Эпицентр

Я включил рацию, зеленым светом загорелось табло. Запустив соответствующую программу декодера и модулятор голоса, я начал настройку.
Представляю, как изумился Муштай, услышав искаженный модулятором голос.
– Кто это говорит? – В его словах прозвучала тревога.
– Родственник из Аргентины.
– Пошел на хрен, родственник. Федерал выискался.
– Спокойно, – сказал я, избегая называть его по имени.- Я не федерал, а такой же, как ты. Есть дело.
– Не знаю таких и дел никаких не имею.
– Ты послушай, – посоветовал я, – а потом поступай как знаешь.
– Ну?!
– У тебя с Генералом договор: не проворачивать ничего без согласования. Так?
– Не знаю, про что ты
– Я про то, что у Святош полно героина.
– Да неужели?
Я не обратил внимания на сарказм.
– Генерал пронюхал и пытается Святош доить. Они упираются, но это ненадолго. Генерал обещает им свое покровительство. Не пойму только, от кого он их собирается оберегать? Не от тебя ли?
– Порожняки толкаешь, – процедил Муштай, но не отключился. Такая информация не могла его не заинтересовать, даже если она исходила от подозрительного анонима. В зоне все держалось на хрупком равновесии. И каждый авторитет следил, чтоб никто это равновесие не нарушал.
– Сегодня ночью в городском парке, рядом с собором, у Генерала и Пастора стрелка. Будут договариваться о партнерстве. Если сговорятся и Святоши с Ментами поделятся, кисло тебе придется. У них будет перевес. Генералу все ваши договоренности станут побоку. Он Пастора подомнет и использует своих целях. А цели у него – сам знаешь: одному командовать и грести под себя и чтоб никто не вякал. А вякать на него всерьез можешь только ты. Ты же в курсе, как такие проблемы здесь решаются. Будешь в сортир в бронежилете и с охранниками ходить. Но это не поможет.
Муштай молчал. Он раздумывал, что это за провокация и кто ее затеял? И для чего?
– Что тебе надо? – спросил он наконец.
– Если ты хлебалом прощелкаешь и все будет, как я сказал, пострадают кое-чьи интересы. Никому ведь не надо, чтобы Генерал здесь единолично верховодил, правда? Нужен паритет сил, чтоб каждый имел свой кусок, как сейчас имеет. Думай.
– Ты от Контрабандистов, что ли?
– Я от всемирной лиги девственниц за дефлорацию. Зачем задавать глупые вопросы?!
– Какие у тебя доказательства?
– Доказательств у меня почти нет никаких, – скромно сообщил я. – Вот разве можно проехать направо от главной улицы мимо бывшего почтамта. Там недалеко стоит красная «Тойота Камри».- Я назвал номер машины. – Если заглянуть в бардачок, может, кое-что и отыщется. А дальше сам решай. Я дал отбой.
Конечно, затея моя довольно зыбкая. Муштай отправит людей, и те найдут оставленный мной в бардачке пакет с героином. Такую порцию абы где не раздобудешь. Конечно, это еще ни о чем не говорит. У Муштая и версия уже есть: провокация Контрабандистов. Они, пожалуй, могли бы такое устроить. Но зачем? Какая им выгода? Они на Муштая в своих операциях как раз и опираются. Кто же станет рубить сук, на котором сидит?! Но главное не в этом. Муштай, Генерал и прочие – они никому ни на грош не верят. У них у всех паранойя, развившаяся за годы, проведенные внутри периметра. Они готовы сожрать друг друга при первом же признаке, что их самих собираются сожрать. И жадность. А я помахиваю у Муштая перед носом жирным героиновым куском. Не может он не клюнуть. Ладно, там будет видно. Сказавши «а», нужно говорить и «б».
Я настроился на новую частоту. Теперь я услышал высокий, почти бабий голос Комода:
– Говори.
– Привет,- сказал я. – Слыхал, что сегодня ночью в городском парке большая тема затевается?
– Кто это? – насторожился Комод. – Выключи примочку, голоса не узнаю.
– Это хорошо, что не узнаешь. Узнавать тебе незачем. Ты просто слушай.
– Я со всякими пидорами не базарю.
– Ладно, пидора я тебе, пожалуй, прощу, исходя из обстоятельств. Но ты все равно послушай, если не хочешь сам в опущенных оказаться.
Повисла пауза. Комод раздумывал, отключиться ему или нет? Он, конечно, не отключился.
