Охотничья луна (ЛП)
Я подумала, что надо бы позвонить Эдварду, пока я жду, когда догорит костер. К несчастью, телефон остался в машине. О да, разбудив босса, я отомщу за собственное пробуждение. А мне нравилось мстить — почти так же, как убивать.
— Это ведь незаконно?
Услышав неожиданно раздавшийся за спиной голос, я выхватила пистолет и развернулась. Мужчина немигающим взглядом уставился на мой «глок».
Я нахмурилась. Мало кто не дрогнул бы под дулом пистолета, направленным в лицо. А я направила оружие прямо ему в лицо. Он подошел так близко, что едва не уткнулся носом в ствол.
И как только незнакомец смог подкрасться так незаметно?
Прищурившись, я оглядела его с ног до головы. Относительно просто, так как рубашки на нем не было.
На руках выступали вены, словно он занимался со штангой — делал больше подходов для рельефа, чем прибавлял вес для силы. Безволосая, но мускулистая грудь с плоскими коричневыми сосками, которые только подчеркивали алебастровое совершенство кожи.
Никогда не любила атлетов. Черт, если честно, я и мужчин-то не жаловала. Такое бывает с девушками, женихов которых у них на глазах рвут на кровавые ошметки прямо в собственной столовой. Тем не менее, я осознавала, что пялюсь на этого парня, завороженная крепкими мускулами его пресса. Взгляд притягивали и его взлохмаченные каштановые волосы, и странно светлые карие глаза, мерцающие в неверном свете луны почти желтым. Я догадалась, что при дневном свете они имеют обыкновенный ореховый оттенок.
Высокие скулы, угловатое лицо. Словно он недоедал и недосыпал. И, несмотря на светлый цвет, в его глазах таилась глубинная тьма. Но все же он был красив той красотой, что превосходила понятие «симпатичный» и совсем чуть-чуть не дотягивала до «великолепный».
Он умудрился натянуть какие-то черные брюки, хотя пуговицу застегнуть не успел, а туфли, наверное, остались там же, где рубашка. Что и объясняло, как он смог подобраться ко мне так близко, а я и не услышала.
Обуреваемая подозрениями, я не убирала дуло от его левой ноздри.
— Вы кто?
— А вы? — парировал он.
— Я первая спросила.
В ответ на мою детскую реплику он лишь приподнял бровь. Удивительно спокоен для парня с пистолетом у лица. Возможно, он не думал, что у меня там серебряные пули.
При этой мысли пальцы крепче сжали рукоятку. Неужели это тот самый мужчина из переулка? Тот, о котором я подумала, что он обратился в волка и убежал в лес?
— Не возражаете? — Он схватил дуло, отодвинул его от своего лица и одним движением вырвал пистолет из моей руки.
Я напряглась в ожидании атаки, но он вернул мне оружие рукояткой вперед. В жизни не видела никого, кто умел бы двигаться так быстро. Среди людей, если точнее.
Будь он оборотнем, то уже выстрелил бы в меня или напал бы вместе со своей подружкой. Я расслабилась, но только немного. Он по-прежнему оставался незнакомцем, и бог его знает, что он забыл тут, в лесу, ночью и босиком.
— Кто вы? — повторила я.
— Дэмьен Фицджеральд.
Дэмьен? Разве это не имя демона? Или по крайней мере так было в каком-то фильме ужасов семидесятых, который я не захотела смотреть. Никогда особо не любила кровавые сцены, даже до того, как нечто подобное начало регулярно происходить и в моей жизни.
Имя Фицджеральд объясняло светлую кожу и темные волосы, даже рыжеватые пряди, выгоревшие на солнце. Но глаза были неправильными. Им положено быть синими, как Ирландское море.
Их цвет волновал меня почти так же, как и плещущаяся в их глубине душераздирающая печаль, огонек вины. Прежде я уже тысячу раз видела это выражение глаз.
В зеркале.
Он сложил свои потрясающие руки на гладкой груди, глядя на меня сверху вниз. Не очень высокий, около ста восьмидесяти сантиметров, но я даже в ботинках едва достигала ста шестидесяти двух.
Мне жутко не нравилось быть низкорослой, хрупкой, почти блондинкой. Но я уже давно знала, что огнестрельное оружие замечательно уравнивает силы. Неважно, что я вешу от силы пятьдесят килограммов — нажать на курок мне это не помешает. Несколько лет занятий дзюдо тоже не навредили.
