Массаж сердца (СИ)

— В школе говорят, будто я её копия. Я этого не хочу. Может, мне сделать операцию на лице? Чтобы стать другим?
— Сначала нужно придумать, каким бы ты хотел быть.
— Зачем?
— Представь, — Мария положила ладонь на плечо парня, чтобы он сконцентрировался не только на её словах, а ещё и на поддержке, — приходишь ты к врачу, ложишься под нож, а тебе делают такую внешность, которая потом тебе не нравится. А всё почему?
— Почему?
— Потому, что ты доверился на чужой вкус. Скажи, сейчас тебе нравится, как ты выглядишь?
— Нет. У меня появились прыщи на лбу и… кажется, мне придётся начать бриться.
— Ну, это нормально. Все парни как дерутся, так и бреются по утрам.
— Я знаю. Не хочу просто быть сильно волосатым, — кажется, Лукаса немного отпустило. Его напряжённое плечо чуть расслабилось и он даже тихонько посмеялся в процессе разговора.
Как ни крути, парня пришлось доставить домой.
Мария почувствовала себя таксистом сегодня, и все члены этого семейства воспользовались её услугами.
— Спокойной ночи, док! Спасибо, что не выставила меня на улицу, — парень улыбнулся, насколько позволяла припухшая скула.
— И насчёт носа подумай.
— Чего? — не сразу понял Лукас.
— А, ты уже передумал переделывать лицо?
— Не знаю. Потом подумаю, когда всё заживёт. А что с моим носом? — он даже схватился за него, будто бы проверяя, на месте ли?!
— У тебя очень хороший профиль.
— Правда?
— Конечно. Мы ведь с тобой договорились, быть честными друг с другом.
— Я помню. Ладно, спасибо ещё раз. Я побежал.
— Может, мне стоит предупредить Ифу, что ты был у меня?
— Да пошла она.
— Лукас?!
— Она не заметит, вот увидишь, — парень убежал в сторону дома, всё ещё держась за нос.
Либо он у него болел от полученного удара, либо комплимент со стороны Марии — подействовал должным образом.
В итоге девушка вернулась домой очень поздно и сразу же легла спать.
Ближе к трём часам ночи сработал будильник, в виде Лизы.
Мария потом долго крутилась с одной стороны на другую, чтобы отыскать обрывки своего сна и попытаться его досмотреть, но, тщетно.
Новый день был практически свободным, один пациент улетел в командировку и перенёс запись, другой закончил свои посещения и женился.
Оставались только Лукас и женщина, похоронившая кота.
Лукас должен был быть последним сегодня, так как Мария всё ещё верит в здравый ум его матери.
Если Ифа не совсем положила на сына «болт», она приедет.
А если нет, то Мария возьмёт за основу лишь задачу — вытащить парня из мрачных мыслей о суициде и соответственно от матери.
Не настроить против.
Нет.
Просто задаст ему верное направление и превратит негативные мысли о маме — в мысли о человеке, с которым у него нет ничего общего.
Если сын ей не нужен, Мария сделает их «соседями» в одном доме.
Только вот, девушка немного верит в Ифу.
«Не нужен ребёнок — откажись от него, в чём проблема? Он ведь и сам не против какого-нибудь интерната.
Три года поживёт там, потом начнёт строить свою жизнь, а Ифа может продолжать жить себе в своё удовольствие.
Но зачем-то же она держит его рядом с собой?!
И как-то даже упомянула, что он ни в чём не нуждался, когда рос».
«Возможно, ни в чём, кроме главного.
Мать свою он не видел».
— Доктор Миллер, ваша пациентка пришла.
— Миссис Уинстон?
— Да.
— Пусть войдёт.
А вот и утончённая дамочка с не менее ужасной проблемой, как потеря животного.
Звучит не так уж и грустно, возможно, но… живя в одиночестве, эта белоликая женщина с немного сгорбленной фигурой завела животное и отдала всю свою любовь, которую носила в себе годами.
Потеря питомца — стала для неё трагедией.
Потерей смысла жизни.
Не желая больше ничего, она увольняется с работы, бросает своего мужчину, не отвечает на звонки своим уже взрослым детям, не может нормально поесть, не покидает квартиры и спит рядом с прахом кота.
