Макс Сагал. Контакт (СИ)

Ночью случилось землетрясение. Дома, как сонные коты, только слегка вздрогнули, и дальше засопели. Во время толчков со стороны озера доносились пугающие барабанные вопли ломающегося льда.
— Трясет глубоко под землей, — объяснил Мандарханов. — Раз в месяц так бывает, иногда и чаще. Пугаешься поначалу, а потом привыкаешь. Уснуть помогает.
* * *
В восемь утра приехал снегоход. За рулем, точно неотъемлемая часть машины, как двигатель или лыжи, восседал Мотор. В качестве пассажира сзади ехал Брадинкин. Выглядел военврач неважно: щеки посинели, кожа на губах облезла, уставшие глаза навыкат.
По лицу Мотора сразу стало ясно — ночью обошлось без гостей.
Брадинкина завели в дом, уложили на раскладушку рядом с печкой. Отогревшись, военврач дрожащими руками, постанывая, попытался стянуть ботинок, но самостоятельно не смог. Пришлось срезать скальпелем, чтобы извлечь распухшую стопу.
— Ночью холодно было, — с чувством вины сказал Мотор. — Капитан разрешил развести костер только в четвертом часу.
— Почему раньше не привез? Чуть человека не угробили, — возмутилась Танька.
— Ты же знаешь, не я решаю. Да и не хотел он уезжать.
— Я приказ капитана не нарушил, — сказал Брадинкин, словно отчитываясь перед вышестоящим начальством.
— Пусть проспится.
— Я согрелся уже. Нога — так, отек. Пройдет, перелома-то нет. Игорь, отвези на перевал. Я поднимусь.
Сагал впервые узнал, как на самом деле зовут Мотора.
— Куда вам на перевал, Арсений Иванович? — Танька ладонью опустила его голову в подушку. — Чем вы там поможете? Лежите, отдыхайте.
— За дезертирство, Танечка, — статья. Я двадцать лет служу.
— Капитан разрешил тебе сутки отдохнуть, — сказал Мотор.
— Правда? Он так и сказал? — Брадинкин расцвел и тут же на его лице выступила гримаса боли. — Я только немного полежу здесь. Только чуть-чуть. Не дезертир, не дезерт…
Брадинкин обмяк и моментально заснул.
Мотор подмигнул Сагалу — на выход. Отошли к берегу, чтобы никто не слышал разговора. Мотор несколько минут оглядывался, жался, собирался с силами.
Сагал заметил, что вдоль береговой линии прорезалась зигзагообразная трещина. Длина ее не поддавалась оценке — в обе стороны трещина тянулась до горизонта, отсекая от озера гигантскую прибрежную льдину шириной около полста метров. Повсюду громоздились ледяные завалы, отливающие ярко-голубым светом.
— У тебя это, спутниковый телефон есть?
— Мне звонить некому. У Паши вся связь.
— У Паши с собой только рация коротковолновая. Спутниковую капитан приказал наверху оставить.
— Чтобы никто из нас не помыслил нарушить его приказ.
— Черт знает что.
Поправив на плече автомат, Мотор покосился на сопку. Долго и задумчиво смотрел.
— Положат нас здесь, как пить дать, чувствую.
— А что думает капитан?
Мотор напряг нижнюю челюсть, клацнул зубами. Потом, опомнившись, забегал глазами. Не знал, можно ли Сагалу доверять.
— Капитан уверен, что они вернутся. Мне приказано поднять вас наверх.
— Тебе приказ не нравится.
— Я приказы не обсуждаю.
— Но ведь хотел обсудить. С полковником Громовым по спутниковому. А разве у военных разрешено — через голову командира прыгать?
Мотор вдруг уменьшился, словно кончилось действие заклинания, превратившего крысу в кучера. Спину прогнул груз вины.
— Я не уверен, что Громов в курсе того, что здесь происходит. Татар… он, то есть капитан Погребной, много что говорит, но я ему не доверяю.
— Думаешь, он соврал про военное положение?
Мотор в ужасе огляделся — нет ли кого рядом. Проверил рацию — вдруг включена. Для верности повернул выключатель. Сломал.
— Да чтоб тебя! — он снял с плеча автомат, вдруг ставший тяжелее чугунной болванки, и опустил прикладом в снег. Набрав воздуха в грудь, выдохнул накопившуюся усталость.
