Причина верить (СИ)

========== Часть 1 ==========
Из сна его резко что-то вытолкнуло, он вздрогнул и проснулся. Взгляд привычно уткнулся в темный балдахин над кроватью. Полумрак комнаты говорил, что сейчас раннее утро. Когда он засыпал, за окном была ночь. Вздохнув, он с облегчением подумал о том, что пережил еще один день. Впрочем, радости это не принесло. Новый день. Еще один день. Один из многих. В родовом доме. С Ним.
Выходить из комнаты не хотелось. Но он должен был. Должен явиться к завтраку, как и положено сыну ближайшего соратника и чистокровного волшебника. А Темный лорд очень не любил, когда кто-то опаздывал.
Тянул он до последнего – долго принимал душ, долго одевался. Но выйти из комнаты пришлось, как и каждый день до этого, сколь долго и сосредоточенно он бы ни ходил по комнате, создавая иллюзию обычного утра и обычной жизни.
В столовой уже все заняли свои места. Пустовали лишь два стула – его и Лорда. Это показалось странным, но он поспешил занять место рядом с отцом, кивнув в приветствии. Пожиратели тихо переговаривались, но он не прислушивался. Он смотрел в стол, в тысячный раз изучая трещинки в деревянной столешнице.
Распахнувшиеся настежь двери и фантомный холод, пробравший до костей в тот же миг, возвестили о появлении Темного лорда.
– Какой удивительный сегодня день! – воскликнул Волдеморт, растягивая бескровные губы в змеиной улыбке.
Ему захотелось стать маленьким и исчезнуть. Но такая роскошь была ему недоступна.
– Разве это утро могло бы быть лучше! Сегодня поистине удивительный день! И ничто, ничто не сможет его испортить! – Лорд занял свое место во главе стола. – Сегодня утром Хвост принес мне новость. Радостную, хоть и странную. Не поверив, я лично подошел к главным воротам. Друзья мои! Что может быть лучше, чем явившийся ко мне… сам Гарри Поттер!
Двери снова распахнулись. Все присутствующие повернули головы в немом изумлении. Он тоже не смог удержаться. В ту же секунду, когда он увидел Поттера, все внутри похолодело. Это действительно был Гарри Поттер. Выглядел гриффиндорец помятым, из носа текла кровь. По его взгляду было понятно, что он под Империусом, которому, по школьным слухам, мог сопротивляться. Империус исчез, тело Поттера выгнулось, будто от боли, а потом поднялось в воздух, зависнув над серединой стола лицом к Лорду и прямо напротив него самого.
“Поттер, зачем?!” – забилось в его голове непониманием и паникой.
Сидя на краю балкона Астрономической башни и глядя вниз, наблюдая, как тяжелые частые капли дождя падают на серые камни, которыми вымощен двор, Гарри думал о том, почему с каждым годом все становится только хуже. Почему он? Чем он провинился? Тем, что выжил? Мальчик-который-выжил. Он ненавидел это прозвище. Раньше оно ему даже нравилось, когда он еще только-только узнавал новый мир магии в свои одиннадцать лет. Но смерть Сириуса заставила его на многое посмотреть по-другому. На свое место в жизни. На свою роль в этом новом мире. Только, судя по разговору, который он подслушал у кабинета директора, у него не будет никакой жизни, потому что он один из крестражей, а, значит, должен умереть. Должен. А Сириус не должен был. Но умер. Что честнее? Что справедливее? Смерть ради высших идеалов? Гарри ненавидел Волдеморта, но не хотел умирать, потому что должен. Его даже не интересовало, что такой крестраж, это не имело значения в связи с перспективой. Его судьба неожиданно оказалась пустышкой, только потому, что в трехмесячном возрасте он встретился с темным волшебником и остался жив. Он хотел сам решать, когда ему умирать. И, когда понял, что его пытаются лишить даже этого, внутри что-то сломалось.
Потребовался почти год и болезненный окончательный разрыв отношений, которых не существовало, чтобы принять решение, которое привело его утром пятого июня к главным воротам особняка Малфоев. И все закончилось тем, что он висел обездвиженный и пронзаемый болью над столом, за которым сидел Волдеморт и его Пожиратели смерти.
Это была своего рода ирония. Он же должен был умереть, а Волдеморт жаждет его смерти и из года в год с тех пор, как окреп, пусть даже на каплю, пытается уничтожить то, что сам же и создал. Вот только в этот раз он висит перед лицом своей смерти потому, что это его личный выбор.
