Легат инквизиции (СИ)

Отец Георгий запел какие-то руны, скрипучим голосом на языке гронгов. Меня тошнило, мы очутились в необычном месте — это была пещера, вся переплетённая кишками. Такое ощущение, что мы вынырнули в брюхе кита.
— Это пещера знаний. Отсюда был последний сигнал потерпевшего.
Отец Георгий снимал свою сутану, и обмазал дурно пахнущей мазью всё тело.
— С маскировкой закончено, через двадцать минут будем зеленеть и мой внешний вид станет совсем не отличен от твоего. Надо найти обладателя твоего тела, пославшего сигнал гронгам. Он где-то должен быть недалеко, может даже в этой пещере. Надо найти урода, до того, как сюда придут хранители знаний.
Священник позеленел, как и предполагал, все лицо было в струпьях и наростах. Красавец! А моё тело — это урод, с чужими мозгами. До меня только начало доходить, что я не в Италии, и, вообще, не на земле, мы брели по пещере, распутывая узлы свисающих кишок, с которых постоянно стекала зелёная слизь. Стоял запах гниющего мяса, я переступал по инерции, следуя за священником. Наконец мы добрели до выхода из брюха «сдохшего кита». Так, вот, забудьте, что я вам сказал ранее — в пещере, это была ещё не вонь, вонь начиналась за пределами пещеры, и шла она из гигантских ям, похожих на алмазные копи.
— Это жилище народа Тхе, их жизненное дерево. Осторожно, из ямы запускают воздушный шар с наблюдателями, лучше не встречаться с ними. Справа, в красном колючем кустарнике, похожем на переплетение кораллов, раздался хриплый кашель, сопровождающийся безудержным чиханьем. Из маленькой ямы, вылезло существо, отдалённо напоминающее меня в прошлом. Существо было в изодранной одежде каптенармуса, всё лицо было в гематомах и ссадинах; меня поразили уши этого найденного нами Венедикта. Они у него были крупными, как у слона. Отец Георгий бросился навстречу Тхе, в человеческом обличье.
— Надо провести обряд, срочно надо поменять ваши тела.
Он поставил меня перед кустарником, заставив взять руки этого Тхе, и начал читать псалмы. Это был один из приёмов гипноза. Я заснул. Проснулся от того, что кто-то меня колошматит, и дёргает за уши. Как болит голова.
— Оставьте вы в покои мои уши!
Я открыл глаза, рядом было много Тхе, и все они насели на незнакомцев с зелёными лицами, на которых налипла пещерная слизь. Я понял, обряд удался, моё тело вернулось ко мне, это была не лучшая новость в моей жизни. А ещё я понял, зачем эти рога-колючки за ушами. Местные жители, эти Тхе, все спорные вопросы решали в племенных дуэлях, стараясь, как можно больней надрать друг друга за уши. Радость, и все внутренние эмоции, сводились опять к ушам. Я увидел, как мой спутник по несчастью, защищается от, насевших на него, многочисленных родственников. Он закрыл свои глаза ушами, а вся голова, начиная с заушных рогоподобных образований, превратилась в колючий шар. Родственники с воем отскакивали от него, не успев выразить своё почтение, подёргав за уши соплеменника. К святому отцу привязали воздушный шар и отправили в свободный полёт над этой огромной ямой, как воздушного змея — на верёвочке. Два стража постоянно проверяли арестованных, приводя их в чувство, дёргая за конец верёвочки. Всего в небе я насчитал одиннадцать воздушных шариков. Меня, как урода, посягнувшего на спокойствие народа Тхе, засунули в корзину, сплетённую из толстых прутьев, и, почему-то вкопанную в землю. Я понял, что мою участь ещё не решили: одни были за то, чтобы навсегда лишить меня чести и права на самооборону, обрезав уши, другие — за то, чтобы скормить меня светящимся червям, и только некоторые просили отпустить меня в сельву на суд богам Тхе. Урод ничего не сделал плохого для племени, поэтому мы требуем справедливости. Я понял, что мою участь доверили решить правителю страны. Участь моя была не завидной. Священник болтается в небесах, я не знаю продолжительность действия его мази, а то, скоро может появиться два урода. А это будет эпидемия! И, виной превращения Тхе в человека назовут меня. Моего зелёного товарища по несчастьям утащили в один из домов, (они называли их гнёздами) прилепленных к стенкам этого огромного цирка. Ночью, оба стражника сбежали, проверив завязки от воздушных шаров. Мою корзину накрыли крышкой. Я не знал, но чувствовал, что будет дождь. Мой нюх уже приспособился к вони, но приближающийся дождь внёс свои коррективы в обилие запахов внутри этой ямы. Перед дождём вонь почти пропала, а с первыми каплями, исчезла совсем. Я находился на самом дне ямы, дождь был похож на тропический, такой же сильный, несущий обилие воды, которая, тут же превращалась в озеро. Меня начало затапливать, через крышку над корзиной я ничего не видел, вскоре я плавал внутри своей тюрьмы. Кто-то раскрыл корзину, калитка наверху ходила ходуном, грозя сорваться и пришибить меня. Но, слава богу, всё обошлось. Мокрый и грязный, я вылез наружу, вокруг танцевали взбесившиеся молнии. Одна из них перебила шест с завязками от воздушных шаров пленников. Часть воздушных шаров улетело в небо. Я, не обращая внимания на опасность молний, старался опустить шары на землю, по одному. Всех спасённых, можно было отнести к народу Тхе, из других цирков, из других гнёзд, но священника среди них не было. Я понял, что застрял здесь надолго, если не навсегда. Священник улетел, наверное, вместе со своим воздушным шаром. Мы постарались выбраться из этой ямы, как можно быстрей, под прикрытием грома и молний, лавируя между потоками дождя.
  
