Русские народные сказки Пермского края

Пришел домой — братья говорят:
— Ты че, Ванька, купил ли хоть нам че-то?
— Купил, все купил.
— Соль-то купил?
— Купил.
— А где она?
— Так я ее в реку высыпал: лошадь не хотела пресную воду пить.
— А лошадь-то где?
— А я ее стукнул — она пропала.
— Ух ты, Ванька, Ванька-дурак! А горшки-то купил?
— Купил.
— А где они?
— Да я, — говорит, — на пенечки их одел, че они без шапочек.
— Ну, а ложки-то купил?
— Купил. Они обзываются, говорят: «Ванька-дурак! Ванька-дурак!» Я их растоптал, вон на дороге бросил.
— Ох ты Ванька, ты Ванька.
Опять Ваньке тумаков надавали.
— Ладно, — говорят, — Ванька, теперь сиди дома. А мы сами съездим, все купим.
Поехали, а Ваньку дома оставили, наказали:
— Ты на крючок закройся.
А Ванька сидел, сидел дома — скучно. Нечем ему заняться. Встал, воду вылил из кадки на пол, брагу вылил, пиво вылил. Там водочка была на свадьбу куплена — вылил; все молоко из горшков вылил. У него стало воды много в избе, прямо до окон. Взял сельницу, взял лопату и плавает по избе. Туда плывет, сюда плывет.
Ну, а братья приехали, постучали — закрыто, кричат:
— Ванька, открывай!
— Сейчас доплыву.
Они думают: «Да что это такое, где он там плавает?»
— Открывай, — говорят, — быстрей.
— Щас доплыву.
Ну, открыл он дверь с крючка, а вода вся хлынула на них.
— Ох ты Ванька, ты Ванька-дурак! Что ты наделал! Ведь это все было на свадьбу припасено, все надо было.
Опять тумаков Ваньке дали. Все-таки стали они свадьбу собирать, снова все это приобрели. Пиво наварили, браги наделали, водочки купили. Говорят:
— Ванька, ты иди овцу заколи на свадьбу-то.
— А какую, — говорит, — заколоть-то, которую?
— Да котора, — говорят, — на тебя поглядит.
Ну, Ванька пошел во двор. А овец в конюшне много было: семь или восемь. Он взял залез повыше — как в середину прыгнул к ним! Они испугались и все на него поглядели. Он взял и всех зарезал. Братья прибежали, охнули:
— Ты, — говорят, — че это, Ванька, наделал?!
— Так они все на меня глядели — я всех и заколол.
— Ох ты Ванька, Ванька-дурак!
Опять Ваньке тумаков надавали.
Ну, все-таки свадьбу собрали. «Иди, — говорят, — Ванька, позови гостей». Ну, Ванька пошел звать гостей. «Мужики, — говорит, — идите на свадьбу, а баб не берите». Ну, мужики пришли. А хозяева спрашивают: «Так че это одни мужики, бабы-то где? Почему баб-то нет?» — «А я их не позвал». — «Ну, так иди и баб позови».
Он пошел: «Бабы, идите на свадьбу, а ребят не берите». Пришли бабы и заботятся: что там ребятишки делают, поди, ревут они там без нас.
Опять говорят братья: «Ванька, так ты че, ребят-то иди тоже собери на свадьбу, чтоб бабы не заботились об них».
Ванька думает: «Их много, в каждом доме по пять, по шесть. Как я их соберу?» Запряг лошадь, взял большой короб. Подъедет к дому, вытащит ребят и в этот короб бросит; в том, в другом, в третьем доме так-то; их много стало, полный короб с верхом. Он взял бастрык [77], придавил их бастрыком-то, которого за ногу, которого за руку, которого посередке. Они пищат, верещат. Ванька едет по деревне, ребятишки ревут. Привез на свадьбу. Повыскакивали матери. «Что, — говорят, — это ты, Ванька, наделал!» Опять Ваньке тумаков надавали.
Ну, Ваньке надоело: все ему тумаки да тумаки. Прошла свадьба — отделились братья, отдельно стали жить. И Ванька остался один, некому стало его бить. И Ванька вырос, стал хорошим человеком, умным, не стал вредничать. На том и сказке конец.
  
