Глиняный колосс
Следующим утром штабной поезд прибыл наконец в Харбин. Что называется, много слышал, но ни разу не видел.
Приникнув к окну, я с удивлением наблюдаю такой похожий и одновременно чуждый взгляду человека моего времени пейзаж. Вот мимо проплывают грузовые вагоны – почти точь-в-точь как у нас. Пройдет еще секунда – и я поверю, что въезжаю на вокзал, к примеру, современного Омска, но… Товарняк заканчивается, и за ним гордо вырисовывается паровозик. Давно уж нет в Омске подобных паровозиков, окромя как в музее… Или вот неказистые здания, каких полно у любой крупной станции, – какие-нибудь склады какого-нибудь угля, к примеру… Миг – и надпись «Угольный складъ» с буквой «Ъ» на конце вновь разрушает такую желанную иллюзию…
Поезд доползает до довольно большого по местным меркам здания вокзала с огромной платформой, усыпанной людьми. Издав длинный гудок, паровоз наконец останавливается. Естественно, на первом пути. Очередная заправка водой или стоянка?
– Надолго встали? – выйдя в коридор, выцепляю я местного солдатика, выполняющего в вагоне функцию проводника.
– На два часа, ваше благородие. Паровоз заправить, углем пополниться!
Два часа, говоришь?
За окном играет яркое солнышко, настолько заманчивое и почти летнее, что я отбрасываю всяческие сомнения: схожу на перрон, проветрюсь! Заодно поищу аптеку – третий день поднывает зуб. Порошка какого купить, или что тут у них в прошлом…
Соскочив с подножки, я немедленно оказываюсь в будничной вокзальной толчее начала двадцатого века, где-то на Дальнем Востоке своей необъятной… Банальность, что тут скажешь!
Солдатские гимнастерки, офицерские погоны… Лихо заломленные набекрень кубанки, венчающие их владельцев-казаков. Вперемешку со всем этим великолепием повсеместно снующие многочисленные китайцы, количество которых на квадратный сантиметр явно превышает норму. Во Владивостоке те тоже попадались, конечно, но не в таком масштабе… Мальчишка-газетчик, потрясая над головой свежим номером, пулей пролетает мимо, перепискивая тонким голоском шум толпы:
– Сенсация! В Иваново-Вознесенске третьего дня началась стачка рабочих-ткачей! Сенсация!.. – Миг – и худенькая фигурка уже скрылась из виду.
Да уж… Революция-то в самом расцвете? Забастовки начинаются, стачки! Часом, не Михаил ли тотсамович Фрунзе ту стачку возглавлял, а? А еще свобода прессы у них тут, гляди ты… И где тирания царского режима, выраженная в цензуре, в конце концов?!. Вы просто в двадцать первом веке телевизор не смотрели, господа. Там вообще все хорошо и удачно…
Протолкнувшись сквозь человеческую массу на перроне, с трудом добираюсь до привокзальной площади. Ага! Вдали маячит заманчивая вывеска с надписью «Ново-харбинская аптека». Туда-то мне и надо! А то ликвидировать зуб в условиях местной стоматологии, о которой ничего не знаю, – ну его на фиг! Догадываюсь, что ничего хорошего…
Бывает, случается странное ощущение, когда ты понимаешь, что на тебя смотрят. Шестое чувство, или как там его… Не знаю, как у других, но у меня оно крайне развито, и чужие пристальные взгляды чувствую прекрасно. Наверняка сей рудимент достался от первобытных предков. Когда сидит такой вот мой пращур в засаде на мамонта, выслеживает бедолагу, а сзади к нему неслышно подкрадывается саблезубый тигр. И вовремя не среагировать – сиречь стать обедом полосатого. Вот и сейчас в голове срабатывает звоночек: «Дзинь!..»
Оглядываюсь: ничего особенного. В непосредственной близости извозчик громко торгуется с двумя унтерами. Женщина в платке переходит улицу, бережно держа в руках плетеную корзину. Чуть поодаль курят солдаты, пара китайцев с трубками в зубах и переметными сумками, усевшись прямо на мостовой, затеяли нехитрую трапезу… Разве… Чья-то полная спина в офицерском кителе, мелькнув вдали, скрывается в толпе? Баранко?.. Мало ли таких спин!
Нет, Слава, у тебя в этом прошлом поразительно развивается паранойя! Интересно, в аптеке есть что-то против? «Спиртъ медiцинский»?.. Таблетки «От нервных чувствъ»?.. Тьфу!..
Плюнув на все, я топаю прямиком к своей цели, которая находится через улицу.
