Крик в полном молчании. Наизнанку (СИ)

— Хорошо, поехали.
Я и на обратном пути всю дорогу смотрела в окно. Валерия сосредоточенно ехала по пустой трассе и даже не смотрела на меня. Будто она получила от меня, что хотела, и теперь я ничто. Как и раньше.
«Чёрт, да так и есть!»
Но меня это расстраивает, хотя я была об этом предупреждена заранее.
Возле моего подъезда пускаю слезу и поворачиваюсь, заплаканная, к ней.
Смотрит в глаза:
— Что-то не так?
В её взгляде нет беспокойства, она спрашивает из вежливости или из жалости.
— У меня с вами было впервые, — шёпотом, и опускаю глаза на свои руки, которые крепко вцепились в ремень безопасности.
— Я знаю.
«Ни улыбки, ни намёка на неё. Наоборот, будто она начинает закипать».
— Мне уйти? Вы хотите, чтобы я ушла?
— Спокойной ночи. Не опаздывай на работу, с завтрашнего дня мы вводим систему штрафов за нарушения.
Я стояла в подъезде, оперевшись спиной о железную дверь, и давала волю слезам. Мотор её машины совсем уже отдалился, а я продолжаю стоять на месте.
«Ну не дура ли? В данной ситуации никто, кроме меня, не виноват, и никто не тащил меня туда силой, однако, мне казалось ведь, что я этого не хочу! В последний момент произошло то, чего я никак не могла от себя ожидать. Я будто попала во власть её голоса, глаз, губ, выключила мозги и позволила всему произойти».
Дома я просто включила душ и легла в ванну. Я пролежала несколько часов, собирая себя по частям и упорно отрицая всё, что уже случилось.
Потом, ближе к полуночи, я почти пришла в себя.
«Мне нужно постараться держать лицо, так, как Валерия Сергеевна, чтобы не выглядеть жалкой в её глазах. Работа — это работа, а все свои слёзы, я постараюсь уносить домой. Хотелось бы ещё понять, что именно меня так ранит и расстраивает?..
То, что она сдержала своё слово и, получив меня, не стала относиться теплее? Или то, что рядом с ней у меня нет собственного мнения и собственных желаний?
А может, я всё-таки не хочу это забывать и притворяться, будто ничего не было?
Сможем ли мы поговорить с ней? Я должна зайти к ней в кабинет и поговорить».
Уснуть в эту ночь я так и не смогла.
Слишком много мыслей в голове и слишком больно от каждой из них.
====== Ты ужасна ======
На работу я не опоздала, так как вообще не ложилась в постель. Но мой помятый вид и недосып выдали меня, и первой это заметила моя подруга, конечно же.
— Привет, Ванда! Я с тобой не разговариваю.
Катя рассматривала меня, будто искала какие-то улики.
— Ты без меня вчера пьянствовала? Подруга, блин!
— Привет. С чего ты взяла?
Мой сонный и хриплый голос рассмешил подругу.
— От тебя перегаром разит за чёртов километр! А если тебя Лев поймает? Он же к Строгач тебя отведёт. Тебя надо куда-то спрятать, мать. Ой, блять! А это у нас откуда? Ты что, пустилась во все тяжкие, святоша? — больно ткнула Катя мне в шею.
— Что?
Я подошла к зеркалу возле приёмной Льва и увидела на шее засос.
«Спасибо, Валерия».
— Кто он? Этот страстный любовник… —  в ожидании ответа подруга заглядывала в глаза.
Конечно же именно сейчас, ни в какой другой момент, вышел из своего кабинета Лев Аркадьевич.
«Ему нужно работать в другом месте. На роль какого-нибудь сыщика или вынюхивальщика он бы сгодился куда лучше. И естественно, он всегда с радостью готов подлизать зад Валерии и придумать, как сильнее уколоть меня. Ладно, я понимаю, он красуется перед начальством, но почему козел отпущения именно я?!»
Вот он опять, буквально за шкирку, тащит меня в знакомый уже кабинет, а я просто видеть её сейчас не могу. Внутренний протест и всё! Я всю дорогу его умоляла придумать другое наказание, даже предложила отдать половину своей зарплаты — нет! Лев просто непробиваем!
И вновь я стою на ковре у госпожи владелицы, с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на неё, слушаю всё, что собирает мой босс, и ненавижу его.