– Дорогие мои собратья! Позвольте представить вам! – Лорд тем временем поднялся из-за стола и распростер руки, точно собираясь приветствовать блудного сына. – Мальчика-который-выжил! Того самого, что заставлял нас прятаться и прозябать все эти годы! И который пришел сам! Удивительно, не правда ли?
Вокруг воцарилось молчание. Пожиратели – убийцы и насильники, борющиеся против всего хорошего, что есть в этом мире, – молчали, не зная, что на это ответить. Многие из них были растеряны всерьез, потому что им не было дела до власти.
– Мой Лорд, – сидевшая через троих Беллатрисса облизнулась и приподнялась; ее нос дернулся, точно принюхиваясь, а безумные глаза точно ощупывали тело, висящее над столом.
– Да, дорогая моя Беллатрисса? – обманчиво-ласково отозвался Волдеморт, повернув к ней свое бледное лицо.
Женщина дернулась, как от удара, при звуках этого голоса, резко встряхнула головой, что и так растрепанная прическа стала казаться гнездом, и продолжила то, что собиралась сказать:
– Его послал Дамблдор! Он что-то скрывает! Этот мальчишка принес нам столько проблем. Вместе со своим Орденом! – голос сумасшедшей Лейстрендж вдруг зазвенел ненавистью на последних словах так, что вздрогнули все, кто сидел рядом с ней. Вспышка гнева прошла так же быстро, как и появилась, и она привычно сжалась в комок, как и пожиратели, сидевшие за столом рядом с Волдемортом, прекрасно зная, что этот порыв мог дорого обойтись и им тоже. Низко склонив голову, она принялась бормотать извинения. Но Лорд неожиданно рассмеялся.
– Все прозаичнее, дорогая Беллатриса, и, что удивительно, Дамблдор тут не при чем. Мистер Поттер утверждает, что пришел по собственной воле.
В воцарившейся тишине удивления голос ненормальной Лейстрендж вновь прозвучал слишком резко и слишком громко:
– Но зачем?!
– Гарри, это невежливо – не отвечать старшим, – прошипел Волдеморт, лишь слегка взмахнув палочкой.
Поттера дернуло болью, пронзившей тело, а потом губы его разошлись и он просипел:
– Чтобы служить Темному лорду.
– Он лжет! – взвизгнула Беллатриса.
– Ты лжешь?! – грозно спросил Лорд у Поттера, и по телу гриффиндорца вновь прошла волна жгучей боли.
– Нет, Темный лорд, – ответил он, еле ворочая языком.
– Как-то неубедительно, Гарри. Попробуй еще.
Поттер едва успел открыть рот, как с кончика палочки Волдеморта слетел Круциатус.
Крик, огласивший столовую Малфой-мэнора в который раз за утро, заставил вздрогнуть всех присутствующих. Поттер кричал, не переставая, пока Волдеморт смотрел на него с легкой улыбкой на бескровных губах. Как и начавшие приходить в себя пожиратели. Как Беллатрисса, Хвост или Люциус Малфой. Не смотрел, наверное, только Драко. Его глаза опустились, как только заговорила Беллатрисса, и сейчас Драко, уставившись в стол и не видя его, сжимал руки в кулаки, пряча их на коленях, и старался просто-напросто ровно дышать.
Только от криков безумной боли абстрагироваться он не мог. Он не понимал, что происходит. Он слышал слова Лорда о том, что Поттер пришел сам, но поверить в это не мог. Гарри Поттер, знаменитый мальчик, выживающий и выбирающийся из любых передряг, его личная головная боль. Его НАСТОЛЬКО личная боль, что крики сводили с ума. Ведь человек не может так кричать от боли, особенно человек, который прожил всю свою недолгую жизнь, чтобы стать символом того, против чего вынудили пойти и его тоже.
Его спасла мать, сидевшая по другую руку. Кто знает, что было бы, не сожми она под столом его колено так, что ногти впились в кожу до боли через брюки, и не вскинь он от неожиданности голову. Потому что взгляд Лорда, безумный, пустой и веселый блуждал по его слугам, пожирателям, и уже скользил по его отцу. Драко сглотнул. Он не знал, что бы случилось, заметь Лорд, что у единственного из его пожирателей не светятся безумием и радостью дикие, лишенные собственной воли глаза, как у всех остальных. Он знал, что не всем по душе происходящее, но страх и собственное сумасшествие заставляли людей, как кукол, следовать за своим господином в поисках одобрения и чужой силы. Но через секунду раздавшийся скользкий голос Волдеморта обращался именно к нему.