Крик в полном молчании. Наизнанку (СИ)

— Ванда, прости за прямоту, но я всё же спрошу. Сильно Валерия Сергеевна тебя?
У меня аж дыхание перехватило от её слов.
«Сильно, Катя, очень сильно».
— «Сильно» что?
— Наказала.
— Нет, всё в порядке. Поворчала немного утром и всё.
— Ванда…
— Что?
— Сочтёшь меня озабоченной извращенкой?
— Почему?
— Мне интересно, как тебе заниматься этим с ней? Она же женщина… взрослая. Тебе не хотелось помоложе кого-нибудь?
— Не хотелось.
— Ты, видимо, её очень любишь… Знаешь, вроде смотрю на неё, и она такая злая, жёсткая баба… не могу представить, что она спит с тобой. Как она это делает?!
— Кать!
— Ну прости! У неё какие-то приспособления есть? Или она пальцами только? А с виду не скажешь, что она такая.
— Катя! Давай поработаем ещё немного и пойдём домой.
«Вот это понесло Катюху…
Может, и правда, я зря ей изначально всё рассказала».
— Вон она, пришла, — подруга перешла на шёпот.
— Кто?
— Твоя Валерия. В кабинет сейчас свой пролетела.
«Так, я должна пойти за ней. Хотела бы кое-что прояснить».
— Я отойду?
— Да, конечно. Иди к ней. Она какая-то мрачная опять, успокоишь, может?!
— Катя!
— Всё, молчу-молчу!
Я тихо постучала в кабинет и, не дождавшись разрешения, вошла в него. Валерия снимала со стен картины и всё упаковывала в коробки.
«О, мы переезжаем в другой бизнес-центр? Хотя, мне казалось, его ещё строят».
— Привет.
— Виделись утром.
Я смутилась, даже не обратила внимание на тон, с которым это было сказано.
— Куда собираешься?
— Я улетаю в Нью-Йорк.
— Ого! Открыла всё-таки там филиал? А надолго улетаешь?
— Надолго. Ванда, кажется, ты не поняла… Между нами всё закончилось.
— Что?
— Уходи. Мне больше ничего от тебя не нужно. Я получила всё, что хотела. Спасибо, что позволила тебя трахать. Было хорошо.
Передо мной будто погас свет, а я не успела найти выход, будто все вокруг умерли, кроме меня.
«Но раз так, зачем жить мне?»
В голове бесконечно крутятся мамины слова, я ощущаю себя вещью.
Лёгкие сдавило спазмом отчаяния, и я, не в силах даже стоять на ногах, падаю на колени перед ней…
Валерия пытается от меня отойти, но я крепко цепляюсь за её юбку.
Она отталкивает меня ногой и тяжело вздыхает.
— Пожалуйста, не делай этого! Не бросай меня! Я, правда, не могу без тебя жить, потому что люблю тебя!
— Ванда, отпусти!
— Что ты хочешь? Я всё сделаю! Я обещаю… только не прогоняй меня, — мой голос срывался с вопля на хриплый крик. Я боялась быть без неё.
— Я не люблю тебя, как ты этого не поймёшь?! Почему ты просишь напоминать тебе об этом? Секс закончился! — Строгач будто наслаждалась своим превосходством. Безусловно, ей льстило то, что сейчас происходит.
— Делай, что хочешь! Ты можешь меня ненавидеть, хочешь, бей меня сколько угодно, оскорбляй, спи с другими, но не бросай меня, пожалуйста.
«Боже, как же жалко я выгляжу в этот момент. И как превосходно держится Валерия… Она дьявол во плоти, не меньше».
Я просто тонула в собственных слезах.
— Лера! Я люблю тебя! Не уходи!
Женщина заволновалась, что мои визги могут слышать сотрудники. Собрала вещи, которые успела собрать, и, перешагнув меня, покинула кабинет.
Я осталась одна посреди её кабинета.
Меня трясло, я хотела всё разгромить здесь.
На ватных ногах я встала и сбросила всё с её стола, я разбила весь её стеклянный журнальный столик. И просто навзрыд ревела, хватая сдуру осколки.
Катя не побоялась и зашла в кабинет к Строгач. Она сразу дала мне каких-то таблеток и, крепко держа меня за скулы, залила воду. Истерика не прекращалась. Даже Лев Аркадьевич вызвался меня довезти до дома.
В его машине я перестала плакать.
