Проклят тобою (СИ)
Дальше гости, гости, гости. Вечные проблемы — куда ставить цветы и зачем нам пятый сервиз? Мамино шиканье про «дарёного коня». Громогласные возгласы тёти Симы на тему, когда же она сможет понянчить моего первенца и её же разглагольствования о современной молодёжи, не видящей реальной жизни «за своими интернетами». Кир, ехидно напевающий: «День рожденья — праздник детства, и никуда-никуда-никуда от него нам не деться». Ненавистная мне попса, потому что «а подо что гости будут танцевать». Родители, которые только и знают, что курсируют между столом и кухней, будто слуги в королевском замке, спешащие накормить придворных.
Бедные мои! Точно знаю, что всю ночь не спали. Папа возился с мясом, мама — с тортом.
Вот за это — за усталых измотанных родителей, старающихся держаться бодро и шутить, я и ненавижу праздники.
Я вообще не компанейский человек. И через полчаса этого фарса у меня раскалывается голова и скулы сводит от дежурных улыбок.
Чмокнув маму в щёку и извинившись перед гостями, которые решают, перейти ли уже к десерту или продолжить с горячим, ухожу к себе в комнату.
У меня тут отличная звукоизоляция. Закрыл дверь — и полная тишина. А мне сейчас очень нужно хотя бы несколько минут тишины.
Но полежать не получается, едва голова касается подушки, нарисовывается Кир.
— Не злись, коть. Я быстро. Только подарю и уйду.
Решаю махнуть рукой на мигрень и чувствую себя любопытной кошечкой, почуявшей лакомство.
У Кира всегда классные подарки, не то что «нужные» от тёти Симы.
Сажусь, Кир опускается рядом и достаёт из кармана небольшую коробочку.
Меня бросает в ледяной пот. Нет, только не это! Кирка, не порти всё! Мы же только друзья, так нечестно!
Должно быть, он считывает панику на моем лице, ласково похлопывает по плечу и говорит:
— Успокойся, коть. Это не то, что ты подумала. Убедись сама.
Я осторожно открываю коробочку, как будто оттуда сейчас выскочит нечто и укусит прямо за нос.
Но всё оказывается не так страшно — на маленькой подушечке из голубого бархата лежит… горошина.
Да-да, обычная горошина. Очень яркая аппетитная горошина.
Но прежде, чем я успеваю вскинуть брови в своём фирменном «Что за фигня?», Кир поворачивает прикроватную бра, и горошина начинает сиять.
Изумрудные зайчики скачут по стенам, и я, восторженная и завороженная, не могу оторвать от них взгляд.
— Она драгоценная? — спрашиваю и осторожно трогаю гладкую поверхность. На ощупь как жемчуг. — Что это за камень?
Кир таинственно улыбается.
— Помнишь, ты злилась, что неподалёку от твоего сувенирного открылась антикварная лавка.
Киваю. Ещё бы не ругаться — такой отток клиентов, ринувшихся на «что-то новенькое»!
— Но причём тут та лавка?
— Притом, что именно там я купил эту вещицу.
Недобро щурюсь:
— Конкурентов поддерживаешь?
Кир разводит руками.
— Я ничего не мог поделать, хозяин лавки утверждал, будто эта штука — волшебная!
— В самом деле? — скептически оглядываю горошину. Сияет как-то… коварно, что ли. Словно говорит: а ты проверь? — И как же она… работает?
Кир пожимает плечами.
— Не знаю, коть. Твой подарок, тебе и испытывать. Хотя, постой. Тот чувак, кажется, сказал: она исполняет желания. Например, может перенести тебя куда угодно!
— Вот прям куда угодно? — недоверчиво бормочу я, но с кровати на всякий случай, спускаюсь.
— Узнай сама. Твой подарок.
— Хорошо.
Облизываю губы — во рту пересохло от волнения: не каждый день тебе дарят волшебные горошины. Аккуратно вынимаю свой подарок из бархатного плена ложемента, зажимаю в кулаке, выхожу на середину комнаты и прочищаю горло — заветное желание должно звучать чётко, чтобы вселенная вняла каждой букве:
— Хочу очутиться в сказке!
Но не выдерживаю и в конце хихикаю. Ну что за абсу…
…Пол разверзается, утягивая меня в громадную воронку.
— Кир! Кир! — в панике ору и тяну к нему руки.
— Держись, коть! Я не оставлю тебя!
