2018: Далёкое Отечество (СИ)

— Латынь… Медучилище?
— Да, третий курс.
— Били? — Вяземский сощурился. — Или… Как вообще обращались?
Девушку передёрнуло.
— Страшно… страшно было. А так…Ну… Не трогали, в общем. Не знаю, брезговали, что ли… Ну, а как штурм начался — меня отправили раненым помогать, и в лагере там…
— Ясно, — лицо старлея было непроницаемо. — Но ты только скажи, если что. Мы в этом городе любого выдернем и накажем. По законам военного времени.
— Я просто хочу домой, — попросила Таня. — Увезите меня отсюда, пожалуйста.
— Подожди немного, хорошо? Побудешь пока с нами. И никого не бойся — тебя больше никто не тронет. А если тронет…
— А… а вы какой-то спецназ, да?
— Да нет, — спокойно пожал плечами Сергей. — Мы просто разведчики.
— Но очень хорошие разведчики, — подмигнул Эриксон.
К стоящему за крепостной стеной БТРу приблизилась троица всадников. Один из них — средних лет мужчина в доспехах и при оружии — спешился и коротко отсалютовал старлею.
— Сир Вяземский.
Серый плащ с алой каймой, кольчуга и недлинный, совсем не кавалерийский меч — местных полицейских Сергей уже начал узнавать. Не поленился отдать воинское приветствие в ответ, после чего окрикнул Ливию.
Явно недовольная колдунья была извлечена из «гиены» с внушительного вида бутербродом с паштетом в одной руке и чашкой с чаем в другой — земную еду волшебница поглощала с заметным удовольствием.
— Сир Вяземский, я — декурион Сабелий Квинас, — чётко доложился новоримлянин. — По поручению центуриона городской когорты Павла Номиция послан к вам для содействия.
— Хорошо, — кивнул Сергей. — Нам нужно осмотреть места содержания рабов — среди них могут быть наши граждане. Или отследить их путь, если они были вывезены из города.
— Сделаем. И… Касательно компании с которой у вас… вышел конфликт…
— Да? — внешне равнодушно поинтересовался Вяземский, в уме подбирая запас ответов. От дипломатичного «вышло недоразумение, мы бы желали не обострять ситуацию» до агрессивного «ещё одно подобное нападение и война между нашими странами возобновится прямо здесь и сейчас».
Хотелось бы, конечно, обойтись без кровопролития, а то за подписанное и почти сразу же разорванное перемирие начальство по головке не погладит… Или погладит, но утюгом и со всего размаха.
Впрочем, агрессию в случае чего всегда можно проявить.
— Глава компании приносит свои искренние извинения и интересуется — должны ли они сами наказать виновных или же выдать их вам для суда?
— Пускай в первую очередь компенсируют нашей гражданке все… причинённые неудобства, а наказание оставляем на усмотрение руководства компании, — спокойно произнёс Сергей и нехорошо улыбнулся. — Но мы проверим его исполнение.
* * *
К торговым рядам работорговцев российский отряд подходил как к вражескому укрепрайону.
— Саня, остаёшься за турелью, — распорядился Вяземский, когда БТР остановился в тесноте окраинных улиц в предместье Илиона. — Руслан — мотор не глушить, быть на связи и в полной готовности. Эриксон, Ливия — со мной.
— А… можно мне с вами? — неожиданно подала голос Татьяна.
— Вы уверены? — спросил Сергей.
— Да, — девушка непроизвольно потёрла оставшийся на шее след от срезанного ошейника. — У меня там осталась… кое-что осталось.
— Хорошо, — немного подумав, кивнул старлей. — Но держитесь рядом с нами.
Вяземский в сопровождении волшебницы, Эриксона и Татьяны выбрался из БТРа, повесил автомат на плечо поудобнее и переглянулся со спешившимся Сабелием:
— Прошу, ведите.
Спустя полчаса путешествий по рядам работорговцев Сергей решил, что ожидал чего-то куда более ужасного. Каких-нибудь истощённых и забитых невольников, грязные клетки под открытым небом, беспрерывные щёлканья кнутами и всё такое прочее.
