Избранная демоном (СИ)

Ноги неожиданно налились тяжестью и одновременно захотелось бежать из тронного зала, бежать без оглядки.
Тяжело ступая по разноцветной мозаике пола, через тронный зал шел огромный темнокожий тэн с витыми золотыми рогами.
Черная грива волос убрана в косы, и, судя по их количеству, тэн одержал немало побед.
Благодаря вкраплению золотых, в тон рогов, прядей, его тяжелые косы кажутся змеями, чья кожа переливается под светом тысяч осветительных огней.
По мере того, как тэн приближался, горло сдавливало ледяной лапой, а в груди проседало сердце.
Мне показалось, что даже стены сотрясаются от его поступи, а становясь ближе, темнокожий тэн вот-вот заслонит свет.
Мой взгляд зачарованно заскользил по невероятных размеров мускулам, широкому развороту плеч, мощным рукам и ногам. Все тэны отличаются могучим телосложением, но этот даже среди остальных великан. Отчего-то я не могла заставить себя посмотреть на его лицо, и лишь, отругав себя мысленно за излишнюю впечатлительность, осмелилась поднять взгляд.
Хищные черты с застывшей маской ярости украшает высший огненный знак.
В знаках воинского отличия нет недостатка: огненные узоры покрывают рельефное тело тэна чуть ли не целиком, что говорит, что передо мной не простой воин, а один из правителей Вершины Мира.
Вглядевшись во властное лицо внимательнее, я охнула, когда узнала его: это был великий воин Ягат Свирепый, тсар земель под названием Блэр-Джар.
Отец приподнялся, приветствуя тсара Блэр-Джар, одного из немногих, кто стоял у истоков Тысячелетней войны. Глядя на словно высеченное из скалы мускулистое тело, встречая пронзительный цвет красно-огненных глаз я не могла поверить, что тэну более двух тысяч лет веков.
Отец, рожденный на исходе Тысячелетней войны, и всегда казавшийся самым взрослым и мудрым, был чуть ли не вдвое моложе темнокожего исполина.
Ответив на приветствие отца, Ягат Свирепый заговорил. Голос его зазвучал громовыми раскатами, отражаясь от стен и потолка тронного зала.
- Я пришел приветствовать тебя, великий тсар, и твою прекрасную тсари. Я пришел поздравить вас со Слиянием четвертой принцессы. Но я опоздал к началу и не стоит нарушать порядок. Пусть сначала скажут те, кто собирались. Затем скажу я.
Арон, чья очередь была говорить, склонился перед тсаром в почтительном поклоне.
- Говори, великий воин Ягат Свирепый, прошедший Тысячелетнюю войну и бездну. Я с радостью уступаю тебе свою очередь, в знак уважения к твоим заслугам, которым нет числа.
Я подумала, что если Ягат Свирепый стоял у самых истоков Тысячелетней войны, то его заслуги должны сильно уступать прегрешениям. Помыслив так, я устыдилась, вспомнив, что Мать даровала прощение всему нашему народу и все участники Тысячелетней войны искупили вину.
Заметив, как благодарно отец кивнул Арону, я подумала, что сдержанность тэна порадовала его.
Ягат поблагодарил Арона кивком и заговорил.
- Я не умею долго и красиво говорить, как нынешние воины, - в голосе тэна прозвучала усмешка, мне даже показалось, что он не верит в то, что говорит, но тут же отогнала эту мысль, как недостойную.
Воин продолжал:
- Но я поздравляю тебя, тсар, и твою тсари, с великой благостью - Слиянием вашей четвертой дочери!
Я слышала о том, что есть среди тэнов иных Джаров есть те, кто считает тэнов выше, чем пери, такие никогда не разделят трон с женщиной. Я слышала, что распознать их можно по одному признаку в разговоре: они всегда обращаются сначала к тэну, и только затем к пери. В нашем Джаре принято приветствовать сначала пери, из уважения к Матери Анахите, которая даровала женщинам-тэнгериям свою сущность.
Наставница искусства наслаждений любит повторять:
- Таким тэнам дай волю, и они поселят пери в отдельной половине дома, как принято кое-где на нижней земле. Там мужчины кутают женщин в немыслимые одежды, скрывая их прелесть от глаз и избегают смотреть лишний раз из опасения, что не смогут держать под контролем свою страсть. Сдается мне, если бы не страх быть опозоренными своей слабостью, многие тэны Джар-Тэ поступали бы так же.
