в юбки.
В другое время она отстегала бы их хворостиной и выставила за дверь, заставив трижды прочитать «Молитву о смирении» за непослушание, но сегодня Бригитта Нье'Келин была в благодушном настроении, а такое с ней бывало крайне редко.
— Хорошо, одним глазком и молча. Услышу гвалт — отошлю пасти гусей! А теперь покажите руки, не хватало ещё, чтобы вы насажали жирных пятен на суасский шёлк! — грозно произнесла почтенная мать семейства.
Осмотром рук она удовлетворилась и отпустила детей. Те сорвались с места, как стая пичуг, и помчались наверх по деревянной лестнице быстрее ветра, туда, где в спальне их двоюродной сестры Эрики на старом лоскутном одеяле было разложено невиданное великолепие — самое красивое платье из всех, какие им приходилось видеть в жизни. Свадебное платье.
Платье, и правда, оказалось изумительным. И хотя Эрика теперь была сиротой, а в доме Нье'Келин жила по доброте душевной своей тёти Бригитты, но тётя относилась к ней, как к родной дочери, и потому денег на платье не пожалела. Пусть война и обобрала этот край до последнего медяка, но при взгляде на серебристые переливы тончайшей ткани, подбитой понизу широким кружевом, всем казалось, что вместе с этим платьем в дом вернулась и частичка давно забытой радости.
Девочки уселись прямо на полу в рядок, ни дать ни взять стая воробьёв на бельевой верёвке. Прикасаться к платью им, и правда, было боязно, так что видя, как их снедает любопытство, Эрика даже рассмеялась.
— Да можете потрогать, оно вас не съест! Только не все сразу!
Они прикасались осторожно, трогали, гладили, а самая младшая — Марин, даже понюхала и прошептала с неподдельным восторгом:
— Даже пахнет оно расчудесно!
Эрика улыбнулась мимолётной улыбкой. Посмотрела в окно и подумала, что мама была бы рада…
И тут же погнала прочь от себя эти мысли. Не надо думать о том, что могло бы быть. Быть может, и не о таком счастье для наследницы Янтарного трона мечтала бы её мать. Но уж как есть. Ивар Йорайт, сын купца, не такая уж и плохая партия для беглянки и сироты, за голову которой король Тавирры обещал мешок золота.
— Эх, жалко, что к следующей луне ты уже уедешь от нас, — вздохнула одна из сестёр.
— А кто же теперь будет приносить нам зайцев и уток? — спросила Марин, так и не выпуская из рук кружево.
Эрика снова вздохнула и сняла со стены лук. Чёрное дерево, тонкая вязь серебряных рун — подарок отца на её шестнадцатилетие. Такой лук стоит целое состояние.
И этот лук — всё, что осталось от её прошлой жизни.
Эрике было семнадцать, когда отец попал в засаду, был схвачен вражеским отрядом и отправлен в Кальвиль — столицу Тавирры. А что было дальше — Эрика предпочла забыть. Мучительные дни и ночи, когда они с матерью ждали хоть каких-нибудь вестей из столицы. А потом… Казнь отца… Осада… Костры …
Ей удалось бежать и в итоге оказаться здесь, у тёти в Кинвайле — на самом западе страны, там, где, могучие балеритские леса постепенно перетекают в алые вересковые пустоши.
И вот теперь дочь самого Дивира Нье'Лири, наследница Янтарного трона, ютилась в замке у сестры своей матери — полуразрушенном каменном строении, в котором жилым осталось только одно крыло. Тётю война сделала вдовой, а пятерых её детей нужно было чем-то кормить. Поля были сожжены, часть скота пала от бесконечных перегонов по болотам, где несчастных овец и коз балериты пытались прятать от вездесущих тавиррских собак. Торговля янтарём уже давно сошла на нет, с тех пор, как большинство мужчин ушли сражаться. А вскоре западные земли Балейры и вовсе оказались полностью под пятой захватчиков. Теперь повсюду разъезжали тавиррские эмиссары, зачитывая со свитков новые указы о повышении налогов в пользу королевской казны. И если раньше казалось, что хуже быть не может, то теперь стало понятно — может. И будет.
