Подружка (СИ)

Я не диспетчер, но секс на вечер предложить могу. Я вообще очень раскрепощенный. Так все думают, потому что я гей, и не скрываю этого.
По факту — мне нравится заигрывать с любым симпатяжкой, но обычно дальше страстных лобзаний у подъезда дело не идет. Не мое.
Я знаю, что не могу не нравиться: высокий, гибкий, всегда хорошо выгляжу и прекрасно пахну новыми ароматами от Бруно Банани. Метросексуалю помаленьку — одеваюсь так, что течет даже наш препод по логике, а ему, на минуточку, далеко за шестьдесят.
Сегодня понедельник, сегодня — классика: черные обтягивающие джинсы с дырками, белая рубашка с высоким воротом, длинные светлые волосы — гелем и на одно плечо, чтобы было видно татуировку на шее и проколотое по всей раковине ухо. Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что такой соске я бы дал.
Филологический факультет — рассадник эстетики, чувство прекрасного и желание сходить в картинную галерею или в театр появляется уже на входе. Я немного не вписываюсь в общий поток одухотворенных барышень в очках-блюдцах и кофточках в мелкую рябушку, однако среди всех — я самая красивая баба. Это признает даже декан факультета, постоянно путая меня со своей лаборанткой и шлепая по заднице в пустом коридоре.
— Романов, опять ты! — краснеет он, когда я начинаю гневно сопеть.
— Опять Вы, Геннадий Палыч, я вас скоро по рукам узнавать буду, — возмущаюсь я, гордо вышагивая дальше.
В том же коридоре я останавливаюсь у стенда факультета физкультуры и спорта, чтобы полюбоваться на спортивных парней, и вижу объявление о наборе в команду по волейболу. Думаю я недолго — иду на следующий день в спортзал, где должны набрать команду по результатам тренировочных игр, переодеваюсь в синюю форму и отворачиваюсь к окну, разглядывая баскетболистов на уличной площадке. Шорты мне не нравятся, слишком длинные, и я их подворачиваю до середины бедра, открывая татуировку — лисичка с розами.
— Ни хрена себе задница, — негромко произносит голос за спиной, и я улыбаюсь, зная, что охрененная задница тут только одна. — У нас теперь и девчонок берут?
— Щас проверим на упругость, — отвечает другой голос, с хрипотцой, и на мою многострадальную ягодицу опускается крепкая ладонь.
— Подкат засчитан. Я теперь твоя подружка, — усмехаюсь я, разглядывая высокого красавчика в синей форме.
Тоже блондин, глаза серые, умненькие, губы чувственные, брови и скулы волевые, эдакий Джеймс Бонд из волейбольной команды.
В моем вкусе.
========== 1 ==========
— Подожди, ничего не говори, — произносит блондинчик, сложив руки на груди. — Тебя зовут либо Эдик, либо Антон. Угадал?
— Антон, — улыбаюсь я, протягиваю руку, тоже, кстати, забитую до локтя — те же лисички, но стилизованные. — Можно просто Тоша.
— Можно просто нахуй! — рычит друг блондинчика, нарисовываясь рядом. — Ты вообще что такое?
— Вот из-за таких отсталых приматов, как ты, инопланетный разум до сих пор не может вступить с нами в контакт, — переключаюсь на него я. — Представь себе, я тоже мужчина, который следит за собой чуть больше, чем остальные.
— Дэн, угомонись, не факт, что его возьмут в команду, тем более если капитан будет против, — произносит блондинчик, разглядывая моих лисичек.
— Почему это он будет против? — интересуюсь я.
— Потому что капитан команды — я. Валера, приятно познакомиться.
А Валера-то хорош, думаю я, отмечая рост, — я ему до плеча — кубики пресса под майкой и ручищи. Такие бы ручищи да на мой бы… Сто процентов, что он связующий. Я хмыкаю, приподнимаю бровь и отхожу к сетке, потому что первая группа, моя, занимает позиции по свистку и мы разыгрываем мяч.
Двигаюсь я легко — спасибо маме за школу танцев, которую я посещал до пятнадцати, спасибо папе за унаследованную реакцию и длинные ноги, спасибо мне, за то, что я такой раскрепощенный. По очкам проигрываем, но я не огорчаюсь, потому что выложился на все сто.
