Портрет (СИ)

— Приедешь? — словно не веря, переспросила Мартин. — Тогда ладно, потерплю до утра.
Я положила трубку и села на диван. Спать не хотелось. Столько я всего узнала за этот вечер нового. Голова пухла от информации. Моя картина волшебная! Она может оживлять! Я на миг представила, чтобы я хотела получить и растерялась. Ничего не приходило в голову. Никаких материальных ценностей. Любовь Джорджа? Но как нарисовать любовь? Страсть, нежность? Никак. Была бы моя воля, пусть бы и дальше холст лежал в сейфе от греха подальше. Но, увы. Завтра он будет в руках этого маньяка. Хотя мне даже будет интересно увидеть со стороны, как картина работает.
Я старалась не думать, что меня ждет впереди, сколько народу Моро погубит для того, чтобы напитать ее энергией. Моей главной целью было спасти Джорджа. Нужно ставить перед собой достижимые цели. А в моей власти только это.
***
Джордж не знал, сколько он просидел в подвале. Здесь не было ни окна, чтобы наблюдать за солнцем, ни часов. А яркая надоедливая лампочка в углу потолка не выключалась никогда. Два раза (в день?) ему приносили еду, питье. Ничего особенного. Ветчина, каша, бифштексы. В комнате из мебели была только кровать, а из развлечений — голые бетонные стены — полотна для его мысленных картин. Джорджу не было скучно. Воображение работало на всю катушку. Он часами лежал на кушетке, уставившись в пустоту, и мечтал.
Значит, она ожила. Вышла из рамки и тут же сбежала. А он в это время пил с гостями, принимал поздравления, планировал жизнь с Изабеллой Касс. Дурак. Он же чувствовал, что картина живая. Что она излучает свет, тепло, очарование. Он чувствовал, Лаура отвечает ему, но посчитал это пустой фантазией, которую нарисовало писательское воображение.
Джордж закрыл глаза и представил ее. Сейчас, после того, как он узнал правду, ассоциации изменились. Теперь в голове возникала не картина с нарисованной босоногой девушкой в ночной рубашке, а прекрасная мадмуазель Симпсон, топ-модель в дизайнерском платье, увешанная драгоценностями. Такую, какую он видел на многочисленных рекламных проспектах и в интернете.
Какая же она красивая. Ему даже стало немного больно. Сейчас, когда она завоевала мир, когда она на вершине славы, посмотрит ли она на него? Обратит внимание на простого ничем не примечательного журналиста и не слишком удачливого писателя? Джордж вдруг подумал, что ради нее он бы мог свернуть горы. Писать дни и ночи напролет и даже сделать то, что отказался делать по просьбе бывшей жены — взять на себя обязанности по управлению отелями, войти в совет директоров. Стать наследником империи Олдриджей. Если бы она попросила — мог бы. Но ей не за чем наследник гостиничной империи, и она не попросит.
Да и вряд ли ему представится эта возможность. Он почему-то был твердо уверен, что не выйдет из подвала, а если и выйдет, то сразу на тот свет. И когда в комнату вошел громила без подноса, с мешком под мышкой, Джордж только и успел обреченно подумать: «Вот и конец».
— Повернись, тебя отпускают, — буркнул мужчина.
Еще двое стояли в коридоре за дверью. «Врут или действительно отпускают?» — удивленно подумал Джордж, поворачиваясь спиной. Вряд ли бы бандиты давали бы ему необоснованную надежду, но кто их знает. Может быть, у них такие извращенные развлечения?
Его связали, на голову натянули плотный мешок. Сразу стало темно и жутко. Крепкая рука ухватила за локоть, направляя на выход. Тычок в спину, и вот Джордж чуть не падает, пытаясь нащупать ногой ступени. Пахнуло утренней прохладой. Его вывели на улицу. Хлопнула дверца автомобиля, снова удар в поясницу. Его грубо закидывают на заднее сидение. Машина тронулась.
Ни слова. Ни запугиваний, ни приказов молчать. Только гул мотора и колотящееся сердце. Они ехали и ехали. В общем и целом Джорджу показалось, что они ехали около трех часов. Автомобиль долго петлял, запутывая следы. Сюда он добирался в бессознательном состоянии, а обратно его везут, петляя и безостановочно кружа. Они думают, что он сможет найти дом босса? Зачем это ему?
