Массаж сердца (СИ)

Возможно, Мари права, и травма, нанесённая в юном возрасте, играла свою роль, но Ифа думала, что сейчас она руководствуется не эмоциями.
Если ей удастся перетащить на «тёмную сторону» Марию, то она больше не будет «святой». Как и все психотерапевты.
Ещё никто из врачей сына не возражал, хоть раз, побыть в постели с его матерью.
И никто даже не интересовался её здоровьем.
Это персонально для доктора Миллер, Ифа принесла результаты анализов, чтобы та сделала выводы.
Она же не знает, какие тараканы в голове этой девушки.
То, как Мария замерла от лёгкого поцелуя, Ифа истрактовала как призыв к действию:
«Мария не была против телом, но, возможно, воспротивилась разумом.
Её разум должен быть выключен».
Спустя три бокала шампанского, домой вернулся Лукас.
В своей привычной манере, он вымыл руки после улицы и собирался пойти к себе, прежде чем его окликнула мать:
— Лукас? Подойди.
— Чего тебе? Пьёшь, вот и пей, — парень встал возле двери, не желая слишком близко находиться с Ифой.
— Ты уверен в своём психологе?
— Ты о чём? — Лукас нахмурил брови, когда мисс Блаттер рассмеялась.
— Просто спросила. Мне интересно.
— Да, уверен. Не думай даже о том, чтобы нырнуть к ней в постель. Мисс Миллер не такая, как ты, ясно? Или тебе уже не с кем это делать?! — Лукас даже не стал дожидаться ответа. Он практически убежал к себе.
— Мистер Дайсон, вы утверждаете, что ваша бывшая девушка съехала от вас три недели назад. Я ничего не путаю?
— Верно. Она собрала свое тряпьё и съехала.
— Тогда, каким образом три дня назад, она выходила из душа и
вы, якобы, вновь поссорились? Она из вашего душа выходила или вы забрались в её квартиру, чтобы поссориться?
— Из моего.
— Продолжайте?.. Почему она приезжала к вам?
— Я не особо помню.
— Мистер Дайсон, попробуйте сконцентрироваться на том дне. Вам звонят в дверь, вы открываете её и видите Мишель. Что она вам говорит?
— Не очень хорошие вещи …
— Если вспомнили, озвучьте. Здесь, кроме нас с вами, никого нет.
— «Привет, жирный ублюдок. Я оставила у тебя свой фен».
— Хорошо. Она пришла за феном.
«Этого парня подозревают в убийстве своей бывшей девушки, но он свою вину не признаёт».
Марии направили его потому, что с такими умниками, которые пытаются запутать следствие, у неё короткий разговор. Она щёлкает их, как орехи.
— Вы его сразу ей отдали?
— Нет. Я не знал, где он лежит.
— Думайте, мистер Дайсон. Вы пропустили свою бывшую девушку в свой дом. Чувствовали ли вы при этом ненависть за то, что она бросила вас или оскорбила?
— Нет. Я безумно скучал по ней, и я был рад её присутствию. Пусть даже для этого потребовался повод.
— Что потом? Мишель взяла фен и направилась домой или вы предложили ей чашечку кофе… например?
— Нет, — пациент стал краснее в несколько раз. Вероятно, Мария была близка к развязке.
— Что вы ей предложили?
— Ничего.
— Тогда, может, она предложила вам что-то?
— Да. Прощальный секс, — Мария подняла брови и сделала пометку у себя.
— Вы сразу согласились на её предложение или колебались? — девушка делает вид, будто не знает о том, что следов интимной близости не было обнаружено следствием, но Мишель Диккенс всё равно оказалась убитой.
— Не сразу. У неё вроде там парень какой-то появился, и я сказал, что это подло по отношению к нему. Ну представьте, если бы она и со мной так поступила?!
— Понимаю. Как она отреагировала на ваш отказ?
— Очень грубо.
— Можете озвучить более детально? Мы ведь уже договорились, что за пределы кабинета наш разговор не выйдет.
— Мишель назвала меня неполноценным мужчиной.
— Вас это задело.
— Естественно!
— Хорошо, я понимаю. Что случилось потом? Вам хотелось её ударить за это?
— Нет.
— Может, хотелось доказать, что она неправа?
— Нет.
