Сказка на ночь

Глина не ранит глину.
На черном металлическом диске часов две стрелки в виде человеческих рук показывали 11:05.
В кабинете Гаспара пахло формалином. И немножко крепкой травяной настойкой. Директор клиники успокаивал нервы.
Над раскатанной на столе картой к барону вернулись уверенные манеры командующего.
— Мы проследили его до парка Альбрехтсберг. От масштабного прочесывания нас отговорил доктор ван Рихтен. Ограничились цепочкой постов вокруг парка и в прилегающих кварталах, — фон Штольц указал на россыпь черных флажков. — Каждый пост это двое автоматчиков с тренированной овчаркой.
— Замечательно.
— Красные флажки это команды с прожекторами, — ободрился барон. — Как только прозвучит сигнал…
— Сигнал не прозвучит, — Эрика бесцеремонно поставила свой саквояж прямо поверх карты.
— Ни вам, ни мне не нужен лишний шум. Все, чего мы добьемся клоунадой и фейерверком, это спугнем зверя или приведем его в ярость. Поверьте, вам не захочется увидеть его в ярости.
Щелкнув замком, она распахнула саквояж. Опустила руку в темную глубину, пошевелила пальцами.
Прикосновение ледяного металла успокаивало. Заставляло думать о деле вместо призраков прошлого.
— Вы хотите сказать, что пойдете туда одна? — из удивленно распахнутого глаза фон Штольца выпал монокль.
Эрика двумя пальцами поймала его над самым столом.
— Я пойду туда одна. Без ваших бравых убийц. Без вашего грохочущего оружия. Пойду и сделаю все дело, — она вернула монокль хозяину. — Гаспар, мне нужно девять ампул сыворотки-F. Две ампулы меастатина. Фосфор. Кислота. Я попробую взять его живым.
Ван Рихтен уже суетился у сейфа, звонко не попадая железными пальцами в отверстия наборного диска. Умница, ему никогда не надо было ничего объяснять.
— Но фрау Нагель, позвольте! Вы недооцениваете опасность!
— Не больше вас, барон. Кроме того, со мной будут мои верные друзья. Не стоит за меня волноваться.
— Друзья!? Какие друзья??? Мы не можем допустить посторонних…
— Эти друзья. Они меня еще ни разу не подводили.
Не обращая больше внимания на барона, Эрика начала выкладывать «друзей» из саквояжа на стол.
Портативный автоматический арбалет, пристегиваемый к предплечью с помощью кожаных ремешков.
Связку стрел к нему. Наконечники стрел — стеклянные шприцы с длинными иглами или продолговатые ампулы.
Перевязь с десятком разнолиберных скальпелей и других режущих хирургических инструментов. Все из чистого серебра.
Громоздкое устройство электрошока, состоящее из маховика со шнуром и батареи, цепляемых за спину. От батареи отходила пара гибких черных шнуров, венчавшихся серебряными дисками с изолированными рукоятками.
И, наконец, треугольная шапочка медсестры вместе с марлевой маской. Только не белого, а ярко алого цвета.
Цвет свежепролитой крови. Лучшая приманка для оборотня.
— Почему ты хочешь, чтобы я убил твоего брата? — спросил я Вульнара.
— Чтобы разорвать нить. Наши судьбы сплетены. Я не могу не делать то, что делает он.
— Ты не хочешь быть кузнецом?
— Я не хочу быть убийцей! — взревел Вульнар Черный. — Когда мне было десять, я случайно убил моего отца ударом молота. И это была не последняя такая случайность в моей жизни.
— И до сих пор тебе ничего не было за это?
— Жители деревни давно бы скормили меня псам, если бы не боялись Белого Вульнара. Им известно, что он до сих пор обходит деревню стороной только из-за меня. Я его вторая тень. Я знаю, как лишить его силы ведуна и оборотня. Как убить его.
— Вульнар, я говорил тебе, что происхожу из рода охотников на оборотней. Убивать их мой долг и призвание. До того, как встретиться с тобой, я не принимал историю моей семьи всерьез. Волчьи головы в обеденном зале были в моих глазах всего лишь поеденными молью трофеями дедов. Теперь я смотрю на это иначе.
