Без боя

— Доброе утро, Ваша светлость.
— Доброе. Мистер Линдсей, у меня к Вам несколько поручений. Во-первых, мне необходимо принять ванну, во-вторых, я желаю сменить покои. Мне подойдёт любой вариант на Ваш выбор, даже гораздо скромнее предыдущих комнат. Я сейчас отправляюсь в кабинет, а когда будет готова ванная в моей новой спальне, позовёте меня.
— Вам подойдёт спальня на третьем этаже?
— Конечно. А почему у неё нет какого-нибудь цветного названия, как у других спален?
— Наверно потому, что раньше на третьем этаже никто не селился, и у прошлых хозяёв не было необходимости давать этим комнатам названия, отличающие одну от другой.
— Прекрасно! Мне уже нравятся новые герцогские покои. Но не будет ли слугам труднее носить для меня воду на третий этаж, вместо второго, как сейчас.
— Не беспокойтесь об этом. Дом оборудован подъемником, который соединяет все этажи. И воду, равно как и многое другое, мы будем доставлять через него.
— Честно говоря, не знал, что у нас есть подъемник.
— Есть. Только мы им редко пользуемся, так как, обычно, все гости селятся не выше второго этажа, и чтобы особо не баловать прислугу, воду доставляем вручную.
— Мистер Линдсей, проконтролируйте, чтобы отныне подъемником пользовались при малейшей необходимости.
— Хорошо, Ваша светлость.
— Подъемник установил предыдущий герцог?
— Да.
— Видимо, он был очень заботливым, раз побеспокоился о своих слугах.
— Да. Герцог Стивен Хорнсби Редклифф был очень внимательным и заботливым.
Риккардо не понравился холодный взгляд Линдсея. Поэтому он задал вопрос напрямую:
— Леди Элеонора, наверно, была с ним очень счастлива?
Линдсей задумчиво посмотрел на часы, затем на герцога и с невозмутимым видом сообщил:
— Как только Ваши новые покои будут готовы, и ванная в них будет наполнена горячей водой, я Вам сообщу.
Дворецкий проигнорировал вопрос. И у Риккардо зародилась надежда, что Норе не так уж хорошо жилось с «заботливым», «внимательным» мужем. Коим Стивен, возможно, никогда и не был.
— Я буду в кабинете! — уходя, напомнил Риккардо.
Через час Линдсей проводил герцога в его новые покои.
— Надеюсь, Вам здесь будет удобно, — сказал он, открывая дверь.
Риккардо зашел в комнату. Через лёгкие занавеси двух больших окон лился утренний свет, отчего комната казалась очень светлой. Кровать украшало красное бархатное покрывало, а на мраморном чёрном полу лежали шкуры тигров. Стены были обшиты панелями красного дерева. Напротив кровати располагался большой камин, внешняя поверхность которого украшена белым мрамором. Правее от камина стояли два кресла оббитые тканью камышового цвета. Между ними небольшой столик. Столешница столика расчерчена на черно-белые квадраты шахматной доски. Шахматные фигуры стояли ровными рядами на своих местах.
— Превосходно!
— Я рад, что Вам понравилось, — выдохнул Линдсей.
— Вижу, подарок графа Морсби, — Риккардо указал на шкуры тигров, — нашел своё применение.
Риккардо был рад, что подарок, который Арлен преподнёс за день до своего отъезда, нашёл достойное применение. Линдсей подошел к одной из стен, и лёгким касанием открыл неприметную на первый взгляд дверь, за которой находилась ещё одна комната. Правда гораздо меньшего размера, чем первая, и представляла собой гардеробную, заполненную уже перенесённой одеждой герцога. Кроме того, в этой комнате была отгорожена ширмой зона для купания. Медная ванна к этому моменту уже была наполнена горячей водой.
— Пригласить слуг, чтобы они помогли Вам помыться? — поинтересовался Линдсей, указывая на ванну.
— Нет. Мне не нужна помощь.
Риккардо начал раздеваться, тем самым давая понять Линдсею, что он может оставить герцога одного.
Линдсей вышел, а герцог погрузился в воду. Через пару минут тело его начало расслабляться. На тумбочке, стоявшей рядом с ванной, находились несколько брусочков мыла и многочисленные флакончики с маслами. Помня претензию Норы о том, что от него воняло дешёвыми женскими духами, которыми он пропитался в борделе, Риккардо решил непременно воспользоваться не только душистым мылом, но и маслами.