— Вы согласились с её словами? — Мари почти уверена, что он ответит «нет».
— Нет.
«Ну конечно».
— И это всё?
— Да. Всё, что я помню.
— Выходит очень любопытная история. Но я в ней почему-то не увидела, мистер Дайсон, в какой момент Мишель пошла принимать душ? — пациент опустил голову.
— Хотите сказать, что я это сделал?
— Я не собираюсь доказывать или опровергать вашу причастность. В этом разберётся полиция, насколько мне известно. А я, всего лишь должна выяснить: вменяемы вы или нет.
— Что, если нет? — глаза пациента блеснули. Кажется, он начал понимать, для чего его притащили к психотерапевту. Если он окажется неадекватен, и это признает врач, ему не придётся сидеть в тюрьме и отбывать наказание по всей строгости.
— Тогда, вам была бы уготована более щадящая мера наказания и соответствующее лечение.
— Какое лечение?
— Не беспокойтесь о лечении, — Мари улыбнулась, ставя штамп в конце своих записей, — вы не имеете психических отклонений.
— Доктор?! — если бы парень не был пристёгнут наручниками к подлокотнику, вероятно, он бы подскочил с места. — Я половину из всего не помню! Я был в состоянии аффекта! Я помню всё только урывками! Прошу вас, скажите, что я сумасшедший!
— Мистер Дайсон, вы понимаете, что в таком случае придётся признать свою причастность к совершению преступления?
— Может быть, это был и я… но мне было так плохо в тот момент. Знаете, это ведь из-за такой мелочи случилось.
— Из-за мелочей случаются самые серьёзные последствия.
Мария хорошо помнит выражение лица этого парня, когда его выводили из её кабинета, с переданной справкой «Вменяем».
Лукас приехал на сеанс к Мари не вовремя. Он задержался на полчаса, и времени, соответственно, у него прилично будет недоставать.
— Привет, док, — парень сел на край дивана и сложил руки на груди.
«Такое ощущение, будто этот ребёнок уже знает о том скромном поцелуе Ифы, которого в принципе и не должно быть».
— Привет! Как школа сегодня?
— Как обычно, отстойно.
— Ифа рассказала мне, что вы поговорили. Кто начал этот разговор?
— Кто поговорил? Мы? Я не говорил с ней. Мы спорили, потом я ушел к себе.
«Лукас не хочет признавать то, что терапия ему помогает. Но это, скорее, не из-за его вредности, а из-за того, что он до конца в этом не убеждён».
— Хорошо. Наверное, я неверно поняла.
— Док, можно я один вопрос задам? И ради него скажу что угодно.
— Слушаю тебя?!
— Ифа клеится к тебе? — девушка улыбнулась. Больше для того, чтобы не сказать «да» и не признать свою уязвимость перед этим парнем, чем ради того, что ей действительно показалось это смешным. Это вообще не смешно для неё.
— Скажем так, я вижу насквозь её намерения, но не поддерживаю их. Так ясно?
— Да, вполне, — Лукаса будто отпустило. Тот камень, с которым он вошёл сегодня в кабинет, наконец спал с его плеч.
— Раз уж ты пообещал рассказать мне что угодно, давай начнём с твоего опоздания? Мне любопытно, что тебя задержало сегодня.
— Итан. Мой друг, — девушка кивнула, давая понять, что ждёт продолжения рассказа. — Мы моем тачки после моих уроков.
— Таким образом ты зарабатываешь?
— Да.
— Ифа… не даёт тебе деньги на личные нужды?
— Скидывает на карту, но я не пользуюсь теми деньгами. Мы оба знаем, док, как именно они заработаны.
— Ты уже думал о том, куда тебе хочется поступить учиться?
— Нет.
— Вообще, нет? Или ты в голове у себя вертишь различные варианты?
— Мне нравится журналистика, но я хреново пишу, и это не совсем мужская профессия.
— А что тебя привлекает в журналистике?
— Зарплаты в будущем.
— Не такие уж высокие, Лукас.
— А ты? Много зарабатываешь?
— Достаточно, — Мари видела это не наглостью, со стороны парня. Это была какая-то детская непосредственность и любопытство. Как она уже говорила: «Ростом он вырос, а разум ещё не повзрослел».
— Можно купить дом?