Глава 22
 
Нам удалось отойти далеко от дерева Тхе, дождь закончился так же неожиданно, как начался. Кто-то из попутчиков предположил, что мы оторвались от агрессивного народа, и сразу все почувствовали накатившуюся усталость. Мы попадали там, где стояли. Светало. В этом мире, даже утро не такое, как на Земле. Сначала появилось маленькое солнце, окрасив всё в розовый цвет, через час оно снова пропало, и планета погрузилась во мглу, минут через десять начало появляться основное светило, и планета меняла цвет: от зелёного, жёлтого, до белого. Растения приспособились к такому световому балансу, в особо жаркие периоды они вырабатывали какой-то газ, защищающий их от выгорания, при злом белом солнце. Нам же — живым существам приходилось прятаться от губительных лучей светила. Теперь мне стало понятно, почему у народа Тхе так странно устроены жилища — они прячутся в глубоких ямах, забивая их дно свежей растительностью, которая отдаёт свой газ, для защиты от беспощадного солнца. С газом приходит и вонь, с которой надо мириться. Мои спутники говорили, что мы вышли за границы страны народа Тхе. Я откровенно проголодался, мои попутчики предложили мне губку чёрного мха. Бог ты мой! Как они это едят? Я с трудом проглотил предложенную мне пищу, заглушив на время свой голод. Но, честное слово, я это больше не буду есть, уж лучше умереть с голода, чем есть черный мох, по вкусу напоминающий сухую русскую горчицу. Наша команда, по мере продвижения начала таять. Тхе шли к своим домам, спешили обрадовать свои семьи. Я задумался:
— А, что мне делать дальше, ведь я не в своей стране, не в своей галактике, даже не в своём мире?
— Тебе, урод, лучше передвигаться по ночам в направлении утренней звезды, до восхода малого солнца. Там древний мир, надеюсь там ты сможешь получить ответы на все свои вопросы. Там живут существа, не похожие на народ Тхе. Они очень страшные, но не злобные, правда странные — дружат с тенями и поклоняются не истинным богам планеты, а душам, своих умерших соотечественников.
Я остался один. Все покинули меня. Я не знал, что пригодно для пищи, какую воду или сок какого дерева можно пить, ещё я опасался хищников, я сделал себе копьё из палки и камня, привязав острый обсидиан лианами к древку. Копьём я пользовался больше, как тростью, при передвижении. Блин! Всё небо было в звездах, но какая из них утренняя? Я наугад, выбрал самую яркую звезду и спотыкаясь о камни и траву шел в её сторону. Ночью мне удалось насадить на копье местного грызуна, в одном из многочисленных карманов своей изодранной армейской одежды, я нашёл две случайно завалившиеся в карман спички. Сколько радости было! Только трава и деревья гореть не хотели, тлели, не создавая огонь. Пришлось помучиться, среди ночи найти то, что горит и не создаёт противную вонь. Я ухитрился зажарить свою добычу, и на страх и риск попробовал полусырое мясо. Я боялся отравиться, но ещё больше меня страшило — умереть с голода. Я проглотил этого местного сурка за один присест. Мне ужасно захотелось пить. Я наплевал на все страхи и напился из первого попавшегося на пути ручья. Вода отдавала содой, или серой, но мне было всё равно. Я утолил жажду после сытного ужина. Вокруг небольшого костра я заметил светящиеся глаза хищников. Мои попутчики меня предупреждали: