Русские народные сказки Пермского края
Подошли они к царскому дворцу. «Это, — говорит старик, — мой дворец. А меня зовут Кощей Бессмертный. Я хозяин этого царства, и ты будешь здесь жить и во всем мне подчиняться».
И остался Иван-царевич у Кощея Бессмертного.
А через неделю приходит за ним слуга и говорит, что Кощей Бессмертный его к себе требует.
Пришел Иван-царевич к Кощею, упал ему в ноги.
— Что прикажете?
А тот говорит:
— Для начала сшей мне сапоги, вот тебе материал и все, что потребуется.
Иван-царевич стал отказываться:
— Я не портной, а царский сын и сапоги никогда в жизни не шил.
А Кощей ему:
— Был царский сын, а теперь мой слуга. Что хочу, то и заставлю делать. А не сошьешь — мой меч, твоя голова с плеч.
Взял Иван материал на сапожки, пошел в свою комнату, сидит и плачет: «Как же мне сапоги сшить? Как в живых остаться?»
Вдруг слышит: прилетела пчела, прилетела и о стекло стучит, стучит, набивается. Ему что-то жалко эту пчелку стало, открыл он форточку, пчела залетела, ударилась об пол, сделалась девицей и говорит: «Здравствуй, Иван-царевич. А я Марья-царевна — дочь Кощея Бессмертного. Я знаю, что мой отец заставил тебя сапоги сшить. Уже много здесь таких, как ты, побывало, но никто не мог моему отцу угодить, и он их всех убил. Так же и с тобой может быть, а мне тебя жалко. Я тебе могу помочь. Давай сюда материал, а утром сапоги будут здесь стоять, на лавке, ты бери и неси ему».
Уснул Иван-царевич, а утром, когда проснулся, сапоги уже стояли на лавочке. Взял он эти сапожки за пазушку и пошел к царю Бессмертному. Говорит:
— Вот, сшил.
— Ну, молодец: хорошие сапоги сшил. Иди теперь к себе, отдыхай.
Прожил Иван еще неделю или две ли — снова слуги приходят за ним и говорят: «Явись к Кощею Бессмертному». Пришел Иван, упал в ноги.
— Что прикажете?
— А вот, — говорит Кощей, — в одну ночь построй мне замок. Если построишь — молодец; а не построишь — мой меч, твоя голова с плеч.
— Ну как я замок построю? Я не плотник и никогда ничего не строил. Я и не видал даже, как замки строят.
— Не моя печаль, а твоя. Строй!
Пришел Иван-царевич к себе, сел, заплакал. И смотрит: опять эта пчела летит. «Вот, — думает, — счастье». Форточку открыл, пчела об пол ударилась, опять сделалась Марьей-царевной.
— Знаю, — говорит, — что на этот раз тебя заставил отец замок строить. Это тоже горе — не горе. Давай ложись спать. Утром вставай пораньше, умывайся побелей и иди к замку — он уж по ту пору готов будет — и зауголочки поколачивай топориком.
Ну, Иван-царевич так и сделал. Проснулся, умылся, оделся, пошел, взял топорик и ходит вокруг замка. А Кощей утром встал, смотрит: замок построен.
— М-м, что-то, — говорит, — не верится: он ли это строил? Как это он построил?
Но все равно вызвал Ивана-царевича к себе и говорит:
— Ну, молодец. Иди к себе, отдыхай.
Ушел Иван-царевич. А Кощей Бессмертный стал думать: кто Ивану помогает? Никто такой силой, как у него, не владеет, лишь одна из его тридцати трех дочерей, младшая, Марья-царевна. И сапоги сшить, и замок в одну ночь построить — все может. Догадался обо всем Кощей Бессмертный, опять Ивана-царевича вызывает и говорит:
— Есть у меня тридцать три дочери, все они одинаковые: рост в рост, голос в голос, ничем их не различишь. Так вот: найдешь Марью-царевну — молодец, а не найдешь — мой меч, твоя голова с плеч.
Пришел Иван-царевич домой. Ждет, поглядывает, не прилетит ли пчелка опять. Открыл форточку, смотрит — летит, он ее со слезами на глазах встречает. Стукнулась пчелка об пол, сделалась Марьей-царевной и говорит:
— Не плачь, Иван-царевич, знаю я о твоем горе.
— Ну как я смогу тебя найти, если вы все одинаковые?
— Да, мы все одинаковые. Одеты мы все одинаково, волосы у нас у всех одинаковые, даже голос и тот у всех одинаковый. Но я тебе помогу. Только ты будь внимательным. Дадут тебе три раза пройти около нас. Первый раз ты пойдешь — ничего не заметишь. Второй раз пойдешь — тоже ничего не найдешь. А вот третий раз пойдешь — примечай: у меня на щеке будет маленькая-маленькая мошка сидеть. Если ты эту мошку пропустишь, тебе больше меня не найти.