Реальность оказалась куда более щадящей. Вместо клеток — грубоватые низкие бараки с зарешёченными окнами, где и содержались рабы. Обставлены они были аскетично, но на свинарники не походили, да и рабы впечатление узников Освенцима не производили. В принципе, это как раз было оправдано — зачем кому-то покупать истощённого и замученного доходягу? Некоторые бараки и вовсе выглядели на удивление уютно — вряд ли чем-то хуже обычных местных многоквартирных домов, пусть и с решётками и охраной. В таких обычно находились либо молодые девушки, которым была уготована участь наложниц или тружениц местных борделей-лупанариев, либо мужчины и женщины в возрасте — наверняка какие-нибудь мастера или учителя.
Вяземский сохранял безэмоциональность, осматривая барак за бараком и объясняясь с рабовладельцами. Сергей уж точно не был сторонником рабства, но и со своим уставом в чужой монастырь лезть не собирался. Он — не рыцарь в сверкающих доспехах, творящий добро направо и налево, он — лишь офицер, выполняющий поставленную перед ним задачу.
И никаких «освободить всех, живо». Мало добро сделать — часто ещё нужно разобраться с его последствиями.
Вот, к примеру, куда денутся все эти сотни человек, если выпустить их на улицы Илиона, чем займутся? Явно ничем хорошим — бродяжничеством, а может и воровством. Для только что отбившего массированный штурм города — это тот ещё «подарок». Причём в случае чего местные власти будут действовать в соответствии с законами военного времени и упрощённого судопроизводства, так что, возможно, что для многих рабов свобода могла быть мало того, что не очень-то и желанной, но и откровенно опасной.
Молчала и Татьяна, тоже не выказывая попыток творить добро направо и налево. На сколько она была моложе Сергея — лет на пять? Всё равно — одно поколение, что выросло уже в новой России. Не злое, но и не смотрящее на мир сквозь розовые очки; не циничное, но расчётливое. Умеющее ждать и, если нужно — не бить врага сгоряча, а выжидая, пока его свалит лихорадка или яд. И очень ценящее справедливость, иногда вплоть до древнего принципа «око за око».
Это хорошо? Это плохо? Нет, просто это так и есть.
Попутно Вяземский продолжал анализировать обстановку и собирать информацию. Касательно того же рабства в Империи. Вряд ли демонстрирующий довольно высокий уровень развития Новый Рим имел классический рабовладельческий строй. Вероятно, рабство в нём не было основополагающей структурой, но, тем не менее, существовало. Причём, что характерно, большая часть рабов явно представляли какую-то одну нацию — белокожие, светловолосые, крепкие.
Ливия объяснила это тем, что рабы в Империи — это в основном представители неких северных варваров. И не слишком радостно дёрнула щекой. От дальнейших расспросов Сергей решил воздержаться — про происхождение Ливии он помнил, а излишне наседать на и так, по сути, сотрудничающую лишь по своей доброй воле (и в счёт будущих расчётов) волшебницу, было бы не слишком разумным… Потому как перспектива объясняться с имперцами на своём корявом диалекте или сначала на своем корявом диалекте с Эрин, чтобы она уже нормально поговорила с кем надо… В общем, не слишком радостная перспектива.
Однако мысленную заметку Вяземский всё-таки сделал — здешний мир всё-таки не един. Если источник рабов — это какие-то северные варвары, то это означает, что в мире имеется как минимум одно сообщество людей вне Империи. Насколько это важно? Ну, как сказать… Ковровыми бомбардировками Новый Рим никто ровнять, конечно, не будет ни при каких условиях (потому как это просто неэффективно), но если имперцы станут что-то мутить, то могут обнаружить в руках своих противников винтовки и автоматы… Метод, конечно, паршивый, но если Новый Рим не станет глупить, то и жёстких мер к нему никто применять не будет.
Доверие доверием и соглашения соглашениями, а топор лучше на всякий пожарный под рукой иметь. И если придётся сделать ставку на противников Империи — варваров или нелюдей, то это будет сделано.
Нелюдей, кстати, среди невольников не находилось — ни орков, ни тем более эльфов, ни иных рас, о которых имелась информация. Насколько понял Сергей, орков в данной местности не водилось, а лесные эльфы-фейри считались данниками Империи и к обращению их в рабство официальные власти относились крайне негативно. Остальные расы тоже поблизости не проживали — и в другом мире восточная окраина самого большого государства оказалась той ещё глушью…