Письма мертвой королеве (СИ)
— Так я тебе и поверил, — процедил Локи, но другого выбора не было. — Ступай с ним, Хель. Разрешаю тебе врезать моему скудоумному племяннику как следует, если он начнет забываться, — Тор самодовольно ухмыльнулся, представив, как хрупкая с виду девушка пытается ударить его. — Гарм, Фенрир. Будьте умницами, берегите сестру. Я скоро вернусь, и мы пойдем домой.
Тор увел тревожно оглядывавшуюся через плечо Хель. Локи направился привычной дорогой к тронному залу, но юливший перед ним слуга распахнул другую дверь, с многочисленными поклонами сопроводив гостя в личные покои Одина.
Царь богов стоял спиной к вошедшему, заложив руки за спину и глядя в полукруглое окно. Многие страшились Одина, многие склонились перед его величием и мудростью, а Локи помнил другого Одина — молодого, взбалмошного… с двумя глазами, а не с одним, отданным в уплату за глоток воды из источника познаний.
— Подойди, — не оборачиваясь, позвал Один. Видимо, услышал скрип двери или легкий стук каблуков Локи по драгоценному наборному полу из златодрева. — Давненько ты не навещал нас.
— Я был занят, — Локи встал рядом. Из окна открывался вид на небольшой сад, откуда веяло теплой землей и свежей листвой. Буйно цветущие кусты шиповника и малиновые заросли окружали каменный столик и широкие скамьи. На одной из них, чинно сложив руки на коленях и расправив юбки, сидела Хель — чернокосая, прелестная и отчаянно старавшаяся делать вид, будто ей ни капельки не страшно. Гарм лежал у ее ног, Фенрир шнырял по саду, принюхиваясь к медвяным запахам. Порой волк чихал и ошалело тряс головой.
По спинке скамьи неспешно разгуливал здоровенный иссиня-черный ворон.
Компанию Хель составляли двое воителей. Тор восседал с ужасно самодовольным видом, раздувая щеки и безмолвно предлагая гостье полюбоваться собой. Его спутник, еще совсем мальчишка, отважно пытался вести разговор с юной чародейкой. На столе перед ними стояли кувшин с вином, три чаши и разрезанный пирог, завидев которые, Локи украдкой перевел дух. Обычай, древний как сама земля, запрещал поднимать руку на гостя, разделившего с тобой мед и хлеб — а Хель как раз подняла кубок и отпила глоток. Все бы ничего, но именно в этот миг предательское мертвецкое пятно расползлось по ее кисти. Посиневшая плоть съежилась, подернувшись зеленоватой плесенью и обнажив кость. Хель выронила кубок, сгорбившись и торопливо укрывая руку в складках платья. Локи заметил, как брезгливо скривился Тор — а его приятель ловко подхватил чашу, сделав вид, что ничего особенного не случилось.
— Это Бальдр, — Один предугадал невысказанный вопрос.
— Он изрядно вырос, — признал Локи. — Когда я видел его в последний раз, он бегал на четвереньках взапуски с кошками Фригг… Может, довольно ходить вокруг да около? Все мы родились заложниками судьбы, твердо зная, что ничто, даже божественная сущность не спасет нас от смерти. Мы оба слышали предсказание о грядущем Рагнарёке и о том, что мои дети будут причастны к нему. Правда, вёльва позабыла уточнить, кого именно из моих отпрысков она имела в виду. Для пущей уверенности надо бы прикончить всех троих… или четверых, считая Слейпнира. Я угадал? Вот мы стоим здесь, тебе достаточно подать знак — и?
— Локи, — укоризненно качнул головой отец богов. — За кого ты меня принимаешь?
— За хитрого и расчетливого мерзавца, готового на все, чтобы протянуть еще тысчонку-другую лет, — не замедлил с ответом Локи. — Но в память о нашей давней заклятой дружбе предупреждаю заранее: тронешь моих детей — будешь иметь дело со мной.
— Вот даже как, — бесстрастно произнес Один.
— Именно так.
Повелитель Асгарда медленно повернулся, смерив Локи взглядом единственного глаза — темного, как бездонные пропасти под Свартальфхеймом. С десяток ударов сердца Локи продержался под испепеляющим взором, потом зажмурился и отвернулся, раздраженно пробормотав:
— Я не разрешал тебе лезть ко мне в душу, да еще грязными сапогами.