— Доброе утро! — поприветствовал всех Риккардо, входя в столовую.
Графиня, Мадина и Линда с улыбкой встретили герцога. Лишь только Нора промолчала, смущённо опустив глаза.
После завтрака дочки Френсиса Редклифф отправились к модистке за своими нарядами, пошитыми к предстоящему завтра балу. А графиня в этот день собиралась уехать к себе в имение. И Риккардо воспользовался ситуацией, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз:
— Миледи, мне нужно с Вами поговорить.
— О вашей невесте? — загадочно улыбнувшись, спросила графиня.
— Да.
— Значит, выбор сделан?
— Да.
Графиня внимательно посмотрела на герцога.
— Что-то мне подсказывает, что Ваш выбор пал не на Мадину… и не на Линду.
— Да, — Риккардо поднялся из-за стола и, не зная, куда себя деть, прошагал к окну. — Вы правы. Это не они.
— Элеонора?
— Как Вы догадались?
— По Вашим глазам. Точнее, по Вашему взгляду на неё. И ещё… о ваших, уж простите меня, странных отношениях я начала задумываться, когда стала замечать изменение поведения леди Элеоноры на Ваше присутствие. Когда Вас нет, она, кажется, ждёт Вашего появления, изредка бросая взгляды на дверь. Но стоит Вам появиться, она превращается в ледяную статую. Вчера вечером, сразу после ужина, я поинтересовалась у неё, что она думает о Вас? Меня интересовало, не изменилось ли её мнение относительно предполагаемой помолвки между Вами и одной из её сестёр. На вопрос о том, что она думает о Вас, она с оскорбленным видом сообщила, что о Вас вовсе не думает. И сразу ушла к себе в комнату. И весь вечер пробыла в полном одиночестве. Хотя раньше никогда, даже в детстве, не убегала от вопросов и не пряталась.
— Вы думаете, я ей не безразличен? И она испытывает ко мне чувства?
— Вопрос только — какие? Леди Элеонора не похожа на влюблённую, в классическом понимании этого слова. И, кажется, она осознанно запрещает разрастаться чувствам к Вам. Я не зря назвала ваши отношения «странными». Я всё боялась, что Вы к ней равнодушны, и она будет испытывать боль неразделённой симпатии, если не сказать больше. Но сегодня утром я случайно была свидетельницей того как Вы в ранний час покидали западное крыло…
Она пристально посмотрела герцогу в глаза.
— Уверяю Вас, графиня, между мной и Её светлостью этой ночью, равно как и в предыдущие ночи, ничего непристойного не происходило!
— Ваша светлость! Не оправдывайтесь. В конце концов, леди Элеонора не юная девочка, а вдова. И мне ли не знать, что жизнь вдов зачастую отличается от жизни других женщин. «Что дозволено Юпитеру, то не дозволенно быку».
— И все же я настаиваю, герцогиня не была мною скомпрометирована… — сказав это, он вдруг сник, — Хотя, конечно, была… Никто не поверит, что я пальцем её не тронул, когда почти всю ночь провёл в её постели.
— Ах! Боже мой! Избавьте меня от подробностей. Я очень люблю Элеонору, и мне больно, что её жизнь наполняется такими недопустимыми для приличной женщины моментами.
— Поймите меня правильно, миледи, я неоднократно предлагал герцогине стать моей женой, но она упорно даёт мне отказ.
— Прошу прощения, Ваша светлость, но сейчас я меньше всего хочу напоминать, что у Вас уже есть согласие на брак двух других моих племянниц. К тому же сомневаюсь, что леди Элеонора согласится стать Вашей женой. И дело тут совсем не в Вас.
— Что касается мисс Мадины и мисс Линды то, как заверила меня их благоразумная старшая сестра, согласие на брак с любой из них я могу считать аннулированными. Вы и сами меня заверяли, что поведение Ваших юных племянниц можно рассматривать скорее, как шутку и розыгрыш, нежели как поведение взрослых леди. Их шутка не причинила мне боль или унижение. Можно сказать, они пошутили — и мы вместе посмеялись. Всё! Инцидент исчерпан. И продолжения не будет.