Мартовские дни (СИ)

— Потом выпьешь, — безжалостно оборвал причитания нихонский принц. — Итак, что ты увидел?
— Рассуждая по порядку, — Гаю не сиделось на месте. Сунув руки за пояс, он расхаживал из угла в угол подвала. Искаженная, вытянутая тень преданно следовала за ним, прыгая по беленым стенам. — Девица пробыла в воде не больше трех дней, но и не меньше суток. Об этом свидетельствует ригор мортус — маска смерти на лице, отслаивающаяся кожа рук и ног на пальцах и ногтях, трупные пятна и прочие мелкие признаки. Это первое. Второе. У жертвы сильно вздута шея, оттого что горло намертво передавлено сомкнувшимися мышцами, и много выделившейся крови в глазах. Третье. Допустим, позарез нужно быстренько утопить человека. Как вы это сделаете?
— Затащу на мелководье, суну головой в воду и стану держать, покуда булькать не перестанет, — без малейшей запинки ответил Ёширо. Видимо, сказывался богатый жизненный опыт.
— Точно, — согласился Гай. — Но если жертва в сознании, она начнет сопротивляться. Тебе придется применить силу, удерживая ее или его под водой. На плечах мертвеца останутся ярко выраженные синяки от рук убийцы. У Айши их нет. Зато есть четвертое, что мне удалось подметить.
— Что? — азартно подался вперед Пересвет.
— Тот непреложный факт, что плясунью убили. Но не утопили, нет. В воду она попала уже мертвой. Ее ударили ножом. Очень тонким и хорошо отточенным. Били снизу вверх, прямо под левой грудью. Лезвие прошло между ребрами, кончиком взрезав сердечную мышцу. Она умерла мгновенно — вот почему ее лицо кажется таким спокойным. Да, Айша долгое время бултыхалась в воде, но человеческая кровь — субстанция въедливая. Порой она не смывается даже сильным течением. Однако на ее платье почти нет бурых пятен. Удар был столь сильным, верным и быстрым, что вся вытекшая кровь осталась внутри тела, — ромей помолчал и добавил: — Да, и пятое. Где её верхняя одежда? Сорвало ледоходом или девицу убили в помещении, где не было необходимости натягивать что-то теплое?
— Ух ты, — подивился гладкости рассуждений царевич. Кириамэ недобро сверкнул из полумрака миндалевидными глазами:
— Бойко говоришь, но почему мы должны тебе верить?
— Подойди да проверь сам, — окрысился Гардиано. — Ты ведь таскаешь мечи не просто для красоты? Если ты воин, должен разбираться в ранах, — он резким движением откинул с покойницы холстину, жестом предлагая нихонцу приблизиться и убедиться в правоте его выводов собственными глазами.
Природа щедро наделила покойницу Айшу цветущей женственностью, а Пересвет знал, что по некоторым причинам, чьи корни крылись в давнем прошлом, Ёжик питает глубинное внутреннее отвращение к красавицам с пышными формами. Тем более — к мертвым красавицам с пышными формами. Однако Кириамэ справился с собой. Недрогнувшей рукой приподнял грудь покойницы — когда-то прекрасную и притягивавшую восхищенные мужские взоры, а сейчас более похожую на синеватый разбухший мешочек, наполненный вязкой гнилью. Какое-то время Кириамэ, чуть склонив голову набок, осматривал узкий, темный след вошедшего в тело клинка. Отступил назад, с явным усилием кивнул, признавая: мол так все и есть, и высказался:
— Чтобы нанести подобную рану, надо стоять почти вплотную к жертве…
— Женщины ромалы, насколько мне известно, отличаются вспыльчивым нравом и могут за себя постоять, — подхватил Гай. — Напади кто-то на нее, Айша стала отбиваться. Близко к себе она подпустила бы только того, кому доверяла. Приятеля, любовника. Подругу — ударить могла и женщина крепкого сложения с твердой рукой. С другой стороны, Айша могла быть одурманена и не сознавала, что с ней происходит…
— Откуда ты все это знаешь? — не выдержал царевич. — Про маску смерти, про то, как определять, как давно умер человек, и про все остальное? Это же… э-э, как бы это сказать… Совсем не по твоей части.
Показалось, или ромей действительно на миг смутился?