— Должен же я знать, как далеко ты готов зайти на этот раз, — в интонациях Одина проскользнул намек на извинение. — Прежде ты не был таким любящим родителем.
— Прежде у меня и детей не было, — огрызнулся Локи. — Слейпнир не в счет, ты сразу же прибрал его себе. Эти же трое росли у меня на глазах, день за днем. Да, признаю, сперва я не видел в них детей. Они были просто… просто железными болванками, из которого можно было выковать оружие против тебя и против Асгарда. Я думал, что смогу пожертвовать ими… но все изменилось. Я привязался к ним. По-своему они даже дороги мне… хотя ты, наверное, сочтешь их чудовищами. Ты ведь нарочно устроил все так, чтобы мы никому не попались на глаза, даже твоей супруге? Ты не представил моих детей своему двору, и, если они потихоньку сгинут невесть куда, никто об этом не узнает!
— Тшш, — увлекшись, Локи повысил голос, и Один предостерегающе воздел палец. — Не обвиняй меня в том, чего я еще не совершил. Да, я присматривал за тобой и твоими детьми. Видел, как вы жили, как ты пытался примирить их с миром. Я ценю твои усилия, но их оказалось недостаточно. Твоя дочь беседует с мертвецами и своевольно возвращает умерших к жизни. Один из твоих сыновей предпочел спрятаться в волчьей шкуре, другой укрылся в море и мощь его пребывает день ото дня. Ньёрд, Эгир и Ран воочию свидетельствовали, как Змей не раз нападал на корабли и в ярости топил их. Но океан велик, Ёрмунганд еще долго может невозбранно странствовать, переплывая из мира в мир… а с остальными двумя нужно что-то делать.
— Смерть, пожизненное заточение, изгнание в мир безмагии, лишение чародейских способностей, — с язвительной готовностью перечислил Локи. — Я ничего не забыл? А, еще остается Вальгалла. Если там обитает умирающий и воскресающий вепрь, отчего бы дать ему в компанию бессмертного волка? Твои воины смогут развлекаться охотой и сдиранием шкуры с добычи, а всякое утро он будет снова вскакивать и убегать от загонщиков.
— Ты действительно желаешь своему сыну такой судьбы? — нахмурился Один.
— Я желаю им всем долгой жизни и быстрой смерти, — честно ответил Локи. — Но, где бы я не пытался укрыть своих детей, они все равно привлекали внимание. Они хотят быть свободными. Им нравится убивать. Они опасны, я прекрасно это понимаю, — Локи запустил пальцы в волосы, неотрывно глядя на Хель, так спокойно ведущую беседу с теми, кто в следующий миг мог стать ее убийцами. — Если я уйду вместе с ними, рано или поздно какой-нибудь полоумный герой навроде Тора или твоих эйнхериев отыщет нас и прикончит их — во имя твое и ради будущего спасения мира. Я не знаю, в какой из Девяти Миров бежать. Я хочу спасти своих детей, но не знаю — как. Иногда мне начинает казаться, что надо было последовать словам Ангры и прикончить их во младенчестве. Я устал. Я запутался. Если ты и в самом деле так мудр, как желаешь казаться, то укажи нам выход из этой ловушки.
В саду умиротворяюще жужжали шмели. Смеялась Хель, прикрывая лицо рукавом. Успокоившийся Гарм развалился на солнышке. Фенрир лениво пытался отгрызть посеребрённую бляшку с сапога Тора.
— Мне ведомо место, подходящее для твоей дочери, — задумчиво произнес Один. — Нибльхейм, обитель душ погибших смертных. Сейчас там заправляет кто-то из огненных великанов Муспелля и воительница Модгуд, но толку от них немного. Твоя девица выглядит достаточно серьезной, чтобы поддерживать достойный порядок в Нибльхейме. Она, как ты сам сказал, умеет находить общий язык с мертвыми — поскольку и сама наполовину мертва.
«Королева Хель», — Локи попробовал эти слова на вкус и хмыкнул. Владычица мертвецов, обитательница края вечных туманов и сумерек. Влекомый неутолимым любопытством, он как-то побывал в тамошних краях и решил, что в Нифльхейме с его болотами и рыдающими тенями ему не нравится. Если он согласится, его дочь никогда больше не увидит солнечного света. Ее подданными и друзьями станут призраки умерших… от которых она сможет узнать столько всего интересного. Возможно, Хель новое жилище и новое занятие придутся по душе. Там до нее уж точно никто не доберется. Ни одна живая душа. Она будет в безопасности.