Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Ты на прошлой неделе вроде связывался с издателями в Лондоне, они тебе не перезванивали? — Юджин решился на крайние меры: обычно от таких разговоров Оскар приходил в ярость, начинал свои бесконечные тирады о том, что такие, как он, никому не нужны, о деградации литературы — и сейчас это даже было бы достижением. Сегодня Оскар был абсолютно потерянным, безэмоциональным, каким-то запутавшимся.
— Нет, — лишь пожал плечами Оскар. Его мысли явно были далеко. Приглядевшись, Юджин заметил, что временами тот дёргался, точно от озноба, и почти не моргал. Это было слишком подозрительным.
— Всё нормально? — наконец, напрямую решился спросить он.
— Я почти не спал, — лишь пробормотал Оскар, совсем опустив лицо. — Чёртовы кошмары, — прибавил он, обессилено грохаясь на скамейку. Он бросил на своего друга взгляд, полный сомнения, и шёпотом спросил: — Я могу рассказать? — Юджин лишь закивал, присаживаясь рядом. — Просто чем дольше я держу это в себе… Записать куда-то — это одно, а рассказать… Мне кажется, что я уже совсем свихнулся, раз мне такое снится, — он на мгновение замолчал, задумчиво посмотрев на мрачное серое небо, грозящее обрушиться дождём. — В общем, это было на кладбище. Будто мы с тобой туда пришли, — Оскар неожиданно замолчал и как-то потупил взгляд. — Толком не помню этот момент, — как-то невнятно пробормотал он, всё так же не поднимая глаз. — Затем я откуда-то взял лопату и начал копать могилу. Её могилу, понимаешь? Копал, потом вытащил её тело, гроба почему-то не было. И я это помню лучше всего — сине-зелёную кожу, черви повсюду. Я её перевернул на спину, а у неё уже вместо лица — череп, обрывки кожи, точно пергамент свисают со лба. И в глазницах копошатся черви — толстые, склизкие, все в вязкой грязи. И, знаешь, я прямо вижу, все мелкие комочки грязи, что прилипли к ним, все их… — только сейчас он вспомнил об Юджине, который всё это время смотрел на него почти обезумевшим взглядом. — Прости, — голос Оскара как-то задрожал, когда увидел страх в его глазах. — Я не должен был так увлекаться, — он едва коснулся его плеча, и тот, точно от неожиданности, вздрогнул, посмотрев ещё более испуганным взглядом.
— Нет, ты, ты говори как есть, — пробормотал Юджин. — Не обращай на меня внимания.
— Боюсь, с этим у меня ничего не выйдет, — грустно усмехнувшись, покачал головой Оскар. — Я помню, что ты потом достал книгу и начал читать какое-то заклинание или что-то в этом духе — и она начала шевелиться. Схватила меня за ногу, прямо впилась костями — они тоже все истлевшие были — и я чувствовал, как её пальцы пронзают мою кожу. Нидж как-то встала, а я уже валялся на земле, весь в крови, в ранах. А она склонила голову, придерживает её руками, точно чтобы не упала, и… сложно сказать такое о скелете, но она буквально улыбалась. А потом, — он на мгновение замолчал, тяжело выдохнув. — Чёрт, если ты меня после такого оттащишь к психиатру, наверное, я даже не буду сопротивляться, — покачал головой Оскар. — Все те черви, что сидели в ней, они буквально набросились на меня, прилипли, как пиявки, к тем ранам, которые оставила она, и начали грызть меня… — он тряхнул волосами, точно пытаясь стряхнуть наваждение. — Я помню, как бился в агонии на земле, до сих пор помню то мерзкое чувство, как они ползали внутри меня. А она просто взяла и столкнула меня в яму. Ты стоял рядом, глядел как-то непонимающе, а в руках была лопата. И я уже не мог терпеть, я всё равно бы погиб — а так, было бы быстрее. Я посмотрел на тебя, а ты точно только со второго раза понял, что я от тебя хочу. Я слышал твой голос, но какой-то приглушённый — из-за земли, что падала мне на лицо. А потом я проснулся из-за удушья.
— Чёрт, — лишь прошептал Юджин. Он смотрел на Оскара с ужасом. Не так, чтобы этот сон был совсем за гранью его привычного мироощущения, но… Обычно он никогда не видел в таких снах знакомых людей. Он часто рассказывал ему о них, зачитывал записи из своего дневника снов, откуда он часто брал сюжеты. Но эти сны всегда были нечёткими, смутными — многое приходилось додумывать самому. Этот же сон поражал своей яркостью, абсурдностью и реальностью одновременно.