- Но разве великие воины чего-то боятся? - спросила однажды я. - Не на нижней земле, а наши? Тэны?
Наставница погладила меня по голове и ласково пояснила:
- Конечно, милая, все, даже могучие тэны, имеют свои страхи. Они боятся показать свою слабость и несдержанность, боятся быть отвергнутыми пери, но больше всего тэнгерии боятся услышать Голос. Потому что знают, есть сила, которой не смогут противостоять.
Стоило вспомнить о том, с каким страданием на лице наставница говорила о Голосе, мне стало зябко и я поежилась. Тычок Лалы вернул в реальность.
Я снова уставилась на могучего темнокожего тэна, за чьей спиной стоит Арон.
- Но я пришел не только для того, чтобы поздравить тебя со Слиянием дочери, Оридан, - сказал тсар Блэр-Джар. Грядет вторжение.
Стоило прозвучать последнему слову, как на тронный зал, и без того тихий, опустилась гробовая тишина. Все прислушивались к каждому слову Ягата Свирепого.
- Во главе темных сил встал тот, кто хочет вернуть былое.
Ягат говорил глухо, отстраненно, словно его это не касалось, но мне подумалось, что не слышу в его голосе ни скорби, ни сожаления.
- Вторжение невозможно. Мы все подчиняемся сонму Семерых, - сказал отец, нахмурившись, и добавил: - И ты, Ягат.
- Да, - согласился тэн. - Но у того, кто поведет тьму, есть Голос.
В наступившей тишине было слышно, как каплет из чьего-то опрокинутого кубка.
Кап. Кап. Кап.
Мне показалось, что с капелью утекают последние капли привычной, безмятежной жизни, всего, что любила и единственного, что знала.
- Ты говоришь…
- О роге Аримана, - закончил за отца тэн и глаза его сверкнули огнем.
Пери и юные тэны иногда развлекаются страшными сказками на ночь, и мы с сестрами не исключение. Чаще всего сестры веселились, пугая впечатлительную Ракшми, но и у меня не раз сжималось сердце, когда говорили о таких, кто жалеет об окончании Тысячелетней войны и жаждет снова услышать Голос, который придет, чтобы повести нас за собой и завершить некогда начатое. Несмотря на детские страхи, до этого момента мне казалось, что все это не более, чем россказни. Но сейчас, глядя на темнокожего гиганта с огненно-золотыми рогами, в душе впервые шевельнулось сомнение в том, что наш народ до конца искупил вину и заслужил Прощение.
- Боги спрятали рог, - наконец, сказал отец. - Там, где темные силы его не найдут.
- Но если это правда, - возразил Ягат. - Нам нужно быть готовыми.  К противостоянию.
- Это правда, - согласился отец.
- Поэтому я и пришел к тебе, Оридан Мудрый. Нам следует объединить силы. Вместе мы сможем противостоять.
- Мой меч - твой меч, - возвестил тсар. - Под могучей силой небес обещаю, что, если вторжение случится, мы будем стоять плечом к плечу. Слово воина.
- Этого недостаточно, - сказал Ягат, и мне было видно, как один из братьев вскочил с места.
 Сердце екнуло, но брата тут же усадили обратно. Любой другой сейчас же искупил бы оскорбление, нанесенное моему отцу. Но Ягат был старше. Его Джар - один из сильнейших на Вершине Мира. И, может, с отцом они были на равных, но воин, стоявший у истоков Тысячелетней войны, обладает более весомым положением. Его слово главнее, и поэтому отец остался сидеть. Лишь по зеленым огонькам глаз всем было понятно, что слова Ягата оскорбили его, великого воина, давшего Слово.
- Чего же ты хочешь, Ягат? - спросил отец.
Тэн ответил:
- Я хочу скрепить наш союз Слиянием, - ответил тсар Блэр-Джар.
Я вспомнила слова отца о том, что ни одна из его дочерей не обещана и не будет, и взойдет на священный алтарь лишь по любви. Но одновременно и понимала, что угроза вторжения - не тот случай, когда можно торговаться. Видимо, так считал и отец, потому что сказал:
- Это справедливо.
Голова закружилась и Лала, почувствовав, что со мной неладно, сжала мою руку. Я слабо улыбнулась сестре, показывая, что я в порядке.