Куриный бог (СИ)

Данилов всегда помнил о производимом его внешностью эффекте и даже довольно часто им пользовался. О своей физиономии, если честно, он имел весьма невысокое мнение. И немногочисленные барышни, приманенные на его огонь определенными признаками материального благополучия, именно в этом полностью с ним соглашались. У него было тяжелое лицо. С таким хорошо играть в кино бандита. Причем не изломанного жизнью интеллигента со сложной судьбой, а натурального братка родом из «лихих девяностых». Короткие спортивные стрижки шли ему, если можно так выразиться, больше, чем модельные. Потому он однажды и решил вовсе не тратить деньги на всякие там парикмахерские и попросту прикупил себе машинку, с которой отлично научился управляться, точно зная, какую длину оставить на затылке, а какую — на висках. Тело его вполне соответствовало лицу: не чтобы рыхлое, но с самого детства слегка нескладное, сутуловатое, без выразительных «кубиков» пресса и накачанных грудных мышц. Иногда Данилов, с легким отвращением косясь на себя в запотевшее зеркало ванной, думал, что для пущей аутентичности образа надо сделать наколку… где-нибудь. Как у классика:
А на правой груди — профиль Сталина,
А на левой — Маринка анфас…
Довести данную бредовую идею до логического конца мешали вечная занятость и совершенно сумасшедший рабочий ритм (на себя, чай, пахал — не на чужого дядю!), те же, что не давали каждый вечер посещать качалку, как советовали сторонники и сторонницы здорового образа жизни.
Впрочем, собственная отнюдь не гламурная внешность Данилова ничуть не напрягала. Трудновато, пожалуй, каждый раз давался тот неизбежный момент, когда в очередной пассии ненависть к даниловским недостаткам, тайно тлевшая под грузом меркантильных соображений, наконец перевешивала любовь к материальным благам, и ему во всех подробностях и весьма изобретательно излагали целый ряд причин, почему ни одна уважающая себя особа женского пола не станет спать с ним иначе, как за деньги. Честно выслушав все претензии, Данилов тяжело вздыхал и молча собирал вещи (свои или ее – в зависимости от места действия разыгрываемой перед ним трагедии). А затем делал своей несбывшейся любви ручкой, тайно испытывая при этом ни с чем не сравнимое облегчение – играть в сложные игры он не любил. Скорее всего именно по этой причине в его жизни так и не появилась «миссис Данилов». К лучшему, все к лучшему!
Вероника продержалась, пожалуй, дольше прочих. Возможно, потому что Данилов все-таки решился последовать совету матери: «Не там ты ищешь, сынок. Все какие-то тебе… прости-господи попадаются. До денег жадные, только о себе и думающие. Ты нормальных ищи, но с образованием. Чтобы не шалава была, значит».
Познакомился Данилов с Никой у общих друзей, где та оказалась совсем случайно — заглянула проведать школьную подружку. Слово за слово… Короче, наученный горьким опытом Данилов деньгами своими перед ней спервоначалу не светил, в дорогие кабаки не таскал, подарки на праздники делал осторожно, со значением. Вероника выглядела вполне счастливой. Вот он и решился позвать ее с собой в Турцию. К морю. Прикинуть, как она будет смотреться… на фоне. Смотрелась она, кстати, вполне ничего. И в постели, невзирая на некий отблеск интеллекта на челе, не ощущалась бревном. Если бы… Если бы.
Впрочем, на третий день после «шубной» ссоры Вероника сменила-таки гнев на милость, и в жизни Данилова вновь воцарился относительный покой. Они даже исхитрились прокатиться вдоль побережья на летающем парашюте, и Никины аккаунты в соцсетях украсились парой десятков однотипных фотографий, сделанных во время знаменательного полета. Данилову даже почудилось, что он выглядит на них несколько лучше обычного. (Что вряд ли.) А Вероника казалась и вовсе счастливой.