101. Про Солнышко
 
Жили-были старик со старухой. Была у них одна дочь, да и ту они выдали замуж за Солнышко. Скучно стало старику, вот и пошел он в гости к Солнышку. Шел, шел, шел, насилу пришел.
— Здравствуй, старик! Чем тебя потчевать? — молвило Солнышко и сказало жене, чтоб блинов испекла.
Вот, когда тесто поспело, Солнышко уселось посреди пола и говорит жене:
— Лей мне на голову.
Жена налила на голову — блин испекся. Понравилось это старику. Пришел он домой и кричит старухе:
— Эй, старуха, затевай блины!
Старуха бросилась было печь топить, а он говорит: — Не надо, замеси только тесто.
Замесила старуха тесто. Подставил старик голову.
— Лей, — говорит, — мне на голову!
Налила ему старуха теста, залепила старику глаза, и уши, и нос, и рот. Блины не испеклись, а старик целый день потом в бане отмывался. После того старик часто повторял пословицу «Чужим умом жить — добра не нажить».
  
102. Мужики-тасимичи
 
Жили в одной деревне мужики-тасимичи, беда бестолковые. Придумали себе церкву строить: «У всех есть церква, а у нас нету». Живо состроили какую-то балагушечку. «Надо, — думают, — ишшо колокольню». Сделали. Тожно надо колокол, а где его взять? Придумали лыко надрать и из него сплести. Сказано — сделано. Сплели колокол, повесили, за веревку дернули, никакой звон не идет, только: «шлык!» Им и чуется: «еще лыко». Давай еще лыко приплетать. А колокол все однако: «шлык, шлык». Сколь бы они еще бедные промаялись, да по ту пору ветер сильный задул, у них колокол-то и сдуло на землю. Так, поди, все еще лежит.
  
103. Глупые люди
 
Жила одна старушка. Вот стала она оладьи печь, а сметану из погреба ложкой таскает. Зашел к ней чужой человек и спрашивает:
— Ты, бабушка, что делаешь?
А она говорит:
— Сметану ношу, оладьи вот напекла.
Он говорит:
— Дак возьми чашку да с ней в погреб и сходи.
Старуха обрадовалась:
— Ой, добрый молодец, спасибо тебе: надоумил. Оставайся с нами жить.
А человек ей и отвечает:
— Нет. Пойду. Если дурней тебя найду, дак не приду, а не найду, дак приду.
Пошел дальше. Шел, шел, в деревню одну зашел. Видит: там вся деревня вздымает корову на баню. Он спрашивает. «Че вы, ребяты, тут делаете?» А они ему отвечают: «Дак вот видишь: у нас трава выросла на бане, надо ее убрать, траву-то. Вот мы корову и поднимаем, чтоб она траву выела». Человек сходил, нашел литовку, выкосил сам траву. Люди обрадовались, обедать пошли. Час обедали, два, три. Дело к вечеру — они все еще обедают. А человек прохожий на улице остался, сидит и думает: «Что же это они делают? Ну-ка, я зайду». Поглядел: они сидят все за столом и одной ложкой все едят. Один хлебнет, ложку на полати бросит. Другой сходит, ложку подберет, хлебнет один раз, снова ложку на полати бросит. Так вся деревня и ест.
Подивился человек, достал из рюкзака ложку, кружку, дал им: нате, мол, ешьте, так-то не делайте. Наелись они, потом и человек поел. «Да, — думает, — эти еще дурнее».
  
104. Солдат и черти
 
Идет солдат из армии. Пришел в одну деревню, попросился ночевать.
В один дом попросился — его не пустили; в другой дом попросился — опять не пустили; в третий дом попросился — хозяева говорят:
— Да у нас семья очень большая, негде тебе спать-то будет. Вон там у нас свободный дом есть, новый, недавно построенный, дак там черти живут. Мы там и не живем, не знаем, как чертей выгнать.
Он говорит:
— Так вот и пустите меня, я и с чертями заночую.
— Ну, если не боишься чертей, так иди, вместе с чертями и спи.
Вот он пошел в этот дом новый, где черти живут. Сделал постель, поужинал и лег. Откуда ни возьмись выскочил чертенок:
— Чего ты тут на нашей квартире разлегся?
— Я солдат, мне же где-то ночевать надо. Я спросился, мне хозяева сказали: можно с чертями ночевать.
— А что ты умеешь делать?
— Да все умею: я ж солдат!
— А умеешь хоть в карты играть?
— Да, умею.
— Ну так че, давай хоть в карты будем играть, все равно нам вместе ночь коротать.
Встал солдат, сел с чертенком в карты играть и спрашивает: