Охотничья луна (ЛП)

Волк продолжал смотреть на меня. Он не пытался убежать. Я могла поклясться, что он умолял меня выстрелить. Поэтому я замешкалась, вспоминая, что сказал Кадотт. 
Что если они хотят, чтобы их убивали? 
— Черт. 
Если оборотни этого хотели, я точно не выстрелю. 
Я опустила ружье. Волк зарычал. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Что-то здесь очень неправильно. 
Оборотни жаждут человеческой крови. Они не убивают друг друга. Что же не так с этим волком? 
Мог ли он быть не оборотнем, а кем-то иным? В качестве ягер-зухера я разного насмотрелась. Эдвард повидал еще больше. Каждый день чудесным образом на свет появлялись новые монстры — одна из причин, по которым Эдвард теперь меньше охотился и больше сидел в офисе. Дело, начатое им после Второй Мировой войны, продолжало все разрастаться и разрастаться. 
Я уставилась на бурого волка и задумалась над возможными вариантами. Чудовище оно и есть чудовище, не так ли? То, что я убивала оборотней, еще не означало, что я не могла убить кого-то еще. Назовем это бонусом. 
Но я не смогла заставить себя убить волка. Сама не знаю почему. Ночной кровавый пир меня не беспокоил. Я видела намного хуже, а также бывала тому причиной. 
Если уж говорить откровенно, кровь и стрельба возбуждали. Запишите девять баллов в пользу хороших ребят. Вот только мои из них лишь восемь. 
Ужасно не хотелось уничтожать такую идеальную машину для убийств. Особенно когда она, похоже, была на моей стороне. 
— Отлично, — сказала я. — Валяй. Убей так много, как только сможешь. 
Волк снова исполнил этот собачий наклон головы. Жаль, что вся морда у него была в крови. Повстречай я собачку вроде этой, до смерти бы перепугалась. На самом деле… я и была напугана. 
Вместо того чтобы дождаться его бегства, а затем сжечь волков, как и следовало поступить, я взяла ружье и направилась обратно в трактир быстрее, чем пришла сюда. 
Оставлять одного из них в живых было не в моей природе, но, как я снова и снова повторяла себе, ожидая восхода солнца над деревьями, я всегда могу убить этого оборотня позже.
  