– Ну говори, – наконец дозволил он.- Но за базары отвечают. Если что, я тебя под землей найду.
Я пропустил угрозу мимо ушей.
– Ночью в городском парке Генерал и Пастор на стрелке будут героин делить и договариваться о сотрудничестве.
– Какой героин, с какого рожна он упал?
– А ты думаешь, Пастор на чем держится? На своих идиотских проповедях? Ты Цыганскую слободу шмонал? (Я знал, что так оно и было.)
– Допустим.
– И ничего не нашел, так?
– Допустим, – повторил Комод. – И что?
– А то, что Пастор еще в Чуму эту слободу догола обчистил. И теперь у него имеются солидные запасы.
– А я тут при чем?
– Я тебе скажу, при чем. Муштай про стрелку и сговор Пастора с Генералом в курсе. Он туда непременно третьим нагрянет. Без приглашения. Но тебе он ничего не сказал, правда? И не скажет, не жди.
– Это почему?
– Потому что ты давно с ним наглеешь и язык за зубами держать не можешь.
– В смысле?
– Каждая шестерка в курсе, что ты на его место метишь.
– Не гони!
– А если каждая шестерка в курсе, сам он, думаешь, слыхом не слыхал?
– К чему ты клонишь? – процедил Комод. В его голосе отчетливо прозвучала тревога.
– К тому, что он давно тебя пытается заказать. И не исключено, что уже заказал. Думаешь, трудно желающих найти? Кстати, за хорошую порцию герыча тебя твои же охранники завалят.
– Что-то больно много ты знаешь, – зло сказал Комод, и в его бабьем голосе прозвучали визгливые нотки.
Я представил, как эта жирная туша с наголо обритой головой ворочается в своем массивном кресле. Он не знал, кто я и что мне нужно. Но он понимал, что именно так все может и обстоять. Исходя из существующих реалий.
– Ты меня с Муштаем стравить хочешь, падла?! – прошипел Комод.
– Короче, – сказал я, – что ты Муштаю реально поперек горла, ты и сам знаешь. Если Муштай сговорится с Пастором и Генералом, если войдет в долю, у него возможностей прибавится. И тогда я за тебя банки тухлой тушенки не дам. У нас тут не парламент, голосованием никого не выбирают. Муштаю такие оппоненты, как ты, на хрен не нужны. А насчет темы в парке я тебя убеждать не буду. Съезди сам да глянь. Воочию убедишься.
– Может, и съезжу, – процедил Комод. – Если объяснишь, какой в этом твой интерес?
Я помолчал для виду, будто колеблясь. Наконец сказал:
– Знаешь, надоело в подручных ходить. Хочу пожить нормально. Если честно, Муштай – это вчерашний день, все понимают. Генерал в главные не выбьется, его братва не примет. Пастор, тот вообще говно вприпрыжку, среди своих на героине держится. Не будет героина – не будет и его. Один есть достойный человек, я с ним сейчас разговариваю. И когда он своего добьется, я подойду и напомню про нынешний разговор. Слово особое скажу, чтоб не сомневался, кто ему наводку дал. Например – инаугурация. Ты запомни.
Комод вдруг заржал:
– Ина… тьфу ты… уграция!!! Придумал же! Так ты из муштаевских. Хозяин плохо кормит, а меня мочить заставляет? Ладно, хрен с тобой. Если что, подойдешь, разберемся…
– Вот и лады, – сказал я. – Не пожалеешь.
Комод дал отбой. Он сейчас торжествовал. Потому что нашелся болван, который бесплатно и безо всяких гарантий слил ему очень важную информацию. Когда все кончится и болван этот явится со своей «инаугурацией», ни хрена он не получит, кроме удавки в темном углу.
У Комода было несколько вариантов. Он мог связаться с Генералом и на выгодных для себя условиях предупредить, что его и Пастора кто-то сдает. Или он мог попытаться перетереть эту шнягу с Муштаем. Несмотря ни на что, они давние подельники и в нынешней мутной ситуации могли объединиться, отбросив распри хотя бы на время. Но я хорошо знал Комода. Если у Муштая руки в крови по локоть, то у этого жирного ублюдка – по самые плечи. Он живет по законам этого одичавшего зоопарка. И не упустит такой возможности, чтобы порешать свои проблемы. А как он решает свои проблемы – это известно каждому. Нет, он не станет информировать Генерала и перетирать со своим боссом.