Впервые в сердце Джорджа прокралась надежда — если бандиты беспокоятся, чтобы он не нашел особняк, значит, действительно отпустят. В конце концов, через целую вечность, с него сдернули мешок, развязали руки и выкинули из машины на углу улицы Грез. До дома оставалось сотня метров. Завизжали шины и джип умчался на бешенной скорости. Почти как в фильмах о мафии. Джордж, кряхтя, поднялся с асфальта, неуверенно огляделся и поковылял к дому.
Когда до подъезда оставалось пару метров, из него вышла соседка, мадам Буше.
— Бог мой! Что с вами случилось? — воскликнула она взволнованно, перегораживая вход.
Джордж досадливо скривился. Видок у него был еще тот. Футболка и спортивные брюки превратились в рваное грязное тряпье, измазанное кровью. Больше недели он не мылся и не брился, и представлял, что за запах он источает. Нужно же было самой скандальной тетке в доме отправиться утром по делам и встретить его?
— Заблудился в лесу, — буркнул он, отодвинул мадам в сторону и решительно вошел в подъезд.
Джордж поднялся на свой этаж, воспользовавшись лифтом, чего никогда не делал раньше. Но сейчас, с отбитыми почками и поврежденной рукой, ему не хотелось не то что подниматься на четвертый этаж, не хотелось двигаться вообще. Дверь была заботливо прикрыта. То ли бандиты постарались закрыть за собой, то ли сердобольная соседка.
Он вошел в квартиру и уныло огляделся. Его прекрасная уютная квартира превратилась в незнакомку. Словно он посмотрел в зеркало и вместо своего родного лица увидел чужое. Дом осквернили, запачкали грязью. На полу валялась одежда, вытряхнутая из шкафов. Распотрошенные коробки, вываленные книги, сорванные портьеры. А они кому мешали?
Джордж тяжело вздохнул, содрал с себя штаны вместе с трусами, снял футболку и пошел в душ. Сначала он должен помыться, потом все остальное.
Рано утром позвонил отец. Еще не было семи. Джордж накануне лег поздно. Он до трех ночи приводил в порядок квартиру. Стиральная машина работала весь вечер, не переставая, перестирывая постельное белье, футболки, джинсы. Он не мог позволить себе лечь в постель, не зная, топтались ли бандиты по простыням или нет? Костюмы, пальто и куртки, он аккуратно сложил в пакеты. Завтра отправит в химчистку.
— Где тебя черти носят?! — орал отец в трубку. За гневным тоном Джордж различил беспокойство. — Ты неделю не отвечал на звонки, мы уже хотели ехать в Париж разыскивать. Где ты был все это время?
— Все нормально, — сонно ответил Джордж, — уезжал из города. Нужно было поискать вдохновение на природе.
— А почему телефон не взял? Или для вдохновения он противопоказан? — скептически фыркнул отец.
— В том месте не было покрытия. Это горы. Я ездил в Шамони.
— Ладно, — смирившись с непутевостью сына, произнес старший Олдриж, — не хочешь говорить, не надо. Через два дня открытие отеля в Токио. Прилетишь? Соберутся все.
— Извини, но вряд ли.
Во-первых, родные увидят его общую побитость и потрепанность. А во-вторых, Джордж знал, что после происшествия, которое с ним случилось, он не сможет думать ни о чем другом, кроме как о Лауре. Ему необходимо увидеть ее, поговорить. Уместить в голове картину и живую девушку.
Приехав домой, вернувшись в свой привычный обыденный мир, Джорджу стало казаться, что все произошедшее было сном. Мучительным, тяжелым, но одновременно сказочным и прекрасным. И если бы в зеркале не отражались кровоподтеки и царапины, он бы подумал, что ему пригрезилось и похищение, и неделя в подвале, и ожившая картина шестнадцатого века.
После разговора с отцом, спать уже не хотелось. Джордж умылся, включил кофеварку и сел за компьютер. Он должен отыскать хоть что-нибудь. Должен избавиться от изматывающих мыслей, иначе сойдет с ума, прокручивая в голове одну и ту же фразу тысячу раз — Лаура ожила. Как это произошло? Когда — понятно, в день его свадьбы. Почему именно в этот день, а не раньше? Если бы раньше, все могло бы быть по-другому.