Отпускные дни снова потекли ленивой, неспешной чередой. И все это время Данилов краем глаза как бы невзначай следил за мальчиком-аниматором со странным, но каким-то цепляющим голосом. Пару раз даже поучаствовал в дневных кувырканиях в бассейне. (Сгорел, между прочим, жутко — Нике пришлось потом его с головы до пяток заливать толстым слоем «Пантенола».) А что было делать, если на громкие призывы группы аниматоров на конкурс явилось несколько энергичных, докрасна загорелых немцев (и немок) — и ни одного русского? Ленивы оказались наши соотечественники до водных увеселений как раз накануне расползания на обед, в тот час, когда турецкое солнце жарит особенно немилосердно. А мальчишка метался по краешку затейливо изогнутого бассейна и призывал, призывал. Последней каплей стал момент, когда Данилов вдруг заметил, как у смешного пацана дрожат губы: задуманный конкурс накрывался медным тазом, а кому в итоге прилетит за плохую работу? То-то же! И Данилов, во всю силу своих могучих легких завопив что-то пошлое, типа: «Да не посрамим же матушку-Россию!» — со всей дури ринулся в бассейн, увлекая своим энтузиазмом еще пару-тройку располагавшихся рядом достаточно бухих для подвигов мужиков и несколько юных, русалочьего вида девушек, давно уже в нерешительности маявшихся у бортика.
В первый раз задание их команде выпало достаточно легкое: при помощи доски для серфинга перетащить весь табор с одного бортика бассейна на другой. Фокус заключался в том, что на берегу никого из подобранных не оставляли: сначала плыл один, обратно — уже двое, потом — трое. Кто первым соберет и доставит весь набор — тот и победил. Команда Данилова навернулась на пятом заходе. Немцы вытянули шестой. Или мужики у них были все-таки посубтильней, или они просто чаще наших участвовали в подобных конкурсах. Самовызвавшийся в капитаны Данилов не унывал, только сказал: «В следующем мы их сделаем!» Ну и сделали.
На конкурсе по наполнению пустого ведра водой, отжатой с предварительно намоченных в бассейне футболок, они таки доказали всем, что есть русский дух и здоровая спортивная злость. А может, девушки им попались дюже хозяйственные, привыкшие отжимать мокрое белье не только в стиральной машине?
На следующий день командных конкурсов не проводилось, зато Данилов, стоя на все на той же плавающей доске прямо посреди бассейна, с азартом выпинывал с нее подаваемый аниматорами мяч. Пару заходов не смог удержать равновесие, один раз — исхитрился все ж таки допнуть до бортика и сразу же почувствовал себя героем. Короче, развлекался по полной.
Мальчик-аниматор при встрече смотрел на него благодарными глазами и неизменно здоровался, сияя самой доброжелательной из возможных улыбок. То ли впрямь радовался Данилову, то ли работу свою хорошо выполнял.
Вероника на даниловские спортивные закидоны смотрела чуть свысока — словно терпеливая мамаша на резвящегося на лоне природы непоседливого отпрыска. Дескать: чем бы дитя не тешилось — лишь бы не вешалось. Ну, не пилила — и то хлеб.
Рухнула их отпускная идиллия, как ни странно, из-за сущего пустяка. Хотя… можно ли назвать страстную любовь — пустяком? Даже если это любовь твоей собственной девушки к некой звезде отечественной эстрады.
Не зря, ох, не зря Данилов терпеть не мог отельных гидов! О самом отеле они, как правило, знали мало, времени отнимали много, а главной своей задачей почитали впаривание еще как следует не пришедшим в себя после прибытия на отдых туристам путевок на экскурсии по местным достопримечательностям. Причем по безбожно завышенным ценам. Данилов отлично понимал, что эти самые путевки и есть их основной бизнес и кусок хлеба с маслом, но чувствовать себя лохом категорически отказывался: прямо за углом все то же самое можно было прикупить значительно дешевле.
Так вот, их нынешний отельный гид Анечка почему-то решила, что Данилов с Никой просто-напросто обязаны посетить концерт великого российского певца Григория Лепса. По совершенно смешной цене — сто баксов за билет. Данилову денег на прекрасное жалко не было, но Лепса он ужасно не любил. Тот его раздражал и своей подчеркнутой «звездностью», и дружбой с Президентом, а главное — полным отсутствием голоса. Именно про такое даниловская мама со знанием дела говорила (кажется, цитируя некий древний фильм): «Ему бы только в туалете сидеть и кричать оттуда: «Занято!» В первый раз Данилов вежливо ответил на это заманчивое предложение: «Спасибо, нас не интересует», — за что после в номере получил от Вероники просто зверский нагоняй в стилистике: «Нельзя думать только о себе». «Ну так езжай. Хочешь, билет куплю?» Щедрости его Ника не оценила, долго дулась и периодически принималась напевать что-то, очевидно, из репертуара сиятельного. На взгляд Данилова, у нее это звучало в разы лучше, чем у первоисточника. Прошла неделя. Казалось, гид Анечка, поймать которую в отеле было совершенно невозможно, давно переключилась на других свежеприбывших «жертв», но у Данилова, как выяснилось, с судьбой сложились крайне сложные взаимоотношения.