«Точнее — ненавижу их обоих».
Её духи до сих пор не отмылись с моей кожи, и я снова у неё на ковре.
То, как она обычно смотрит на меня, меня убивает больше всего.
— Ванда! Как ты это прокомментируешь?
Я открываю глаза и смотрю на Валерию Сергеевну.
«Она издевается надо мной? Это её засос, и из-за неё от меня слегка веет перегаром. Может, это тебе стоит прокомментировать, какого хрена ты пометила меня? Тебе двенадцать лет?»
— Мне нечего сказать.
Она улыбается и вновь приобретает серьёзный вид.
— Ты ознакомилась с новой системой?
— Если вы о штрафах, то частично.
— Думаю, тебе стоит изучить все пункты подробнее, чтобы впредь не попадать в неприятности.
Лев Аркадьевич стоял рядом с Валерией, довольный собой, и на его лице периодически красовалась широкая улыбка. Валерия тоже насладилась сполна. Она штрафанула меня на сорок процентов от зарплаты.
«Куда к чёрту?!»
Когда Лев Аркадьевич ушёл, я решила задержаться. Мне нужно было знать, почему она так нечестно играет.
— Что-то ещё, Ванда? — закусила кончик карандаша женщина и прищурилась. Она читала меня. Ей тоже было интересно: что со мной и как я на всё реагирую. И ей, кажется, всё нравилось…
— Зачем вы это делаете?
— Делаю что?
— Это я у вас спрашиваю. Вы не знаете, откуда это на моей шее и почему я в таком виде?
Я пыталась призвать её к здравому смыслу, но это было бесполезной тратой времени и моих нервов.
— Ванда, твоя личная жизнь меня не касается. За пределами компании ты можешь делать всё, что взбредёт тебе в голову. А здесь, будь добра, соответствуй указанным нормам.
Я чуть не прикусила язык от ярости.
«Как она может мне это говорить!»
Не в силах что-либо ей отвечать, я выбежала из её кабинета, чуть не снося двери. Я и не думала, что такое отношение от неё будет меня так сильно ломать.
Следующие пару недель давались мне очень тяжело. Валерию я не видела и была этому благодарна, но я не могла о ней не думать. Как только я уходила в себя, замыкалась и вспоминала её.
Признаюсь, что скучаю по ней, но мы — это полный бред. То, что было между нами, должно раствориться и никогда не возникать перед глазами.
— Ванда! Срочно иди на второй этаж.
«Лев Аркадьевич сегодня слишком нарядный и радостный».
— Зачем?
— Там общее собрание через десять минут. Я подойду позже. Если Валерия Сергеевна будет меня искать, скажите, что я разговариваю по поводу филиала в Нью-Йорке.
— Хорошо.
«Видимо, что-то очень важное. И она там, естественно, будет. Вот, теперь все узнают, что заносчивая выскочка, которую не очень жаловали в офисе, их глава».
Внизу уже собрались все сотрудники, некоторые открыто и ошеломлённо смотрели на Строгач, а кто-то был просто заинтересован мероприятием. Я совмещала два в одном.
Мне было приятно на неё смотреть, и на секунду я даже забыла, как больно она мне делает. В груди разливалось тепло и сбивался сердечный ритм.
«Так, стоп!
Сердце — держи себя в руках!»
Валерия Сергеевна объявила о продаже нашего бизнес-центра, о покупке нового, более современного, и что мы переезжаем в него в кратчайшие сроки. Рассказала, что нам продалась крупная швейцарская компания и мы теперь одна из лидирующих компаний. Намекнула об открытии нашего филиала в Штатах и сказала, что это всё наша заслуга.
Все аплодировали, а после того как Валерия ушла, начали шушукаться…
Кто-то о полученной информации, кто-то о том, насколько хороша и ужасна Валерия Сергеевна.
Теперь я знаю, что умею ревновать, и как бы мне не хотелось этого признавать, я в неё влюбилась.
Она просто однажды ворвалась в мою жизнь, без спроса, и украла моё сердце, небрежно натоптав в душе, а потом ушла и держится стороной.
После окончания церемонии на втором этаже был банкет, на котором Валерии уже не наблюдалось.
Мне в голову стукнула моя дурость, и я пошла к ней в кабинет. Я злилась на себя, за то, что скучаю по ней, и злилась на неё, за такую холодность и отстранённость.