Вторая группа, с Валерой и его слабоумным другом, отстающим от веяний сексуальной революции, лидирует с самого начала, в основном благодаря Валере, который знает, куда лучше перенаправить мяч. Отличный связующий. Великолепные руки, торс, плечи… Ловлю его случайный взгляд и подмигиваю, он теряется на долю секунды, но этого достаточно, чтобы пропустить мяч. Я не слышу, но вижу, как он матерится сквозь зубы.
Тренер, Евгений Дмитрич, выстраивает всех после матча и, проходя вдоль шеренги, выборочно указывает пальцем:
— Ты, ты и ты — в запас, потенциал неплохой, нужны тренировки. Валера Ануфриев, остаешься капитаном, хоть и распустили предыдущую команду за бесполезностью, конкретно к тебе у меня претензий никогда не было. Севрюгин — в основу, нападающий. Ты и ты — тоже запас.
Палец упирается мне в грудь, Евгений Дмитрич удивленно смотрит в мои честные и наивные — тоже серые, как у Валеры — глаза и выдает:
— Не знаю, с какой ты планеты, но двигаешься ты идеально. Будешь в амплуа либеро, владение мячом и реакция на уровне.
— Вы серьезно это сказали? — произносит Валера с возмущением.
— Почему нет? Хорошего защитника найти труднее, чем нападающего, поэтому эта сахарная фея теперь колдует в нашем волшебном лесу. Понял, Ануфриев? Под твою личную ответственность передаю, обучи и передай опыт поколений, так сказать.
После еще одной игры новым составом, тренер, провозгласив дату и время сбора, удаляется в свой кабинет, а мы, весь основной теперь состав, отправляемся в развалку.
О. Мой. Бог. Мужская раздевалка. Я, усаживаясь на скамью, не знаю, куда мне смотреть, везде сплошной тестостерон, харизма прет со всех щелей, и мне хочется остаться здесь навечно.
Но я все равно поднимаюсь, снимаю шорты, бросаю на лавку майку и наклоняюсь за купальными шлепанцами. Я слышу, как парни за моей спиной перестают не только разговаривать — дышать перестают.
— Это, блять, что? — отмирает Валера, а я отвечаю:
— Это твоя только что похороненная гетеросексуальность. В стрингах джинсы носить удобнее, ничего личного, ребят.
Стринги даже не при чем, вероятнее всего виноваты татухи в виде аккуратных бантиков на бедрах под ягодицами и дорожка из точек — имитация резинок чулок. Прикольно же, в самом деле, мне нравится. Татуировщику, который их делал, тоже понравилось, я чувствовал, как его стояк упирался мне в ногу.
Валера выскакивает первым, перебросив полотенце через плечо, следом тащится его друг-примат, еще пара пока незнакомых ребят, а я иду последним, любуясь обнаженными попками в открытых кабинках и глотая слюну. Спасибо, мама, что уговорила меня поступать в этот универ, спасибо проектировщику, который придумал открытые души, спасибо мне, что я обладаю не только хорошей реакцией, но и выдержкой, потому что руки тянутся к самой аппетитной попке с умопомрачительными ямочками на пояснице. А, ну понятно почему — капитанский зад лучше всех. Ему по статусу положено.
— Дай шампунь, у тебя их два стоит, а у меня ни одного, — произношу я, протягивая руку через стеклянную перегородку и включая воду.
Валера молча кладет в нее необходимое, и я вспениваю густую массу, заводя руки высоко над головой и упираясь ногой в бортик стока. Приоткрываю один глаз — ага, смотрит, тоже искоса, с охуеванием, но смотрит. Натуралы такие натуралы.
— Могу снова нагнуться, — говорю я, и он отворачивается.
— Не интересно, — фыркает, как кошка. — Тут ты себе дружка точно не найдешь, не старайся понапрасну.
— А я не пытался еще. К тому же мы уже договорились, что я твоя подружка, зачем мне искать кого-то.
— Не в моем вкусе, мне скромницы нравятся.
Подыгрывает? Серьезно? Забавный парень.
— Так я могу и в скромницы податься. Я с филологического, у нас это в крови — сборник стихов Ахматовой подмышкой, а в пабликах подписки на изврат и мелькающие в ленте стриженные члены. У тебя там что, кстати?
Я заглядываю через перегородку, хмыкаю и замечаю:
— Для технаря сойдет.