— Я знаю все о тебе. Когда я понял, кто я, и понял, что у меня нет собственной судьбы, я решил однажды все изменить. Я начал ковать свою собственную судьбу. Я сделал молот и покрыл его сильнейшими из рун. Я нашел кусок небесного железа и работал над ним день и ночь. Я придавал ему форму, которую видел во снах, приходивших ко мне в новолуние. Остальное время мне снились только сны моего брата, полные крови и завываний ветра.
— Под ударами Молота Судьбы, слиток небесного железа обрел форму. Он сделался похож на руну-оберег Wolfsangel — «волчий крюк». С появлением в наших краях Дикой Охоты такую стали рисовать на каждой двери.
— И когда я трижды раскалил Волчий Крюк в горне и трижды опустил его в талую воду горных ключей, в отражении я увидел тебя. И твоих благородных предков-охотников, давших клятву истреблять зло, таящееся в ночи.
— Есть то, что ты должен знать, мой друг, — сказал я Вульнару. — Один из моих предков преступил клятву, и за это все мы несем наказание. Мы прокляты жадностью графа Отто Вольфбейна, потребовавшего награду за истребление Шварцвальдской Стаи. Наш герб был украшен клеймом позора. Отныне мы служим наемниками, независимо от зова сердца. Те, из нас, кто пытаются поступать вопреки судьбе, становятся жертвами врагов или обстоятельств.
— Теперь, когда я знаю, что прошлое моей семьи не груда пыльных манускриптов, я вынужден всерьез думать о проклятии. Я хочу помочь тебе всей душой, но могу сделать это только за плату. Иначе я погибну, не сделав ничего.
Вульнар кивнул. Мои слова не удивили его и не вызвали у него злобы. Наверное, и это он видел в зеркале горных вод.
— Я предложу тебе плату, Охотник, — сказал он. — Я починю крыло твоей железной птицы, чтобы ты мог вернуться в свое место и время. И я вложу в твое оружие силу убивать таких, как мой брат. Серебряных пуль достаточно, чтобы повергнуть обычного волколака. Для Хозяина Дикой Охоты этого мало.
В руках Черного Вульнара металл обретал жизнь. Он называл себя тенью великого мастера, но я не мог представить себе искусства выше.
Он взял мое ружье, обычное револьверное ружье «Бекер». Покрыл его ствол рунической гравировкой. Сделал на прикладе щечки из серебра со сценами волчьей охоты и защитными знаками.
Под стволом он прикрепил металлическую трубку с тугой пружиной и железный футляр. В футляр он поместил взятую с самолета катушку со стальным тросом. Трос крепился к древку, вложенному в трубку.
На древко Вульнар насадил Волчий Крюк из небесного серебра. А пружину в трубке заговорил так, что выброшенный ей Крюк насквозь пробил доску толщиной в два пальца, увязнув с другой стороны.
— Твое оружие готово, охотник, — сказал Вульнар. — Я дал ему имя. Волчий Убийца. Высек на трубе, метающей огонь. Теперь оно будет становиться сильнее с каждой душой, отправленной им в пещеры мертвецов. И тебе будет все труднее справляться с ним. Помни об этом и используй его мудро.
В свете луны белые стены домов напоминали пожелтевшую кость. Маленькие окна сливались в полосу слюдяного мерцания, если смотреть на них, повернув голову, против хода движения машины.
«В отличие от вампиров, бэньши или доппельгангеров, наиболее часто встречающихся в наших широтах, верфольвы не порождения измененного лунного света, запредельной материи или наших кошмаров. Они существа из плоти и крови.
Но эти плоть и кровь живут по законам, отличным от человеческих.
Организм верфольфа обладает невероятным восстановительным потенциалом. Раны, нанесенные обычным оружием, заживляются им мгновенно. Процесс регенерации тканей, соприкасавшихся с серебром, или погибших в огне, длится дольше, но тоже весьма скоротечен.
Наиболее эффективный метод уничтожения оборотня — это методичная и последовательная обработка его тела и внутренних органов с помощью зажигательных смесей, йодистого серебра или концентрированной кислоты.
Конечно, такой способ требует высокого уровня подготовки и безупречных личных качеств, таких, как отвага и самоотверженность. Даже перед лицом смерти» (Гаспар ван Рихтен, Эдуард Голицын «Человек и сверхъестественное»).