Ехиднаэдрон - решето джамблей (СИ)

— Мистер Зайз, я смотрел видеозапись. Началось с вашего оригами стрекозы.
— Да, но начаться могло с чего угодно. В этом смысл мозгового штурма.
Последовал очередной барабанный бой по столу. Генерал явно нервничал.
— Как-то очень гладко у вас получается, мистер Зайз. Там нет смысла, тут есть такой-то здравый смысл, а где-то этакий смысл чего-то еще. Вы говорите: в текущую эпоху нет смысла работать ради создания семьи. Мол, это лишнее. А почему это вдруг лишнее?
— По ряду причин. Во-первых, досье у вас на столе. Вряд ли моя персона интересовала спецслужбы до того, как мисс Хоген случайно нашла мой блог с галереей эскизов. Это значит: никто не следил за мной специально. Тем не менее, вы нажатием кнопки сразу извлекли из сети мою физическую и финансовую биографию, даже то, с кем еще спит женщина, с которой я эпизодически сплю, и как именно она это делает.
— Это наша работа, — сказал генерал.
— Работа ВВС Германии? — сострил Юлиан.
— Мистер Зайз, вы ведь эрудированный человек, и слышали про инфо-прикрытие. Если спецслужбе целесообразно действовать под эмблемой ВВС, то делается именно так.
Консультант по ЯД согласно покивал головой.
— Конечно! И если спецслужбе целесообразно следить за всеми шагами всех людей, то делается именно так. Если какого-то человека надо подцепить на крючок, то это очень просто, если у него дом, семья, дети и банковские кредиты, взятые на эту канитель. И подцепленный человек побежит делать то, что целесообразно для вас, иначе движение кнопки, и он лишится всего, ради чего трудился, как ломовая лошадь. Сложнее, если у человека ничего подобного нет. Приходится тащить силой, плюнув на habeas corpus и прочие декоративные узоры, в шутку называемые «правами человека».
— Мистер Зайз, вы увлеклись изложением гуманизма, а люди трудились, строили дома, заводили семьи и детей задолго до гуманизма. Жизнь была тяжелая. Если бы те люди рассуждали по-вашему, то вас бы сейчас вообще не было. Как вам такое?
— Лучше всего тому, кого не было, — ответил Юлиан.
— Чушь! — авторитетно заявил генерал.
— Библия, четвертая глава Екклесиаста, — невозмутимо сообщил консультант по ЯД.
Генерал досадливо скривился.
— Примите мои извинения, мистер Зайз, если я оскорбил ваши религиозные чувства.
— Никаких проблем, мистер Тауберг. Но я не понимаю: к чему весь этот разговор?
— Ладно, — произнес генерал, — просто скажите: что джамблям надо от человечества?
— Вообще-то, — сказал Юлиан, — джамбли тут ни при чем. Мы имеем дело с их кибером, отправленным в полет полста тысяч лет назад.
— Что ж, я слышал эту версию от мистера Стефенсона. Ладно, а что их киберу надо?
— Вообще-то, я не знаю.
— Допустим, вы не знаете. Но что вы думаете о целях этого чужого кибера?
— По ряду причин, я думаю, что его цель исследовать нас, примерно как мы исследуем экзотическую фауну. Птички, рыбки, всякое в этом роде. Кибер понаблюдает за нами, построит теорию, что мы такое, и проведет эксперимент. Если получится совпадение с теорией, то кибер полетит дальше. Если нет, то он построит новую теорию.
— И что, опять эксперимент? — спросил генерал.
— Да. По здравому смыслу так.
— Черт бы побрал этих джамблей вместе с их кибером и здравым смыслом!
— Это не ко мне, — заметил консультант по ЯД.
— Разумеется, не к вам… Благодарю, что уделили мне время, мистер Зайз.
— Никаких проблем, мистер Тауберг, — повторил Юлиан, поднялся из-за стола, коротко поклонился в формальной японской манере и покинул курительную комнату
  