— Ванда…
— Да, Лев Аркадьевич.
— Насколько далеко ты зашла с Валерией?
— Очень далеко, — голос снова надломился.
Лев ковырял мою открытую рану.
— Хочешь мой совет?
— Не нужно, Лев Аркадьевич.
— Я всё-таки скажу… Привлеки её внимание не из жалости, если так запала она тебе в душу. Я тоже пробовал за ней ухаживать, и у нас даже пара поцелуев случилась, но она сказала, что не уважает меня, а значит, отношений и продолжения я могу не ждать.
— И вы отступили?
— Да. Я был слишком влюблён, молод и разбит, чтобы бороться.
— Я тоже…
— Нет, девочка! Ты зашла дальше, чем я.
— Она ненавидит меня.
— Это намного лучше равнодушия.
Мне нельзя было находиться наедине с собой, но я живу одна.
Я пила снотворное, словно щёлкала семечки. Смотрела в потолок, а в моей голове на меня смотрела Лера. Очень внимательно смотрела, по-доброму. Так, как она никогда ещё не смотрела на меня.
Фоном я слышала звонок в дверь и не хотела открывать эту чёртову дверь.
Для всех я хотела умереть.
Звонки стали поступать на мобильный, это я тоже слышала фоном.
Потом стуки в дверь… будто кто-то пытался её выбить.
У меня от происходящего случился приступ смеха. Мне реально было смешно. Я не могла успокоиться. Смех и слёзы.
Дверь с грохотом распахнулась, и ко мне подбегает испуганный Марк.
Он забирает моё снотворное, диктует кому-то название по телефону, хватает меня на руки, и мы покидаем квартиру.
Я продолжаю смеяться и находясь у него в машине.
Из-за этого Марк едет быстро и едва сдержанно.
Мы приехали в больницу. Я начала терять сознание и проваливаться в сон, но слышала, как Марк орёт: — Не спи!
Позже я узнаю, что мне делали промывание и вкололи сильные успокоительные.
Марк сидел рядом и периодически сообщал по телефону о моём самочувствии. Мне стало не по себе…
«Сын женщины, которая меня бросила, нянчится со мной. Почему?»
— Ей лучше. Да, сделали промывание. Куда везти? Понял. Думаешь, она этого хочет? Да, я понимаю. Хорошо, сделаю. Тебе не стоит волноваться.
Марк отложил телефон и проверил мою температуру:
— Ну как ты? Порядок?
— Да…
— Сейчас мы поедем домой.
Он был похож на Леру и говорил те вещи, которые я хотела бы услышать от неё.
Это снова доводило меня до слёз. Я еле держала себя в руках.
Этот день и ночь — были самыми стрессовыми для меня. Ведь днём меня бросила Валерия, вечером я почти умерла, а ночью Марк отвёз меня к маме.
Мама приняла меня с опущенной головой, будто это я в чём-то виновата…
И она извинялась перед Марком…
«За что?»
Мне было стрёмно из-за её извинений.
Я вернулась в свою старую комнату, рухнула на постель и просто дышала.
Дышала, чтобы не сдохнуть.
====== Это двойной удар ======
Как бы мне ни хотелось лежать на одном месте и в одной позе, встать пришлось очень рано. Мигеля нужно было вести в больницу. Я понимаю: маме некогда, она день и ночь работает. Из-за того, что я дома, у неё наверняка поубавятся заботы.
«Перестала бы она ещё орать на нас…»
Но после того как Марк привёз меня домой, мама ни слова мне не сказала. Делала вид, что всё в порядке и меня ждали дома в любое время.
«Она ещё покажет себя, но, пожалуйста, пусть в то время мне уже не будет так паршиво».
Я не так уж и долго жила взрослой жизнью, но то, как изменился и поник мой брат, нельзя было не заметить.
Он был малоподвижен, у него практически отсутствовала мимика, и он почти всегда молчал.
Даже когда ему врач задавал вопросы, мы со слезами, с горем пополам на них ответили.
Он не был таким, когда я уезжала…
Я поняла, что мой брат угасает быстрее, чем ожидалось. Ему срочно нужна операция, на которую у нас нет денег.
«Я должна что-то придумать…»
Домой мы с Мигелем вернулись с плохими анализами и кучей врачебных рекомендаций.
Врачи ругали мою маму за то, что она ничего не предпринимает. За то, что покупает ему только обезболивающее.
— Ванда! Ты дома?
— Да, мам.