Замок в Кинвайле был полон женщин, детей, стариков, и тех, кто вернулся с войны калеками. И беглецы всё прибывали. Те, кого война изгнала на запад, подальше от мест сражений, селились поблизости, лепились вплотную к замку, как будто надеялись, что их сможет защитить вдова найта Нье'Келин. Как будто этот полуобвалившийся замок и эта высокая худая женщина могли гарантировать им хоть какую-то безопасность.
Эрика мыла посуду, ухаживала за детьми, старалась быть полезной и отблагодарить тётю за крышу над головой, хоть и понимала: помощница по хозяйству из неё так себе. Не приучена она была к тому, чтобы варить похлёбку и чистить рыбу. Зато ежедневная работа отвлекала, заставляя хоть ненадолго забыть пережитое. Но иногда прошлое накатывало удушающей волной ненависти к врагам и жалости к себе, в такие моменты ей хотелось упасть лицом прямо в землю и разрыдаться.
И однажды, когда в очередной раз нахлынули воспоминания, она взяла свой лук и пошла в лес. Хотелось побыть одной, поплакать вволю, вспоминая совсем другую жизнь, те времена, когда были живы её родители, когда она была ещё ребёнком. Вспомнить замок, полный слуг, балы, радость, праздники, охоту, чтение книг… Её главными заботами в то время были выбор платья, уроки да прогулки. Но теперь не было ни замка, ни слуг, а взрослой она стала как-то сразу, за одну страшную ночь…
В тот раз из леса она вернулась, неся в руках увесистую тушку зайца и двух куропаток. Заяц был ни в чём не виноват, но в ту стрелу Эрика вложила всю силу своей ненависти к врагам. А тётя Бригитта, посмотрев с прищуром на зайца, а потом на лук и колчан со стрелами, забрала у неё кухонный фартук и сказала:
— Гляжу, что с луком-то ты лучше справляешься, чем с горшками и сковородками.
И с тех пор так и повелось. Эрика утром уходила в лес и вечером возвращалась с добычей. За два года в замке Кинвайл она стала лучшей охотницей во всей округе, если не во всей западной Балейре…
А потом к ней посватался сын купца из соседнего города — Ивар Йорайт. И тётя посоветовала ей принять его предложение. Он был недурён собой, правда полноват и невысок ростом, и большую часть времени проводил за счётными книгами отца, но сердце у него было доброе, хотя это было и не самое главное в том решении, которое приняла Эрика, дав ему согласие.
Главным было то, что эти два года тётя прятала её под именем Нье'Келин, выдавая за свою дочь. И пока в замке были все свои, в том, чтобы прятаться, нужды особой не было: никто бы её не выдал врагам. Но с каждым днём в Кинвайл стекалось всё больше и больше беженцев, и кто знает, как быстро её тайна перестанет быть тайной. Ведь она — последняя оставшаяся в живых из их семьи, наследница Янтарного трона. Говорили, что король послал убийц — найти её. Говорили, что за её голову назначена награда, и потому Эрика ходила в мужской одежде всё чаще — в лесу так удобнее, да сразу и не разобрать кто это перед тобой — юноша или девушка. И Бригитта это поощряла, ведь ей первой грозило бы лишиться головы, если в её доме найдут беглянку.
А Ивар даст ей новое имя и увезёт в другой город, где о ней вообще никто не знает, кто она и откуда. Так и было решено на семейном совете между Эрикой и тётей Бригиттой.
— Он заботливый, и любит тебя, а дом его богат, — наставляла её тётя, — что ещё нужно для счастливого брака? Наденешь одежду замужней женщины, родишь первенца, никто тебя не узнает и не найдёт. Только не слушай зов леса, не снимай браслет и не забывай пить отвар. И тавиррским псам старайся в лицо не смотреть, уж больно глаза у тебя приметные. Так-то не поймут, но если попадется кто с Даром, всякое может быть. А волосы прячь под платком.