Русские народные сказки Пермского края

  
 
 
 
БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ
 
 
А теперь расскажу вам сказку старинную,
 
Не шибко короткую, да и не шибко длинную,
 
А такую: как раз — от меня до вас
 
  
 
 
 
61. Добрыня и сорочинская змея
 
Добрыня Никитич в Почай-реке купался. А в этой реке жила сорочинская змея, которая у князя Владимира племянницу утащила.
Эта сорочинская змея и говорит: «Неправду, Добрынюшка Никитич, святые отцы написали на святых воротах, что ты меня должен победить-погубить. Я тебя сейчас в реке-то захочу — задушу, захочу — просто убью».
А Добрыня ей говорит: «Ну дак че, скажут, что Добрынюшка Никитич в Почай-реке купался да утонул». — «Ну, выходи тогда на сушу, на суше поборемся», — говорит ему сорочинская змея. «Отвороти хоть большие свои шары: ведь ты женщина, а я мужчина. Я хоть одежду одену на себя-то».
Змея глаза-то и отворотила. Добрыня выскочил из реки-то, даже штаны и рубаху не стал надевать, сразу убил эту сорочинскую-то змею, язык у ей вырезал, чтобы поверили ему, и поехал.
Поехал Добрыня по этим по Сорочинским-то горам. Доезжает. А там змеенышей полным-полно, коню на ноги обвиваются. А ему мать-то сплела плеточку из семи шелков, он ею по ушам коню-то прохаживается и говорит: «Ты, Бурушко, поскакивай, этих змеенышей попинывай, побрасывай». Бурушко всех змеят этих и потоптал. Так приехал он в самое змеиное царство, куда сорочинская змея у князя-то Владимира племянницу утащила. Видит: племянница-то распятая на стене висит, змея ее распяла. Он ее снял и повез к князю Владимиру. Много там было еще народу всякого, оне все в пояс кланялись за то, что он их освободил.
  
62. Исцеление Ильи Муромца
 
Был Илья Муромец, самый главный богатырь, у отца с матерью один сын, больше детей у них не было. Он тридцать лет не ходил, все лежал на печи. К нему раз пришли странники, нищие.
— Давай вставай, — говорят.
— Да я уже вот тридцать лет лежу — не могу встать.
— Вставай — может, встанешь.
— Нет, не могу.
Тогда они ему чего-то налили, заставили выпить и спрашивают:
— Ну, встанешь теперя?
— Да.
Пошевелился Илья Муромец, встал. Они ему еще налили. Он выпил, говорит:
— Вот я теперь в себе силы чувствую.
А когда они ему третью чашу налили, он выпил и говорит:
— Если бы сейчас кольцо в земле было, я бы всю землю вкруг поворотил.
Странники ушли, а Илья Муромец пошел к отцу с матерью. Отец с матерью корчевали лес, пенья, расчищали поля.
Он им и говорит: «Вы отдыхайте — я один буду». Взялся, пособил им — все выдергал моментально, а потом собрался в город Чернигов идти.
Мать и отец спрашивают:
— Воевать пойдешь?
— Пойду я, посмотрю: может, помогу черниговцам врагов победить.
— За друга стой, за недруга не стой.
Пришел он в город Чернигов. А там весь народ в церкви собрался, все ревут. Илья Муромец говорит:
— Вы, черниговцы, не плачьте.
Пошел, сынов князя с их войском против врагов повернул, всех победил.
Стали спрашивать люди черниговские, чем его отблагодарить, а он говорит:
— Ниче мне не надо, только дайте хлеба каравай, а больше ничего.
И ушел.
  
