Тариф "Королевский" (СИ)

Барнс честно пытался заглядывать через плечо, но так и не понял, отчего командир ржёт, получив бессвязный набор символов, подозрительно похожий на член. Дальше — больше. Дни сменялись днями, а Брок погружался в смс-переписку с головой, не всегда реагируя на вопросы, что уже было верхом наглости.
— У нас кончились яйца и бекон, молока только полбутылки, — изрёк Барнс, выхватывая у командира телефон и краем глаза замечая на экране посыл в очередное эротическое путешествие.
— Сходи в магазин. — Брок немедленно забрал телефон обратно. — Что? Твоя очередь идти в магазин. К тому же тебе всегда дают скидку.
— Не хочу один. Ты всё время чем-то занят. Ты моя семья и должен быть занят мой, а не кем-то там! — обиделся Барнс и сел, сложив руки на груди.
— Поверь мне, то, чем я занят — тоже наша семья, — усмехнулся Рамлоу. — Пойдем, дитятко. А рыбу ты быстрее руками поймаешь, чем удочкой. Или тебя процесс прёт?
— Я и поймал, — покивал Барнс на весело булькающего в полной раковине воды монстра, названия которого он не знал. — Это Роллинз. Он будет жить с нами.
Брок офигел. Что один Барнс, что второй скучать ему не давали.
— В бочку его посади, — посоветовал он. — Раковина нам ещё понадобится. Да и потом, может, у него в озере детишки скучают?
— Семья, — понял Барнс, тяжело вздохнул, с тоской глянул на поднятый над водой шипастый плавник. — Вернёмся — отпущу. А давай наперегонки! Кто первый, тот выбирает, что сегодня будет на ужин!
И сорвался с места, скрываясь из виду.
Брок пожал плечами и неторопливо пошёл за кошельком и курткой. А потом так же неторопливо двинулся к машине. Хочет Барнс пробежаться — пусть бежит свои десять километров. А Брок поедет, как цивилизованный человек.
Когда Брок вошёл в лавку, где они обычно закупались, Барнс уже минут пять сидел на полу перед большим аквариумом с живой рыбой и пил свой молочный коктейль, водил пальцем по стеклу, наблюдая, как рыбины открывают рот, будто бы разговаривая друг с другом.
Хозяин магазинчика давно привык к странным посетителям, благо жили они мирно, тишину и порядок не нарушали, а то, с каким восторгом на всё новое реагировал Барнс, старику явно нравилось.
— Сегодня пицца на ужин, — сказал он, не отрывая взгляда от стекла.
— У тебя пицца, — согласился Брок. — А у меня стейки. Какая пицца, кстати? Хочешь гавайскую, с ананасами?
Он принялся выбирать продукты. Барнс был не дурак пожрать, да ему и нужно было, с его метаболизмом. Интересно, что любит Барнс-младший? Тоже пиццу и молочные коктейли? Или принцу не положено жрать фастфуд?
— Карбонару, Маргариту и ту, с лососем. Ананасы сам ешь. — Барнс хлюпнул коктейлем, снова постучал пальцем по стеклу, и не думая подниматься с пола. — И молоко, и яйца. И шоколадную пасту! Дадди её для меня заказал! А она вкусная?
— Попробуешь — узнаешь, — ответил Брок, набирая заказанное. — Шоколадки брать? Бананы будешь? Мороженое?
— Зачем спрашиваешь? А твоя «семья», — Барнс скосил взгляд на мобильник, зажатый в руке командира, — будет с нами есть? И у нас спать негде.
— Нет. — Брок подошёл к нему и растрепал волосы. — Он отдельно живёт. Но я его пригласил.
А тот не согласился. Бедный малый.
Эта самая семья не нравилась Барнсу, она отвлекала, перетягивала внимание командира на себя. Но по телевизору и в книгах, что он успел прочесть, — везде писали, что семья — это хорошо и правильно, и любое живое существо стремится обзавестись большой семьёй. Но Барнсу не нужна была большая, ему хватало и командира, а командиру, видимо, нужен был кто-то из телефона, ведь он никогда не радовался так Барнсу.
Сев на переднее сиденье, Барнс зачерпнул подаренной Дадди ложкой шоколадную пасту из банки и отправил в рот. А ведь у него тоже был кто-то важный. Голова от мыслей о прошлом отозвалась пульсирующей болью.
Брок заметил, как Барнс скривился — видимо, опять болела голова, — и протянул руку, помассировал ему сзади шею.
— Как паста? Есть можно?
