Любовь (не) прилагается (СИ)

Мне тогда исполнилось только восемнадцать, но я этого не чувствовала. Последние четыре года пролетели практически незаметно, слишком много всего свалилось тогда на меня. Я еще надеялась, что отношения с сестрой наладятся. Списывала все это на отсутствие материнской ласки и тепла и на ее совсем юный возраст. Да, и подростковый период, слышала, бывает очень трудным и сложным. Это у меня он отсутствовал, потому что не было времени задумываться о чем — то.
Я была очень благодарна господину Родцеву. Ведь все мы слышали о том, как плохо домашним детям, попавшим в детские дома. А отчим не отправил, дал приют. Я очень старалась его не разочаровать. Не спорила. Не возражала. Послушно исполняла все то, о чем он просил. Видимо, именно за те четыре года научилась безропотно сносить оскорбления, которые в силу возраста иногда не понимала, и выполнять приказы. Привыкла, что у меня нет собственного мнения. Привыкла, что за меня решают другие. Привыкла подчиняться.
Много позже… уже в более взрослом возрасте осознала, что у меня был выбор. У меня были родственники. Родственники, которые не бросили бы. Дали кров. Позаботились. А, главное, любили. Но Родцев им даже не удосужился сообщить, что мама умерла.
Мне, как и любой юной девушке, хотелось быть любимой. Хотелось, чтобы на меня обращали внимание. Хотелось, чтобы мной восхищались. В один из дней господин Родцев пригласил меня в кабинет.
— Ты уже достаточно взрослая, Аксинья, — произнес мужчина, внимательно рассматривая меня. Я лишь кивнула. Уже тогда была приучена молчать, если мне не задавали прямого вопроса.
В этот самый момент дверь в кабинет открылась и в помещение влетела недовольная сестра.
— Папа, Андрей сказал, что ты звал!
— Да, дорогая, садись, — Родцев мгновенно изменился в лице. Поразительное явление! Со мной такой холодный и безразличный, а при виде дочери, словно, что — то щелкало в его голове, и он превращался в нормального человека… оборотня. Пожалуй, Ксения была единственным существом на этом свете, которым Михаил Андреевич дорожил и которому позволял помыкать собой.
— А она что здесь делает? — сестричка некрасиво ткнула в меня пальцем. Дурно воспитанная сестричка.
— Через неделю я уезжаю на ежегодный Совет альф, — оборотень оставил без внимания вопрос сестры. — Аксинья едет со мной. Я хочу…
— Аксинья?! — завопила сестра. — С какой стати этой мымре выпала такая честь? Я хочу поехать с тобой! — заканючила девушка и пустила слезу. — Я!!!
— Солнышко, обязательно поедешь. Но не в этом году, ты еще недостаточно взрослая, — я все еще сидела молча и продолжала думать о том, с чего мне вдруг выпала такая честь.
— Эта замухрышка опозорит тебя! — не унималась сестра.
— Поэтому я и позвал тебя, — снисходительно пояснил альфа. — У Аси нет вкуса, а у тебя, доченька, он великолепен, — мужчина положил на массивный дубовый стол банковскую карту, — поэтому я хочу, чтобы ты завтра отправилась с сестрой за покупками. Она должна выглядеть прилично, — господин Родцев запустил руку в волосы. — Она должна выглядеть дорого, — поправился он. — Теперь иди, — Ксения быстро сграбастала банковскую карту.
— Мы еще поговорим, — угрожающе прошипела она. Это было сказано то ли мне, то ли отцу. То ли обоим сказу. Впрочем, тем же вечером сестра устроила отчиму знатный скандал. Кричала так, что дребезжали стекла в окнах, а стены ходили ходуном. Меня же она доставала всю оставшуюся до поездки неделю. А что устроила во время совместного шопинга… ох, лучше даже об этом не вспоминать.
Девушка вылетела из кабинета, хлопнув на прощанье дверью.
— Мне тоже можно идти? — уточнила я, поднимаясь.
— Что, даже не спросишь, отчего тебе выпала такая честь? — ехидно поинтересовался оборотень и осклабился. Я уже по опыту знала, чем чревато излишнее любопытство. Отрицательно покачала головой. Захочет — объяснит. Нет— узнаю через неделю. — Ладно, не буду томить, — усмехнулся мужчина. — Я собираюсь подобрать для тебя кого — нибудь, чтобы хоть какая — то польза была от твоего никчемного существования.
