Грация и фурия
– Однажды вечером, – говорила Серина по памяти неплохо поставленным уроками пения голосом, – когда солнце уже клонилось к горизонту, а луна просыпалась после дневного сна, над дорожкой, созданной на воде закатным солнцем, летели две птицы. Полет их был неровен, уставшие крылья с трудом держали в воздухе. Время от времени одна птица замедляла полет и устремлялась к воде. Тогда другая подныривала под обессилевшую и подставляла свою спину, давая той временную передышку.
Птицы проделали большой путь. Солнечная дорожка исчезла, и на воде появилась серебристая лунная. Под птицами в неистовом ритме поднимался и опускался океан, удивленный их очевидной любовью друг к другу. Океан никогда никого не любил настолько, чтобы подставить собственную спину. Он не понимал, почему инстинкт самосохранения в птицах не возобладает, почему более сильная не оставит слабую и не продолжит свой путь в одиночестве?
Хоть и не сразу, океан уразумел, что порознь птицы не осилили бы столь долгий путь. – Серина обняла Номи за плечи. – Силы им обоим придавала любовь и способность к самопожертвованию. Но вот две птички с некогда яркими красными и зелеными перьями, а теперь потускневшие от долгого путешествия, не смогли уже больше держаться над водой. И океан, сжалившись над ними, явил из глубин своих сушу: огромные зеленые холмы, меж которых находились озера и текли ручьи с чистой свежей водой, а на склонах росли кипарисы, фрукты, ягоды и орехи. Голубки уселись на ветку оливкового дерева в тенистой прохладе, обхватили друг друга натруженными крыльями и уткнулись клювами в перья. Наконец-то и им был дарован отдых.
Тогда услышанное в крошечной темной спальне было для Номи лишь романтической историей, но сейчас ее проняло до костей. Серина любила сестру так сильно, что без колебаний пожертвовала бы собой ради нее. Ведь могла же она сказать, что книга чужая. Могла сослаться на то, что Номи и только Номи умеет читать. Но Серина промолчала. Несомненно промолчала, а иначе бы за Номи уже давным-давно явились.
Она не знала, что случилось с Сериной и вернется ли она вообще, но не сомневалась, что сестра, как всегда, защитила ее.
Одолеваемая страданием и чувством вины, Номи крепче прижала руки к животу. Незаметно для себя она провалилась в сон на влажной от слез подушке, и во сне ее обнимали руки сестры.
Проснулась она от того, что над ней кто-то склонился.
– Серина? – хрипло пробормотала Номи.
– Пора просыпаться, – произнес мягкий голос. – Вы проспали весь день.
Номи рывком вскочила с кровати, и на нее обрушилась реальность.
Девушка отступила на шаг.
– Извините, – сказала она. – Я не хотела вас напугать.
По виду она была ровесницей Номи: тоненькая, слегка загоревшая, с острым подбородком на маленьком личике; рыжеватые волосы заплетены в косу. Она стояла, обняв себя за талию. В ней не было ничего примечательного. Абсолютно ничего, за исключением того, что это была не Серина.
– Меня зовут Анжелин, я ваша новая служанка. – Девушка слегка поклонилась. – Время обеда давно миновало, но я принесла вам немного еды. – Она указала на туалетный столик, где стояла тарелка с печеньем. – Миндальные спиральки – мои любимые. Вы когда-нибудь пробовали такие? Их пекут только здесь, в Беллакве.
Номи огляделась. Комнату освещали лучи послеполуденного солнца, из открытого окна веял легкий бриз и доносились монотонные звуки прибоя, одежда из сумки была аккуратно сложена на кресле в углу.
И все это – великолепная комната, удобная кровать и прекрасная погода – вызывало тошноту. Отсутствие Серины ощущалось, наверное, так же, как ощущалось бы отсутствие руки или ноги. Как выжить здесь без сестры?
– Где моя сестра? – спросила Номи.
Анжелин покачала головой.
– Сожалею, но я не знаю…
Необходимо найти Инес! Или кого-нибудь, кто хоть что-то знает. Номи устремилась к двери, но от резкого движения у нее потемнело в глазах, и она пошатнулась.
– Вам следует поесть, – сказала Анжелин. Она взяла Номи за руку и подвела к туалетному столику. – Инес говорила, что вы пропустили и завтрак. Судя по всему, вам нехорошо от голода.