– Лусска получика… – слышится за спиной жалобное.
Чего?!.
– Лусска получика шибко танго!.. – тянет меня за китель китайский мальчуган. Чумазое лицо в полосках слез, и, жалобно размазывая их, тот вызывает щемящее чувство жалости. – Холосий… Помось!..
– Какое такое «шибко танго»? Чего тебе?!..
– Помось, помось… – пацан не отстает. – Туда!.. – всхлипывая, указывает на угол здания аптеки.
– Помочь – тебе? Что-то случилось? – присаживаюсь я на корточки, стараясь разобрать, что тот лопочет.
– Да, да!.. – быстро кивает. – Пу шанго, плохо!
«Пу шанго», «шибко танго»… Черт вас знает, с вашим языком… Китайским не владею. Помочь – так и говори прямо! Кому помогать-то?.. Хотя… Почему именно я? Что, мало народу вокруг? Закрадывающаяся тень сомнения заставляет меня притормозить.
Ловушка? Да ну… Кому я нужен-то! Пацан плачет, что-то случилось, значит… Оглядываюсь по сторонам. Городовой вон стоит на перекрестке, военных полная площадь. Параноиком ты стал, Вячеслав!
Следуя за бойким мальчишкой, сворачиваю в подворотню. Миг – и мы уже в безлюдном глухом дворике. Только что вокруг бурлила городская жизнь – и вот на тебе, полное запустение и тишина.
По спине неприятным холодком пробегают мурашки. Оборачиваясь назад, останавливаюсь – что-то мне вся эта затея перестает нравиться. Совсем. Чего надо-то?..
– Туда, туда!.. – Провожатый нетерпеливо увлекает меня вперед. Прямиком за свежесрубленный бревенчатый сарай. – Помось! Пу шанго, полусик! Холосий!
Развернуться, плюнуть, послать его к чертям? Мальчишка подошел к русскому офицеру, обратился за помощью. А тот позорно сбежал?! Ну и кто я буду после этого?
Делая несколько шагов в указанном направлении, тайком нащупываю рукоять кортика. Жаль, револьвером так и не обзавелся… Сколько раз хотел, да все недосуг!
Большая поленница, за ней еще одно неказистое строение…
– Сюда!.. – Голосок вместе с фигуркой ныряет куда-то в кусты.
Ну, нет уж… Дальше не полезу! Поищи кого-нибудь… Разворачиваясь, делаю было шаг назад…
И моментально понимаю, что дальше идти и не требовалось. Из-за поленницы легким движением выступает китаец в круглой шапочке. Кажется, один из тех, что обедал на дороге несколько минут назад. В руках длинная трость. Точно, один из тех – увесистая сума через плечо, я запомнил.
Так, путь назад отрезан. А где другой? Двое ведь жрали? Я медленным движением извлекаю лезвие из ножен.
Легкий шорох позади услужливо возвещает о том, что второй явно не заплутал в лабиринте улочек Харбина.
Ну, чего надобно, братья из Поднебесной? Ограбление или так, поговорить о погоде? Я плотно прижимаюсь спиной к стене сарая. Теперь оба перед глазами. Здоровые парни, надо сказать. Лет по тридцать обоим. И уж больно не похожи на худеньких, мелких китайцев… Впрочем, кто его знает, может, выродились за столетие?
– Че надо-то?.. – Стараюсь вложить в голос максимум отпущенной природой грубости. Кортик держу перед собой, чуть вытянув руку.
У того, что правее, рот искривляется в улыбке:
– Брось нож!.. – Голос почти без акцента.
Так ты по-русски шпрехаешь? Ага, щас… Бросил!
– А ху-ху не хо-хо?.. – отвечаю насмешливо, как могу. С гопотой надо разговаривать именно так!
В следующее мгновение рука разжимается, словно сама. Я едва успеваю заметить почти неуловимое движение тростью. Тупая боль в кисти, и мое оружие уже валяется на земле.
Ни фига себе! Думал, такое только в кино!.. Как раз в дешевых китайских боевичках. А попал ты, кажется, Слава. Это тебе не пьяные матросы во Владике! Ребята серьезно настроены, кажись…
Что делать? Кричать? Заткнут вмиг! Вон какие шустрые… Время тянуть? Пожалуй, но надолго ли? Еще, еще что?..
– Ребята, а что, собственно… – меняю я тон, лихорадочно обшаривая взглядом окружающее пространство. Рядом, справа, поленница, и я дотянусь… Но что толку? Нож-то выбили, а тут деревяшка… Из-за дров виден край большого окна, как раз того здания, где аптека… Так!..