— Сладко, — ответил Барнс, перевёл на него больной взгляд. — Я тоже нужен?
— Ты очень нужен, — заверил его Брок. — Не ревнуй. Вот увидишь, пройдёт какое-то время, и ты сам захочешь, чтобы твоя семья стала больше. Сейчас у тебя есть только я. Я твой.
Закрутив банку и убрав её в пакет к остальным продуктам, Барнс выпрямился на сиденье, глядя вперёд.
— Был кто-то, кого я не помню. Пытаюсь вспомнить. Он похож на того, с моста. Это плохо, что я не помню?
— Это просто есть, — пожал плечами Брок. — Ещё вспомнишь, не переживай. Ты же знаешь, память к тебе возвращается.
Роджерс. Клятый Стив Роджерс, Капитан Америка. Это, пожалуй, хорошо, что Барнс пока не помнит его: помчался бы вприпрыжку, как щенок. А у них миссия в Чили через неделю.
Роллинза Барнс, как и обещал, выпустил в озеро сразу, как они вернулись домой, а потом долго сидел на пирсе, крошил в воду батон, потому что семья — это действительно хорошо. Нужно быть кому-то особенно важным.
Барнсу нравился их дом, нравилось озеро, лес, нравился старик Дадди, нравилось просыпаться, когда хочется самому, носиться среди деревьев и оставлять на кухне записку, прикрепив её магнитом к дверце холодильника. Теперь ему нравился ещё и Роллинз, нравилась его семья, если они на него похожи. Но не хватало действий. Барнс привык воевать, и у него хорошо получалось. Директор Пирс хвалил Зимнего, рассказывал о его самой важной для мира миссии и что никому другому она не под силу.
— Ка-пи-тан, — произнёс он по слогам, глянул на свою железную ладонь.
Было в Капитане что-то, что не давало Барнсу спокойно пустить всё на самотёк. Что-то в обречённом взгляде, резких неправильных движениях, в том, как он выпустил из рук щит, подставляясь под удар. Всё это было кардинально неверным. Не так себя ведут, когда хотят победить.
Через некоторое время, разогрев пиццу и пожарив стейки, Брок выглянул из дома и позвал:
— Барнс, ужинать иди!
За ужином Брок объявил:
— Через неделю летим в Чили. Миссия. Разомнёмся.
Барнс подобрался, чувствуя, как по телу пробегает предвкушающая дрожь, как взвыли сервоприводы, калибруя пластины руки. Мирная жизнь, как бы сильно ни нравилась своей размеренностью и практически полной вседозволенностью, возможностью побыть любым, примерить на себя все доступные роли, всё же оставалась непривычной, подтачивала психику, кидая из крайности в красность.
А вот миссии… работа. Ощущение правильности, силы, которую вне войны и применить-то негде.
— Цель? — прожевав кусок пиццы, спросил Барнс. — И сколько платят?
— Хосе Рамирес, местный пахан в Вальпараисо. Платят хорошо. Задача — точечное устранение. Аванс уже перечислили. Транспорт обеспечат, оружие наше. Вводную я скинул тебе на планшет. Цель передвигается в бронированном автомобиле, охрана… Всё как обычно. Заскучал?
Барнс улыбнулся уголками губ, внимательно вчитываясь в инструкции.
— Пиццу не трогай, — буркнул он, поднимаясь с места.
На пирсе думалось лучше.
Хосе Рамирес был параноиком. Это чувствовалось во всём: от выбора машины и охранников до маршрутов перемещения. А с параноиками работать всегда интересно. Они обычно настороже, кожей ощущают на себе чужой взгляд и научены падать ничком от любого подозрительного движения или звука. Выглядит не очень, но жизни спасает вернее любого бронированного стекла.
Устранением одиночных целей Барнс всегда занимался сам. Броку и СТРАЙКу ещё во времена Гидры иногда даже не приходилось покидать конспиративного жилья. Зимний сам выходил на точку, настраивал винтовку. Один выстрел — один труп. И так же тихо сворачивался, возвращаясь к командиру и подтанцовке.
План сложился сам собой. Барнс набросал порядок действий, отметил на карте подходящие точки, указал, что и в каком количестве ему нужно, и, отправив командиру, вновь принялся крошить батон в воду.
Брок довольно кивнул, прочитав заметки Зимнего. Вот так-то было лучше. Барнс его иногда напрягал — у Брока было ощущение, что он живет с десятилеткой. С очень избалованным, капризным и глупым десятилеткой.