63. Про Илью Муромца
 
Был Илья Муромец, богатырь. И конь у него был бойкий, и сам он такой был.
Едет Илья Муромец, а навстречу ему Калика Перехожий. Сам грузный, тихий и конь у него такой. Спрашивает Илья Муромец:
— Калика, где ты был?
— У царя был, за милостиной ездил.
— Что там у него делается?
— К его жене Идолище поганый пришел, стал жить, сидит, жрет, а царь у них заместо прислуги, исть готовит и подает.
— Давай мне свою одежду и все свое.
Калика все снял и Илье отдал. А у этого Калики был костыль сто пудов и шляпа полтораста пудов. Илья Муромец все взял и поехал к царю. Приезжает, костыль поставил, аж стекла посыпались. А Идолище спрашивает: «Это кто там приехал? Не Илья Муромец ли?» А Илья Муромец отвечает: «Да нет. Это Калика Перехожий приехал за милостиной».
Идолище сидит, жрет. Илья Муромец шляпу с головы снял, в Идолище бросил, попал ему шляпой в грудь, тот с простенком на улицу вылетел, там Илья Муромец его еще палицей пристукнул и сказал: «Не человек человека убил, а царя освободил».
После этого вскочил на коня, поехал, догнал Калику Перехожего:
— Давай, слазь скорее, давай мне моего коня и одежу.
Переоделся во все свое и ускакал. Понял Калика Перехожий, что это Илья Муромец был.
  
64. Смерть Ильи Муромца
 
Пришло время Илье Муромцу умирать. Ну, смерть-то ни с кем не считается. Смерть пришла — умер, к женщине женщина приходит, к мужчине — мужчина. А он, Илья Муромец, он стопудовой палицей хотел смерть побороть. Ну вот смерть пришла к нему и говорит:
— Тебе время уже помереть. Я за тобой пришла.
А Илья Муромец ей и отвечает:
— Ты за мной пришла, чтобы я помер. А вот у меня стопудовая палица. Я тебя «дых», вот тебе самой смерть и будет.
Он ее стопудовой палицей дыхнул — у нее и волос не потресся. Испугался Илья Муромец, стал ее упрашивать:
— Ну оставь меня хоть на час.
— Не оставлю.
— Ну оставь хоть на полчаса!
— Не оставлю.
И у него голова полетела…
  
65. Про князя Владимира и Ставра Годиновича
 
 
 
У князя Владимира
 
Было пированье,
 
Было столованье.
 
 
И все при беседушке расхвасталися. Кто хвастат силою, кто хвастат молодой женой, кто хвастат старой матерью, кто хвастат добрым конем. А молодой Ставр, сын Годинович, в углу сидел, а потом говорит:
— А у меня жена, Василиса Тимофеевна, — такой ни у кого нет. Она меня двои продаст, а трои выкупит.
Тут народ, кто там был, на него накинулись и в Сорочински-то погреба его бросили: посмотрим, мол, как твоя жена тебя выкупит, будешь знать, как похваляться.
А у князя-то была княгиня, Апракса Королевишна. Эта Апракса Королевишна от князя-то воровски есть носила Ставру в погреб-то.
А Василиса-то Тимофеевна узнала, какая беда с мужем случилась, со Ставром Годиновичем. Говорит служанкам:
— Ложитесь спать!
А сама сидела, сидела, думала. Взяла свои волосы остригла по-молодецки, только забыла сережки из ушей достать. Потом села на коня и приехала к князю Владимиру. Назвалась она Василом, послом земли Тувайской, говорит:
— Ты, князь, за много лет подать не платишь. Давайте, сильцов, борцов, на кулачки биться или бороться, и если кто меня победит, то прощу вам долг.
Кого к ней ни ведут, она всех перебивает.
— А что, — говорит Апракса Королевишна, — раз никто этого посла побить не может, позови, князь, молодого-то Ставра, сына Годиновича. Может, он не живой уже, а ежели живой, дак не поможет ли.
Князь пошел, кричал, звал Ставра — никто ему не ответил. Апракса Королевишна пошла сама. Закричала, позвала Ставра — он ей голос подал. И добыли его, привели к князю. Посол посмотрел и говорит:
— Он мне знакомый, этот молодой Ставр Годинович. Отдайте мне его — я вам долг прощу.
Обрадовался князь, отпустил Ставра с послом.
А она, Василиса Тимофеевна, на царских лугах шатер изладила, никого туда не запускала. Вот она его, Ставра-то, туда привела, тут он ее по сережке-то и узнал, за ушки взял и поцеловал. А потом и говорит:
— Не я ли всем говорил, что моя жена Василиса Тимофеевна двои продаст, а трои выкупит. Вот так-то.