Глава 10. Пальмовые воры и планета невезения
 
Юлиан думал погулять туда-сюда по открытой части палубы — как он собирался, пока вахтенный старшина не перехватил его для общения с Таубергом. Конечно, катамаран «Гулливер» — не круизный лайнер с большой открытой прогулочной палубой, но поле размером с волейбольную площадку под открытым небом — тоже неплохо. Юлиан без спешки прошелся вдоль внешнего ограждения, глядя, как на волнах играют солнечные зайчики, и собирался развернуться, когда сверху прозвучал вопрос:
— Юлиан, скажи, ты не ханжа?
— Нет, — ответил он, повернув голову на звук (более конкретно: на голос Аслауг Хоген, донесшийся с радио-мачтовой платформы, самой верхней плоскости на корабле).
— Отлично! Иди сюда. У меня есть адский коктейль, может, тебе понравится.
* * *
Мотив предварительного вопроса о ханжестве стал ясен, как только консультант по ЯД взобрался по трапу на радио-мачтовую платформу. Голландка из Центра Космических Технологий была одета лишь в трусики, причем леопардовой расцветки. Она сидела на широком толстом листе мягкого пенопласта, где могла поместиться еще одна персона.
— Падай, Юлиан, если я не смущаю.
— Все ОК, тебе идет такой стиль, — сообщил он, усаживаясь на пенопласт, — а что насчет адского коктейля?
— Ананас пополам с перцем халапеньо и со льдом, — она хлопнула ладонью по литровой кастрюле, на крышке которой лежала суповая поварешка, — у тебя нет предубеждений в смысле пить что-либо из общей поварешки с компаньоном?
— В прошлом году, 17 марта на Халкидиках я пил греческую брагу из общего бочонка с полудюжиной ирландцев за святого Патрика, — с этими словами Юлиан черпнул желто-зеленого зелья поварешкой из кастрюли и сделал пробный глоток. Он был готов к тем ощущениям в ротовой полости, которые за этим последовали, так что даже не скорчил гримасу изумленного ужаса.
— И как оно тебе? — с любопытством осведомилась голландка.
— Годное пойло, советую попробовать, только аккуратно.
— О! Как ты догадался, что я еще не пробовала?
— Так, немножко знаний по практической психологии, — небрежно ответил Юлиан.
Аслауг улыбнулась, забрала у него поварешку и осторожно отхлебнула.
— О!.. Черт!.. Резкая штука, но вроде, вкусно.
— Я же говорю: годное пойло.
— Ты прав… Кстати, извини, что я проверила сначала на тебе.
— Все ОК, — ответил он, — это инстинктивная стратегия: в до-палеолитие мужчины были намного менее ценными особями, чем женские, для размножения и сохранения вида.
— Инстинкт играет человеком, а человек играет словами, — откликнулась она, — иногда я думаю, что некоторые слишком увлекаются поисками объяснений в инстинктах.
Юлиан взял поварешку, сделал глоток зелья, и возразил:
— Большинство слишком увлекаются обратным: поисками объяснений без инстинктов. Изобретают какие-то человеческие идеалы, высокие устремления и прочую чепуху.
— Ты, значит, вообще не веришь в идеалы и высокие устремления?
— Я не верю ни в какие вещи, проявления которых отсутствуют на практике.
— Так по-твоему, такие вещи отсутствуют на практике?
— По крайней мере, я не видел таких вещей, — ответил он.
— Возможно, ты не видел потому, что не хотел видеть, — предположила Аслауг, приняла эстафетную поварешку и глотнула немного оттуда.
— Да, возможно, поскольку я субъективен, как и ты.
Голландка сделала еще глоток, передала ему поварешку и констатировала:
— Бесплодная тема… Эх!.. Прилетела бы крылатая корова, которая доится текилой.
— А! Томас уже раззвонил про мою алкогольно-сверхцивилизационную фантазию.
— Конечно! И про корову, и про гугол в десятой степени. У него отличная память. А ты действительно думаешь, что джамбли достигли такого энергетического уровня?
— Вообще-то нет. От этого предостерегал еще Станислав Лем, говоря, что троглодиты представляли себе богов — троглодитами, зажигающими костры размером как моря.
— Вот и я о том, — сказала Аслауг, — и такая энергетика не влезет в нашу Вселенную.
— Да, — Юлиан кивнул, — и поэтому я думаю, что джамбли освоили энергетически более экономичную работу с материей. Энергозатраты джамблей не так грандиозны, однако практически их возможности превосходят наши на коэфицент гугол в десятой.