Теперь, это звучит более серьёзно?
— Миссис Уинстон, вы начали принимать лекарства, что я назначила вам?
— Да, доктор. От него всегда хочется спать.
— Всё верно, они обладают хорошим седативным свойством, — Мария делает записи, смотря на женщину. Как и ожидалось, она пришла с прахом кота и на приём. Урна торчит из её сумочки. — Как спите сейчас?
— Немного лучше. Ночью не просыпаюсь, но днём всё ещё слышу везде мяуканье. Будто Розиманд меня зовёт… Будто ему страшно там одному, — женщина смахивает скатывающиеся слёзы.
— Хорошо. Как у нас с питанием дела?
— Не могу… Один раз в день заставляю себя, но больше не могу, — снова слёзы. Пациентка знает, где лежат бумажные платки и хватает сразу несколько штук, вытирая красные глаза.
Непроизвольно она прижимает к себе свою сумочку с урной. Похоже, ситуация требует немного другого вмешательства.
Будучи психиатром, Мария настаивала бы на варианте лечь в клинику.
Эта женщина не хочет помогать себе.
Как оказалось, она слишком подло относится к самой себе. Нужно заставить её взглянуть на себя со стороны.
Показать, что смысл жизни не потерян, и её близкие люди переживают о ней.
— Продолжаете вредить себе, несмотря на свои обещания, — Мария тепло улыбается, стараясь не совсем винить в этом пациентку.
Психика — это тонко.
Взгляд, слово, жест, действие — всё способно сломить или же исцелить человека.
— Я пыталась, доктор Миллер. Знаете, мне кажется, я не хочу больше ничего от жизни, — наверное, родственники бы взъерошились, если бы узнали, какую терапию Мари применяет к этой женщине. Она ни в коем случае не убеждает её в том, что нужно открыть глаза, радоваться жизни, сказать себе в зеркале, что всё будет хорошо, и ждать, когда это чудо действительно свершится.
Мария немного жестока в своих методах, но знает, что они действенны.
— Давайте проведём небольшой тест с вами? Держите лист бумаги и маркеры. Я буду называть вам имена ваших близких, а вы будете изображать первую геометрическую фигуру, о которой подумаете. Условия ясны?
— Да, доктор Миллер, — женщина заранее приготовилась. Сняла колпачок к чёрного маркера, и её рука зависла в нескольких миллиметрах от бумаги.
— Хорошо. Ваша дочь Анна, — небольшая пауза. — Ваш мужчина Джордж, дочь Нэнси, кот Розиманд, брат Томас, бывший муж Трэвис, — Мари заметила небольшую заминку со стороны пациентки. — Теперь, можете оформить каждую фигуру, что вы изобразили.
— Это как?
— Хотите — закрасьте полностью, хотите — штрихуйте, рисуйте внутри или оставляйте пространство пустым, — миссис Уинстон принялась за работу.
Пока она выполняла задание, Мария наблюдала за цветами маркеров, которые использует женщина.
Палитра была тёмных оттенков.
Спустя пару минут, пациентка была готова сдать свои геометрические фигуры.
«Что мы имеем?!
Старшая дочь, Анна — пустой квадрат.
Отношения напряжённые.
Со всех сторон углы, но это не угнетает её. Она понимает, что ребёнок вырос, и теперь уже сам скоро заведёт семью. Разногласия случаются, и это нормально.
Джордж — мужчина, с которым у миссис Уинстон отношения. Она изобразила сердце. Но это не знак любви в психотерапии. Она действительно испытывает к нему тёплые чувства, но острый угол этого сердца говорит о том, что этот мужчина не проник дальше дозволенного.
Он на расстоянии вытянутой руки. К тому же, сердце тоже пустое. Привязанности нет.
Младшая дочь, Нэнси — треугольник, заштрихован вертикально. Сложный подросток, плохо учится, ни во что не ставит мать, живёт у дяди. Заштрихован — привязанность или материнский инстинкт. Девочка ещё ребёнок и, несмотря на острые углы, миссис Уинстон не особенно разбивают такие отношения. Она уверена, что это возраст.
Кот — вновь сердце. Закрашено красным.
Разумеется, сердце кровит от потери питомца, к которому она была привязана.
Брат, Томас — маленький пустой квадрат.