— Спасибо, — я, такая простодушная и наивная, привыкшая видеть в людях лишь хорошее, подумала совсем не о том, что подразумевал отчим под словами «подберем для тебя кого — нибудь». Я очень часто слышала по вечерам разговоры между сестрой и господином Родцевым о том, что будет, когда Ксения достаточно подрастет. Он обещал самого лучшего мужа своей восхитительной дочурке. Самого сильного. Самого влиятельного. Самого богатого.
— Самого красивого, — плаксиво добавляла сестра.
— И самого красивого, — послушно соглашался Михаил Андреевич.
Вот я и подумала о том, что для меня отчим тоже решил кого — то подыскать. Возможно, не самого сильного, не самого влиятельного, не самого богатого и уж точно не самого красивого… но кого — то достойного, с кем я смогу создать собственную семью, кто будет обо мне заботиться и с кем я, возможно, буду счастлива. Я была благодарна ему в тот момент.
На мое «спасибо» мужчина только недобро усмехнулся, но я не предала этому никакого значения. Ведь искренне полагала, что альфа итак взвалил на себя непосильную ношу по моему воспитанию, как он любил частенько повторять.
— Я делаю это исключительно ради твоей покойной матери, моей драгоценной Лизы, Ася, — говорил он. — Ты мне должна быть за это благодарна, — и я была. Ведь не понимала, что могла бы получать тепло и заботу в другом месте. У родственников матери. Наивно полагала, что он избавил меня от худшей участи. Оказаться в сиротском приюте, где бы надо мной смеялись и издевались, как над домашним ребенком.
И за оставшиеся до поездки шесть дней у меня появились несколько красивых платьев. Моей сестре действительно нельзя было отказать в превосходном вкусе. Меня впервые ждало посещение салона красоты. Мне сделали красивую стрижку, интересное окрашивание и какую — то незнакомую процедуру со сложным названием. И мои обновленные длинные волосы, которые я прежде заплетала в небрежную косу или делала простой пучок, заструились и заблестели. Я в тот момент не могла налюбоваться результатом после четырехчасовых ерзаний в кресле у стилиста — парикмахера. Накануне поездки я еще раз посетила салон. Мне сделали профессиональную укладку. Теперь волосы легкими волнами обрамляли мое личико. Свежий маникюр и педикюр придал ухоженности рукам и ногам. А визажист научил делать несложный, практически незаметный макияж, чтобы подчеркнуть достоинства моей внешности.
— Созрела девка, — довольно крякнул мужчина и ухмыльнулся, осматривая преображенную меня накануне поездки. — Иди, хорошенько выспись. Завтра должна выглядеть свежей и отдохнувшей. У меня на тебя огромные планы, Асенька, — мужчина любовно пригладил чуть взъерошенные волосы.
В тот момент была очень счастлива. Отчим доволен. А мне предстояло знакомство с будущим супругом… Ведь даже предположить не могла, чем обернется для меня данная поездка.
Первые два дня поездки выдались на редкость спокойными и скучными. Я почти все время проводила в номере, лишь спускаясь поесть в ресторане гостиницы. Отчим не брал меня никуда… впрочем, не выпускал тоже.
Господин Родцев привез меня в отель и поселил в номере. В соседнем с ним номере. Привез, устроил и оставил. Первый день я еще кое — как себя сдерживала, пытаясь найти хоть какое — то занятие. Мерила новые наряды и любовалась на свое отражение. Читала захваченные с собой учебники. Но не решалась выходить, чтобы не вызвать его гнев. А очень хотелось. У меня была с собой небольшая сумма денег. Хотелось прогуляться по городу, заглянуть на какую — нибудь выставку или просто посидеть в кафе за чашечкой кофе. Ведь раньше таких возможностей мне не предоставлялось.
На утро второго дня не выдержала. Мне было скучно, я устала и маялась от безделья. Как — то привыкла за последние четыре года, что постоянно была чем — то занята. У меня ведь порой лишней минутки не находилось, чтобы спокойно вздохнуть. Я вышла из номера и направилась к Михаилу Андреевичу.