Он тоже прыгает в воронку. Нас крутит, вертит, ударяет друг об друга и разбрасывает по сторонам. Все попытки дотянуться оказываются бессмысленными. Кажется, я реву в голос и охрипла от собственных криков. Кирилл — когда я последний раз вижу его лицо — выглядит испуганным и виноватым.
Нас растаскивает ещё дальше.
Я ухаю в настоящий смерч, меня «выбрасывает» в каком-то помещении, я больно ударяюсь головой и проваливаюсь ещё дальше — в абсолютно чёрную бездну, в забытьё…
Глава 2. У каждого своя сказка
Прихожу в себя медленно. Затылок ломит, а на веки словно повесили огромные гири. Но всё-таки удаётся кое-как разлепить глаза. Правда, сразу же зажмуриваюсь вновь. Свет… Он косо бьёт из окна под потолком.
Под потолком? Но в моём доме нет таких окон!
Уговариваю себя встать и оглядеться.
Когда белое пятно перед глазами, наконец, рассеивается, взгляд упирается в неоштукатуренную каменную кладку. Скольжу по ней взглядом до самого окна под потолком. Комната кверху чуть сужается. Или это у меня до сих пор всё плывёт?
Что за чёрт? Такое впечатление, будто я в какой-то башне!
Кир, какую хрень ты мне подарил? Где я?
Держась за тёмный необработанный камень стены, кое-как встаю.
Да уж. Если это шутка, то явно неудачная, Кир.
Комната небольшая.
Львиную долю пространства занимает кровать, с которой я сейчас и сползаю. В углу — грубо сколоченные стол и табурет. В другом — средства гигиены: кувшин, медный таз и, видимо, ночной горшок. Рядом бочка с водой. Походу — сразу для всех нужд.
На тумбочке возле кровати странный предмет. Напоминает уменьшенную копию летающей тарелки. Подхожу ближе. Замечаю на верхней крышке (или что у него там?) прорези, похожие на остриё копья. Тихонько стучу по непонятной штуковине. Она отзывается тонким приятным звуком. Нечто среднее между «музыкой ветра», поющей чащей и металлофоном.
Кир учёл даже мою любовь к удивительным музыкальным инструментам. Как мило. Или это не Кир?
По стенам — полки. На них аккуратными стопками сложено постельное бельё, вещи и стоят книги. Очень много книг. Словно владелец комнаты ограбил библиотеку. Судя по корешкам, инкрустированным золотом, и надписям готическими шрифтами, — фонд редкой книги.
Книги я тоже люблю.
Но сейчас мне был бы куда интереснее другой предмет. Зеркало. Обычное, мать его, зеркало!
Но зеркала нет.
А я чувствую себя как-то странно, голову оттягивает назад. Только сейчас обращаю внимание на свою шевелюру. Невозможно длинная! До пяток.
Помню, в детстве я всё время хотела стать настоящей принцессой. И почему-то думала, что у меня обязательно будут волосы до пола. Мне тогда казалось, что это невероятно красиво: идёшь, а за тобой — шлейфом — волосы.
Вот уж воистину — бойтесь своих желаний.
Заодно обращаю внимание на одежду. Вместо дизайнерского платья — рубище из грубой ткани.
И что-то тонко звенит. Так, какие у нас ещё сюрпризы? Приподымаю замусоленный подол.
Цепь? Серьёзно? Да что за хрень!
— Кир! — ору я и сжимаю кулаки. — Кир, гад! Ну, погоди! Я выберусь отсюда! И надеру тебе зад! Заставлю сожрать твою дурацкую горошину! Это уже не смешно!
Мне никто не отвечает.
И двери в комнате нет.
Только окошко под потолком, откуда льётся слабый свет.
Я что и вправду попала в сказку? В фигову Рапунцель?!
Узнать бы, как я вообще выгляжу. О, точно! У нас нет зеркала, но есть бочка с водой. То есть, по сути, первобытный предмет для смотрения на свою красоту.
Наклоняюсь с опаской, ожидая увидеть всё, что угодно. Но в отражении я как я, обычная. Разве что осунувшаяся и с тёмными кругами под глазами. Но это терпимо, хорошо хоть какая-нибудь бородавка внезапно не выросла.
Поскольку делать всё равно нечего, решаю на всякий случай простучать стены. Вдруг какой-то камень поддастся и получится выбраться.
Только вот куда? Где я?