Номи опустилась в ажурное кресло из кованого железа. Она намеревалась отказаться от еды и даже от бледно-розового сока в запотевшем хрустальном стакане, но у нее со вчерашнего утра и маковой росинки во рту не было. Она откусила от вафельного рожка, и масляное мороженое растаяло у нее на языке.
Анжелин оставила ее в одиночестве, но дверь спальни полностью не закрыла. Номи подумалось, а не исполняет ли девушка кроме роли служанки еще и роль стражника?
Вафельная оболочка рожка превратилась во рту в однородную массу, и Номи проглотила ее.
Нужно было выяснить, где сейчас находится Серина, и какая участь ее ожидает. Никогда прежде Номи не слышала о том, чтобы женщина была поймана за чтением, и потому не имела ни малейшего представления о наказании за это. Может, Серину сошлют в трудовой лагерь. Или отправят на фабрику. В лучшем, самом лучшем случае ее заставят выполнять самую грязную, самую тяжелую работу во дворце, и тогда Номи непременно услышит о сестре. Чтобы голова вновь не закружилась, Номи медленно поднялась, каждую секунду прислушиваясь к своим ощущениям, и подошла к двери спальни.
– Анжелин, мне необходимо поговорить с Инес.
В комнату вошла Анжелин. Потупив взор, она произнесла:
– Сожалею, но сейчас это невозможно. Вам нужно вымыться.
Номи открыла было рот, но протестовать не стала. Если она в поисках Серины начнет метаться по коридорам дворца, то такое поведение, несомненно, привлечет к ней внимание и совершенно точно окажет сестре медвежью услугу. Следовало терпеливо ждать подходящего случая.
– Хорошо, – молвила Номи.
Пройдя за Анжелин через несколько огромных пустых гостиных, распложенных вдоль террас, Номи оказалась в огромной комнате со стеклянным сводчатым потолком, украшенным изящными металлическими завитками, на которых сверкали лучи послеполуденного солнца. Пол здесь был кафельный, а посреди комнаты находился огромный бассейн, наполненный водой, над которой поднимался пар. Номи сейчас же вспомнилась маленькая щербатая ванна в их доме, куда по ржавым трубам раз в день на две минуты подавали горячую воду. Серина всегда мылась первой, и эти две минуты всегда принадлежали ей.
Номи с трудом сдержала слезы.
Две новоиспеченных Грации сидели по шею в воде, а их служанки, стоя на коленях на краю бассейна, промывали им длинные волосы. В углу у двери, стоя спиной к бассейну, замер слуга Верховного.
Номи, сняв с помощью Анжелин платье, спустилась по мраморным ступенькам в бассейн и окунулась в теплую воду. Из груди невольно вырвался вздох. Пока служанка готовила состав из отваров трав и разных сортов мыла, Номи промыла волосы под водой.
– А, наша затворница явилась! – воскликнула блондинка Кассия, едва только голова Номи появилась над поверхностью воды. – Пропустила и обед, и первый день тренировки. Похоже, тебе и дела нет, узнает ли об этом Наследник.
– Именно, что нет, – отрезала Номи. Будет ли Наследник рассержен? У нее сейчас заботы поважнее. – Этим утром пропала моя сестра, Серина. Кто-нибудь видел ее? Или, быть может, что-то знает о ней?
Кассия сразу же нахмурила брови в деланном беспокойстве.
– Был тут слушок… О каком-то происшествии. Говорят, твою сестру выдворили из палаццо.
Выдворили!
Серину отослали в Ланос? Номи представилось, как сестра приедет домой, как родители будут сторониться ее. Ну еще бы, ведь честь семьи посрамлена, и надежды на брак Серины с богачом тоже пошли прахом. Скорее всего, ее ждет работа на текстильной фабрике. И только Рензо, милый Рензо пожалеет ее, но помочь будет не в силах.
– Кто тебе сказал? – спросила Номи.
Кассия пожала плечами, отчего по поверхности воды пошла рябь.
– Одна из Граций Верховного, Розарио. Она вроде бы знает здесь все секреты…
– Далеко не все, те, что знает, известны ей зачастую не полностью, – промолвила Марис – брюнетка с зачесанными назад волосами, широкими скулами, кожей цвета слоновой кости и ярко-карими глазами. Заметив, что Номи глядит на нее, Марис добавила: – Розарио не знает, заболела ли твоя сестра или сделала что-то. Так твоя сестра здорова?