Вот на следующий день приходят слуги за Иваном-царевичем, а там уже на улице построены тридцать три дочери Кощея. Все они стоят в ряд, все одеты одинаково, косы заплетены у всех одинаково, лицом все равны. «Ну и ну, — думает Иван, — которая же Марья-царевна? А ну как не опознаю?»
Прошел раз, посмотрел внимательно на каждую, думает: «Может, она какой-нибудь знак подаст?» Нет, ничего не заметил. Второй раз пошел, смотрел внимательно на каждую — опять ничего. Не мог определить, которая Марья-царевна. Третий раз пошел. А сам уже и ног не чует под собой, боится, думает: «А вдруг я эту мушку не увижу. Да и муха-то ведь может и на другую сесть». И вот идет, внимательно на каждое лицо смотрит. И вдруг видит: около уха у одной девицы маленькая-маленькая мошка бегает. Он и говорит:
— Эта вот Марья-царевна.
Тут Кощей Бессмертный захохотал страшным голосом:
— А, теперь я знаю, кто тебе помогает! Сам бы ты ни за что не нашел! Это помогает тебе Марья-царевна! Пока я тебя отпускаю, а что делать с тобой, скоро решу!
Ушел Иван-царевич в свою комнату, сидит, плачет. Летит пчела, а у него форточка уж не закрыта. Стукнулась пчела об пол и говорит: «Ну, Иван-царевич, отец догадался о том, что это я тебе помогаю, нам с тобой обоим житья не будет, давай отсюда бежать поскорее».
Собрались они бежать. А перед уходом плюнула Марья-царевна на стекло и наказала слюнке отвечать человеческим голосом.
Побежали они. Тем временем Кощей Бессмертный посылает за Иваном-царевичем слуг. Слуги пришли, в дверь стучатся:
— Иван-царевич, иди к Кощею Бессмертному.
А слюна на стекле отвечает:
— Сейчас иду.
Слуги ждут-ждут, а никто не идет.
Снова Ивана-царевича зовут, стучат, а слюнка на стекле отвечает:
— Сейчас иду.
Ну что, ждали, ждали — нет, не идет. Третий раз Кощей слуг посылает:
— Сейчас же приведите его ко мне силой!
Зашли слуги в комнату, а там никого нет. Приходят и говорят:
— А там никого нет.
Рассердился Кощей Бессмертный, спрашивает:
— А тут ли Марья-царевна? Ну-ка, найти мне Марью-царевну!
Начали искать — и Марьи-царевны нет нигде. Догадался Кощей Бессмертный, что они вместе сбежали, и послал за ними погоню: самых лучших своих слуг на самых резвых лошадях.
А Иван-царевич с Марьей-царевной бегут, бегут да и остановятся. Марья-царевна ляжет на землю, приложит ухо к земле и слушает: гонятся за ними или нет. Нет, нету погони. Они опять бегут. Опять ухом ложится на землю, слушает: есть, нет погоня. Нет, нету погони. А третий раз, когда прилегла на землю, говорит:
— Да, за нами погоня. Близко уже. Спасаться надо!
— А как спасаться?
— А вот как. Сейчас я обернусь лошадью с телегой, а тебя сделаю мужиком. Рядом будет стог сена стоять. Ты накладывай из стога сено на телегу, на воз. А когда спросят тебя, не видал ли Марью-царевну с Иваном-царевичем, ты скажи: видел, мол, вон по той дороге побежали.
— Ну, хорошо.
Превратилась она в лошадь, тут же стог сена появился, а Иван-царевич мужиком стал. Стоит, сено на телегу накладывает. Тут и погоня подоспела, спрашивают:
— Эй, мужик! Не видал ли ты Ивана-царевича с Марьей-царевной?
— Видел, — говорит, — какие-то двое торопились бежали. Вон в ту гору побежали, вон по той дороге.
Ну, погоня туда бросилась. А они скоро перевернулись опять в Ивана-царевича и Марью-царевну и побежали по другой дороге, совсем в другую сторону. Добежали они до того места, где Иван-царевич коня пастись оставил. Скорей на этого коня сели и доехали до края подземного царства. Марья-царевна там ногой топнула — земля растворилась, и вышли они на волю. «Ну, — говорит Марья-царевна, — теперь никто нас не догонит».
Тут Иван-царевич и говорит:
— Марья-царевна, ты столько раз меня выручала, ты мне жизнь спасла, не хочу я с тобой разлучаться. Будь моей невестой, поедем со мной к отцу с матерью.