— Так уж вышло, — буркнул он. — Мне выпала удача несколько лет быть гостем человека, по праву считавшегося лучшим законником Города. Я перезнакомился со всеми, кто на него работал. Осведомители, лекари, дознаватели, анатомы, художники, мошенники, игроки, скупщики краденого и блюстители порядка. Патрон говорил: знание столь драгоценная вещь, что не зазорно добывать его из любого источника. Я расспрашивал, они отвечали, они занимались своим ремеслом, я держался поблизости и наблюдал… Плясунью взяли на нож, могу поклясться в этом.
— Но кто?
— Это уже совсем другой, но тоже крайне занимательный вопрос. Не знаю, — дернул плечом Гардиано. — Надо подумать. Побольше разузнать об Айше и о том, как она провела последний день своей жизни. Куда ходила, с кем разговаривала. Да, и вернуть ее тело сородичам.
— Но не в таком же виде, — усомнился Пересвет. — Джанко сказал, ромалы сжигают своих покойников. А Жасмин баяла, якобы в огненное погребение мертвецу кладут погребальные дары. Думается мне, будет верным добавить что-нибудь от нас. Наряд какой богатый. Не возвращать же ее завернутой в дерюгу, а Войслава наверняка согласится пожертвовать лишний сарафан. Ёжик, как думаешь?
— Поступок достойный и похвальный, — одобрил Кириамэ.
— Вот сам и добывай ей погребальный саван с золотым шитьем, — буркнул ромей. Похоже, он горько сожалел о мгновениях нахлынувшей откровенности и о том, что поделился воспоминаниями о прошлой жизни в Ромусе. Однако, когда Пересвет вернулся в погреб с выданным недоумевающей Войславой сарафаном, Гардиано опять расхаживал туда-сюда, размеренно надиктовывая что-то Кириамэ. У принца на колене лежал развернутый свиток, по которому шустро летала тонкая кисточка.
— Вы что это творите? — подивился царевич.
— Живописуем словом покойницу и подбиваем умозаключения, — разъяснил Ёширо.
— Какие ни есть, но вы — представители местного закона, — присовокупил ромей. — Стало быть, заслуживающие доверия свидетели — если дело и впрямь дойдет до суда над преступником.
— Но он же иероглифами строчит, — справедливо указал Пересвет. — А нихонских крючков никто, кроме него, не разумеет.
— Я потом переведу, — обещал Кириамэ. — Так, про состояние кожи и ногтей записали, про отсутствие речных водорослей во рту жертвы тоже. Про то, что ее не ссильничали, писать?
— Всенепременно, — подтвердил Гай. — Либо убийца не успел этого сделать, либо Айша по каким-то причинам не занимала его, как женщина. Над этим тоже стоит поразмыслить. Принес одежду?
Пересвет предъявил узел с сарафаном.
— Отлично. Теперь разрежь платье на спине сверху донизу.
— Зачем? — опешил Пересвет.
— Затем, что иначе вы не сможете ее одеть, — ромей выразительно закатил глаза. — Станете натягивать платье через голову, и труп развалится на кусочки. Хочешь вернуть Джанко его любимую сестричку по частям?
— Не хочу, — торопливо отказался от подобной части царевич.
— Тогда режь. Эссиро, пометь: переходим к описанию ранения.
«Вот, значит, как, — царевич злобно полоснул ножом плотную ткань, с треском разъехавшуюся под острой сталью. — Эссиро, значит. Ну-ну».
Нихонский принц выговаривал свое заковыристое родовое имя как «Йоширо». В произношении ромея шипящие звуки превратились в свистящие, напоминающие вкрадчивый шелест шелка или посвист разящего клинка.
Эссиро.
Доставить тело Айши обратно в табор Пересвет вызвался в одиночестве. От возражений Кириамэ царевич отмахнулся — что может угрожать царскому сыну посередь столичного града? Отвезу покойницу, передам Джанко, заодно расспрошу насчет знакомств Айши и того, где она была и что делала в день своей кончины. Прихвачу с собой коня и вернусь обратно. Всего-то делов. Нет никакой надобности тащиться за мной след в след. Перетолмачь лучше свиток с описанием покойницы.
Гардиано решительно заявил: хватит с него на сегодня мертвых девушек. Он направляется на поиски живой. Ежели не найдет сговорчивой горняшки, завалится спать и до утра его лучше не тревожить. Ну, разве что на кого-нибудь снизойдет светлая идея, как уличить и изловить убийцу.