В дни, когда я еще была мисс Тайлер, я делала мелирование, красила губы розовой помадой и носила высокие каблуки. Пришлось сглотнуть, чтобы подавить рвотный рефлекс.
И смотрите, что мне это дало. Шрамы и внутри, и снаружи.
— Зачем вы сжигаете мертвого волка? — спросил он.
Я глянула в костер. Сложно было сказать, что именно я там жгла, но, возможно, этот Дэмьен околачивался тут дольше, чем я думала. Поэтому я выдала ему те же самые сказочки, что обычно скармливала гражданским.
— Я работаю на ДПР.
Он поморщился — как я уже давно поняла, обычная реакция на упоминание Департамента природных ресурсов. Но не повел себя как большинство людей после знакомства — не стал сбегать без оглядки, сверкая пятками, — а продолжил вопросительно сверлить меня взглядом.
— Что? — наконец не выдержала я.
— Почему вы сжигаете волка? Я думал, они под угрозой исчезновения.
— Охраняемый вид.
Его непонимающий взгляд дал понять, что Дэмьен не в курсе тонкостей законодательства по поводу популяции волков. «Охраняемый вид» означал, что волков могут убивать только определенные люди — например, я, — в определенных обстоятельствах. Что же до обстоятельств…
— В окрестностях зафиксирована маленькая проблема с бешенством у волков, — солгала я.
— Правда? — Дэмьен приподнял бровь.
Не поверил? Что-то новенькое. Я очень, очень хорошая лгунья.
— Правда.
Я говорила твердо. Не хочу больше никаких вопросов. Особенно таких, на которые мне сложно отвечать. Вроде того, как мы отличали бешеного волка от зверя, зараженного чем-то другим.
На самом деле, мы бы и не смогли отличить без проверки в Лаборатории Мэдисона. Стандартная процедура ДПР заключалась в следующем: сначала связаться с местным лесничеством, затем с СИЗЖР — Службой инспекции здоровья животных и растений, федеральным агентством, в чью сферу деятельности входят и проблемы заболевших животных.
К счастью, гражданские зачастую не знали установленного порядка действий государственных служб, поэтому обычно моя ложь прокатывала. Помогало, что само слово «бешенство» отпугивало всех. Люди желали уничтожения вируса, предпочтительнее, еще вчера, и если кто-то в форме и с удостоверением был готов броситься в бой, никто не задавал уточняющих вопросов. Все просто уходили с дороги.
Вот только Дэмьен оказался не таким, как все. Он склонил набок голову, и пряди нечесаных волос скользнули по щеке.
— Бешенство? А почему я об этом не слышал?
Я уже многократно озвучивала эту ложь и на этот раз даже не стала задумываться, прежде чем снова её произнести.
— Эта новость не для ушей всех граждан. Поднялась бы паника.
— А. — Он кивнул. — Так вот почему вы не в форме.
— Точно. Нет смысла зря волновать людей. Я обо всем позабочусь, поэтому можете возвращаться в… откуда вы там. — Я нахмурилась. — Откуда вы взялись?
— Из Нью-Йорка.
— Прямо сейчас?
Его губы дернулись в подобии улыбки.
— Нет, изначально.
Это объясняло его легкий акцент — возможно, Бронкс, но не уверена. У девушки из Канзаса, последние несколько лет обитавшей в лесах в погоне за оборотнями, не слишком много возможностей изучать акценты привлекательных ирландцев из Нью-Йорка.
— И давно вы здесь живете? — спросила я и отвернулась, чтобы поворошить угли сучковатой палкой.
— Вы так и не сказали, как вас зовут, — парировал он. — Есть ли у вас какое-нибудь удостоверение?
Я продолжила ворошить угли, думая, что бы сказать. Ничего не изменится, если я скажу ему свое имя. В заднем кармане лежит удостоверение сотрудника ДПР. У сообщества ягер-зухеров имелись колоссальные ресурсы, в некоторых случаях поражавшие воображение. Но почему он так интересуется?
— А вы что, полицейский?
— Вообще-то да.
Я вскрикнула и развернулась. Дэмьен Фицджеральд исчез, словно корова языком слизнула.