— Артист рассказывал, в Чечне они как-то разведгруппой засели у села. Приказ был: разведать, есть ли там боевики, оценить численность и отойти. Татар нарушил приказ, решил захватить главаря — тот много наших положил. Они кинули дымовуху в дом. Татар самолично прошил очередью по пояс. Главарю внутри бедро пробили. В доме еще жена его была и сын, те на пол легли, там их по головам и взяло. Капитан потом сказал, что на группу напали, и они действовали по ситуации. Артист и остальные подтвердили. Своих не сдают, да и женщину ту с ребенком не вернешь. Так и молчали все.
— Но тебе рассказали.
— Артист за водкой и не такое расскажет.
— Представь, что бы он рассказал за хорошим виски.
— Да пойми ты. Капитан своего добивается любой ценой. Вы, гражданские, что бы он там ни говорил, за его заскоки подыхать не должны.
— Тогда почему ты здесь? Лейтенант ждет в лагере спасательный катер. У них и связь с Громовым есть.
Мотор нервно усмехнулся.
— Я вторую ночь не сплю. Только адреналин кормит. А вдруг глюк? Показалось, надумал себе. Ладно если привлечет по статье, так скорее пулю в лоб всадит. Я один стариков своих содержу, пропадут без меня.
— Тогда у тебя только один выход, — Сагал указал взглядом на вершину.
Мотор дернул головой, смахнув с лица уныние. Закинул автомат на плечо, выпрямился струной.
— Пойду бензина в сарае солью. Скажи голубкам, пусть собираются. И да, о том, что я сказал, — забудь.
* * *
Туман рассеялся, подставив январскому солнцу такие разные вершины байкальского хребта: заостренные и пологие, заснеженные и голые — сочетание мощи и спокойствия, силы и красоты.
С вершины перевала открывался вид на долину реки Лена. Блеклая полоса льда подобно змее виляла между болотами, ныряла в лес, там делилась на две части, потом на четыре, восемь, шестнадцать. А потом частички снова собирались друг в друга и стремглав неслись за горизонт. Река не стояла на месте, движение — ее жизнь. Так почему стоит Сагал? Ответы прикрыты ширмой его мировоззрения. Он боится заглянуть внутрь, потому что потом может и не вернуться обратно.
Мотор накрыл снегоходы брезентовыми чехлами.
— Пошли, опаздываем уже.
— А почему капитан торопится? — поинтересовалась Танька. — Никто ж ночью не прилетел. И с чего он решил, что они туда вернутся?
— Капитан хочет, чтобы вы были в безопасности.
— Безопасней нам будет подальше от него.
Мотор сделал вид, что не услышал. Поторопил остальных жестом.
— Макс, — обратился Паша. — Уже уходим.
— Я не иду.
— Ты не понял, — окликнул его Мотор. — Все идут сейчас. Это приказ капитана.
Сагал молча пошел вниз с перевала в сторону реки. Мотор рванул за ним, на бегу вскидывая автомат.
— Стоять!
Щелчок затвора. Сагал обернулся, в него уставилось черное дуло.
— Военное положение, забыл? Так что пойдешь впереди, чтобы я видел.
Сагал не двигался.
— Вперед, я сказал!
— Скажешь ему, что я сбежал. Прыгнул в овраг, и ты меня не нашел. За последствия отвечаю только я.
— Ага, хрен тебе. Я за тебя отвечаю перед командиром. И ты поднимешься!
— Только когда проверю свою теорию.
— Сейчас!
— Ты теряешь время. А капитан, между прочим, ждать не любит.
Повисла напряженная пауза. Мотор был полон решимости и отступать не собирался. Впрочем, как и Сагал.
— Пожалуйста, успокоитесь! — вмешалась Танька. — Как дети. Вы еще друг друга постреляйте. Макс, у него же приказ. Так нельзя поступать.
— Этот приказ неправильный и он это знает, не так ли?
— Козел! — Мотор вздохнул. — Скажи капитану про свою теорию. Если он даст добро, то иди куда хочешь, — он протянул свободной рукой рацию.
— Не даст.
— Тогда я не могу тебя отпустить.
— Я уйду сам.
Сагал сделал два шага назад. Мотор напрягся, готовясь спустить курок.
— Игорь, пожалуйста, не надо, — Танька положила руку Мотору на напряженное плечо. Военный прогнулся под ней, словно она тонну весила.
— Если я не пристрелю, капитан сам его пристрелит как дезертира. Или медведь нападет, или тот уфолог-псих и его дети заколют его в лесу.