— Я так потом и не заснул. Сидел при свете, точно маленький ребёнок, — пробормотал он. Лицо Оскара совсем поникло: губы сжаты в тонкую линию, глаза опущены. Он по-прежнему почти не моргал — упрямо смотрел на асфальт, словно боялся увидеть вновь того монстра. Юджин сидел в замешательстве, не зная, что ему сделать.
— Ты когда-нибудь пытался истолковать сны? — подал голос Оскар. — Я знаю, что все это ерунда, но с позиции психологии, как думаешь, что это могло быть?
— Ты сам знаешь, — пробормотал Юджин, — сны — это наши страхи, мечты и желания. Тут, конечно, явно больше страхов, но одно мне не даёт покоя.
— О чем ты?
— Почему именно я в твоём сне тебя, фактически, убил? Не Ниджелия, которая была монстром, не те же черви? — Оскар посмотрел на друга как-то рассеяно, точно только осознав это. Какое-то время он ничего не говорил, лишь задумчиво смотрел, как волны разбиваются о пирс. Юджин уже решил, что его вопрос останется без ответа, как Оскар тихо ответил:
— Ты меня не убил, ты спас меня, — его глаза были полны страшной тоски, казалось, точно он даже дрожит. Впрочем, это вполне могло быть правдой — в конце-концов болезнь ещё никто не отменял.
— Не говори глупостей, — покачал головой Юджин.
— Ты не понимаешь, — пробормотал он. — Ты бы знал, как мне было страшно во сне, как больно. Ты был единственным, кто мог бы освободить меня.
— Я бы мог убить Нидж, прочитать ещё какое-то заклинание, раз я там был каким-то магом, — не успокаивался тот. Мысль о том, что он, хоть и во сне, совершил подобное, никак его не радовала.
— Пойми, — запрокинул голову Оскар, — ты не мог ничего этого сделать. Был только один выход. И там, во сне, я был тебе благодарен.
— Это неправильно, — наконец, сказал вслух Юджин, вскочив со скамейки. — Не хочу быть твоим убийцей, пусть даже и во сне.
— Черт возьми, это же был просто сон, — подошёл к нему Оскар. — Сон, который приснился даже не тебе. С чего тебе беспокоиться? — он наклонил голову, борясь с порывами ветра, растрепавшим волосы. Оскар глубоко выдохнул, точно собравшись с мыслями, и, прибавил: — Если сходить с ума из-за такой ерунды, то…
— Наверное, ты прав, — не дал ему договорить Юджин. — Я просто привык зацикливаться на мелочах. Забудем об этом, хорошо? И тоже забудь об этом сне. А то так и будут сниться бесконечно кошмары.
— Легко сказать, — пробормотал Оскар. — Я дома прислушиваюсь к каждому шороху, каждому звуку. Я прекрасно знаю, что это все соседи или ещё что, но… — покачал он головой. — Надо попытаться хотя бы. Выпью снотворное, уж лучше совсем без снов, — на его губах возникла слабая улыбка. — Черт, — прибавил Оскар, посмотрев на часы, — у тебя же перерыв давно окончился, а я…
— Все нормально, — пожал плечами Юджин. — Я могу ещё задержаться.
— Давай, иди, и не смотри на меня так, со мной ничего не случится, — грустно усмехнулся Оскар, увидев легкое возмущение в глазах друга. Тот едва заметно улыбнулся и коротко попрощался. — Стой, — вдруг несколько неожиданно для себя окрикнул он его. Оскар подбежал к Юджину и молча снял прицепившееся к его пальто белое перо. — Забыл сказать, — пробормотал он, увидев непонимающий взгляд Юджина. Тот лишь мысленно клял себя, что сам этого не заметил и что теперь ещё одной мелочью, которую он не сможет выкинуть из головы, стало больше.
Оскар долго провожал взглядом Юджина. В голове творился кавардак. Ещё и этот сон… Во многом он слукавил: он помнил его полностью, во всех деталях. Но делиться подобным всё же крайне не хотелось. Шаркая ногами по асфальту, Оскар медленно направился в сторону дома. Лучше пешком — так хорошо думается.
«Целых два месяца я пытался притворяться другим человеком — и всё попусту, — подумал он. — И от этого ещё хуже. Мне мерзко от самого себя, а он, он точно этого не понимает. Как и я раньше. Я только порчу жизни другим, — Оскар чуть ли не начал переходить дорогу на красный и, лишь услышав сигналы машин, остановился. — Чуть ли не разрушил жизни Эллы и Роба. Из-за меня погибла Нидж — я это точно знаю. И я испортил жизнь ему. Чёрт возьми, у него даже больше нет друзей, и он цепляется за меня из последних сил — точно я этого не вижу. Было бы проще, если я исчез из его жизни: он нашёл бы нормальных друзей, тех, кто заслуживает быть его другом».