Глава 8 
 
Кто-то колотил в дверь, выкрикивая мое имя. Я посмотрела на свой дорожный будильник. 
Полдень. 
Проспала. 
Выбралась из постели, прошлепала по полу, выглянула в окно и щелкнула замком. В комнату на всех парах влетела Джесси. 
— Я тебя разбудила, — догадалась она. 
— И что тебя натолкнуло на эту мысль в первую очередь? 
— Не знаю… Твоя восхитительная голая попа? 
Я опустила взгляд. Ой. Должно быть, вместо того, чтобы остаться в нижнем белье, как я обычно делала в незнакомом новом жилище, я разделась догола. 
Собственным домом я не располагала, поэтому незнакомыми были все места, а переезд вслед за волками делал все места новыми. Сон в обнаженном виде случался не слишком часто. Примерно так же часто, как секс. Дайте-ка прикинуть — примерно раз в тысячелетие. 
Я не фригидна — не совсем. Просто у меня — среди прочего — есть маленькая проблемка с близостью. Возможно, потому, что моя последняя интимная связь привела к убийству. 
Очередная светлая и радостная мысль для встречи нового дня. Неудивительно, что я ненавидела утра. 
Я пошла за кофейником, не останавливаясь, чтобы одеться. Мне плевать, кто там увидит меня голой. Не нравится вид — убирайтесь к чертям с моей дороги. 
Учитывая мое мнение о сексе и мужчинах, полагаю, мое непринужденное отношение к наготе кажется противоречивым. Однако если вы не думаете о своем теле как о сексуальном объекте, то, что особенного в том, что все его видят? 
— Ты собираешься в ближайшее время одеваться? — спросила Джесси, подчеркнуто уставившись в окно. 
Я ухмыльнулась. Наконец-то я ее достала. 
— Ты стеснительная? 
— А ты, как вижу, нет. 
Когда-то была. Когда-то я много какой была. Больше во мне ничего из тех качеств не осталось. 
Открыв и захлопнув дверцы каждого шкафчика и крошечного холодильника, я пробурчала: 
— Кофе нет. Кто-то за это поплатится. 
— Когда Манденауэр сказал, что ты не жаворонок, я решила, что после полудня ты будешь в норме. 
— Ты ошиблась. 
— Почему ты вчера не пошла по магазинам? Не сделала запасы? 
Я замерла. Мгновенно вспомнилась прошлая ночь. Планировалось, что я подремлю несколько часов, затем выйду и сожгу улики. Вместо этого я спала слишком долго и оставила мертвых волков в лесу. Теряю хватку... 
Я нашла свое нижнее белье, запутавшееся в простынях, сунула ноги в брошенные джинсы и подобрала ту же самую футболку, которую надевала вчера. Я редко задумывалась о лифчике. Он мне без надобности. У меня его никогда и не было. 
— Кхм. 
Я взглянула на Джесси. 
— Может, хочешь надеть какие-нибудь чистые вещи? — предложила она. 
— А что не так с э… — Я посмотрела вниз и потеряла дар речи. 
Штаны щеголяли полосами, которые могли бы быть ржавчиной, но мы обе знали, что это не так. Некогда белую футболку усеивали пятна сажи, грязи и свежие темно-красные потеки. Мне повезло, что никто не видел меня прошлой ночью выходящей из леса. Они бы решили, что я закапывала труп. 
— Ты не слишком внимательно слушала, правда? 
Я пожала плечами и сорвала с себя футболку, заменив ее другой из сумки. Джинсы я оставила. Переоденусь по возвращении. Они все равно станут только грязнее. 
— Скольких ты убила? 
— Девятерых, — солгала я, не желая упоминать бурого волка, которого оставила в живых. Предполагалось, что я буду тренировать Джесси, а не учить ее плохим привычкам. 
Она широко распахнула глаза. 
— Девятерых? Шутишь! 
— В отличие от тебя, я не такая уж шутница. 
Я заткнула пистолет за пояс, прикрыв его сверху футболкой, и направилась к двери. 
— Пошли. 
— Куда мы идем? 
— Сжечь пару трупов. 
— Ты их не сожгла? 
Я вздрогнула. 
— А еще громче не можешь? По-моему, тебя еще в Канаде не слышали. 
— Манденауэр сказал, что мы должны сжигать их сразу же. 
— Что ж, Манденауэр не все, черт возьми, знает. 
— Да ты никак меня разыгрываешь. 
— Уверена, мне это под силу. 
Я открыла дверь и врезалась точнехонько в жесткую, словно стена, грудь Дэмьена Фицджеральда. 
— Ох, — выдохнула я и шлепнулась бы на задницу, не подхвати он меня под локти. 
— Привет. Прости. Ты в порядке? 
Руки у него были грубыми и жесткими, словно в последнее время он много ими работал — иссеченные пальцы, въевшиеся в ладони мозоли. Разливая напитки, так не натрудишься. Как и поднимая тяжести. 
Почему я находила его покрытые шрамами ладони такими завораживающими — черт, признаю, я находила их откровенно возбуждающими, — понятия не имею. Все что я могла: не потеряться в фантазии о том, как он проводит этими руками по каждому сантиметру моей обнаженной кожи. 
Он снова был одет в черное. Свободные хлопковые брюки, кажется, черные «найки» — не знала, что такие выпускают — и очередная черная рубашка с длинными рукавами. У этой был вытканный на материале узор — и только это позволило мне определить, что она не вчерашняя. Кроме того, он ухитрился ее застегнуть. Мне вроде как не хватало его белой гладкой плоти, оттененной черным шелком. 
— Ты кто, черт побери, такой, мистер? 
Взгляд каре-зеленых глаз Дэмьена метнулся к Джесси. Он быстро отпустил меня, словно боялся подцепить лишай. 
— Шериф, — кивнул он. 
— Я тебя знаю? 
— Это Дэмьен Фицджеральд, — пояснила я. — Он бармен внизу. 
— Правда? — протянула она. — А чем он еще занимается? 
Я вспомнила, что рассказывала ей о нем и что она решила, будто он член сообщества мохнатых и клыкастых. Я обернулась как раз в тот момент, когда она потянулась к своему пистолету. 
— Нет! — воскликнула я слишком громко. — То есть… 
Я вцепилась в запястье Дэмьена. От прикосновения он вздрогнул и попытался вырваться, но я его не выпустила.