Макс Сагал. Контакт (СИ)

После очередного ранения медведь уже не мог сопротивляться. Голова его отяжелела, глаза жалобно смотрели на мучителя снизу вверх.
Погребной поднял в небо руку с окровавленным клинком и прокричал:
— Я знаю, вы смотрите! Это показательная казнь. Кому говорят! Смотрите! Струсили, инопланетные твари? Вы же хотели узнать нас, так смотрите. Вот мы какие! Не потерпим рабства, не потерпим хозяина. Мы свободны!
Капитан прицелился, готовясь нанести последний смертельный удар.
— Так будет с любым, кто пойдет против русского человека!
Прогремело несколько выстрелов. Все пули легли четко в цель, прекратив мучения животного.
Мандарханов выронил ружье, словно оно весило целую тонну, упал на колени и заплакал.
Погребной судорожно всадил нож в тушу медведя, в надежде, что именно его удар станет последним. Однако зверь к тому времени уже испустил дух.
Вынимая пистолет из кобуры, капитан направился к лесничему.
— Ты нарушил прямой приказ.
— Капитан, — обратился Мотор хриплым голосом. Левая рука у него болталась как канат; на бедре кровоточили глубокие царапины от когтей. — Не надо.
Мандарханов поднялся на ноги перед капитаном, выпрямив спину на манер военного. Во взгляде лесничего не было страха. Только опустошенность.
— Нарушивший приказ в условиях военного времени объявляется дезертиром. Отягчающие обстоятельства: срыв справедливой казни противника, саботаж, нападение на сослуживца.
Капитан передернул затвор. Макс помог Мотору подняться на одну ногу.
— Капитан, мы же не убийцы.
— Военно-полевым судом ты проговариваешься к смерти за предательство.
Выстрел.
Макс на мгновение закрыл глаза от яркой вспышки. Когда открыл, увидел Мандарханова живым и невредимым.
Неужели капитан промазал?
До него дошло, что рядом что-то изменилось. Он медленно опустил взгляд. Мотор с пулей в голове заливал снег собственной кровью.
— Цел? — спросил капитан Артиста, державшегося за затылок.
— Мотор меня вырубил, сучара. Сзади, как крыса.
— Похоронить обоих.
— Че встали? — заорал Артист Максу и Мандарханову. — Ройте могилы.
Погребной накинул куртку. Вытащил рацию.
— Товарищ военврач!
Брадинкин отозвался.
— Через пять минут зайди ко мне, возьми скальпель и антисептики.
  
ГЛАВА 13
 
Укутавшись в спальный мешок, Артём никак не мог согреться. Нагретые на костре камни не помогали. Его мучил жар, все тело ломило. Еще утром он заметил, что кожа вокруг раны приобрела пугающий темный оттенок. Запах стоял ужасный. Но больше всего страшило то, что боль, мучавшая прежде, стала отступать, забирая с собой и чувствительность в ладони.
Он боялся вслух произнести это слово, боялся даже подумать о нем — только бы не накаркать.
Гангрена.
Комаров уверял, что ничего страшного с раной нет. Он соврал.
— Закончишь фильм, можешь идти на все четыре стороны. А пока будешь делать то, что я говорю. Я лучше знаю, что нужно делать.
Артём решил бежать. Сегодня. Медлить больше нельзя.
Но куда?
До цивилизации слишком далеко, да и не следопыт он, как Стас. Без навигатора заплутает и замерзнет насмерть. Значит выход только один — идти к военным. У них наверняка есть вертолеты или еще какие-нибудь летающие штуковины, на которых Артёма вывезут в ближайшую больницу.
Тюрьмы он не боялся. Сейчас главное — сохранить руку и жизнь. В Москве есть люди, которые за хорошие комиссионные вытащат его хоть из Гестапо.
Следы Сагала и Паши еще не замело, а значит, он смог бы по ним перейти Солнцепадь. Решено. Он пойдет к перевалу сегодня ночью. Путь будет трудным, но другого выхода нет. Если не рискнуть сейчас, утром не останется сил не только подняться в гору, а вообще выйти из палатки.
Была еще одна причина, по которой Артём больше не мог здесь оставаться. Скоро мир узнает правду о пришельцах и об их оружии. Зная психологию толпы, Артём понимал — начнется хаос. Он не мог позволить, чтобы жена и дочь остались одни перед лицом того, что случится. Чувствуя свою сопричастность к происходящему и в какой-то мере вину, он обязан был защитить их.
Если бы он мог позвонить… Лера упрямая до ужаса. Конечно, она не захочет даже говорить с ним.
Необходимо ее переубедить. Доказать, что он изменился.
Все эти годы Артём винил жену за то, что она не поддержала его. За то, что завидовала его успеху. За то, что ушла, забрав дочь.
Так ли это было на самом деле? Сейчас он уже не был уверен. Словно пелена спала с глаз.
Снова и снова он прокручивал в голове тот разговор.
— С тех пор, как ты связался с тем сектантом, ты на себя не похож.
— Не смей так говорить о нем. Осаму великий человек.
— Ты уже отдал ему все наши сбережения.
— То, что вложу сейчас, вернется ко мне во сто крат. Это закон энергии успеха. Осаму имеет к ней доступ и сразу видит тех, кто способен ею овладеть. Я — способен.
— Артём, ты же взрослый человек. Тебе не нужна помощь всяких шарлатанов. Голова на плечах, семья, друзья. Мы все любим тебя.
— И какой от этого толк?! Я каждый день только и пишу заметки о ливневках и бордюрах. Ни в одно уважаемое СМИ меня не берут. Из кредитов не вылезаем. Ни денег, ни перспектив. Разве об этом я мечтал, когда поступал? Об этом?
— Да, сейчас нам тяжело. Некоторым намного хуже, чем нам. Мы справимся со всем. Вместе. Как и раньше.
— Как раньше — значит, ничего не будет! Как ты не поминаешь? Мне нужно вырваться из болота, чтобы идти дальше! Саморазвитие невозможно, когда стоишь на месте. Энергия успеха так не придет, к ней нужно стремиться самому. И Осаму мне в этом помогает. Я уже делаю успехи. Странно, что ты не заметила.
— Это ты про свои ролики на Ютубе? Я посмотрела и ужаснулась. В них же нет искренности. Одни искажения и подтасовки. А еще эта маска, которую ты надел на себя: лощенный, наглый. Это же не ты.
— Это новый я. С помощью Осаму я поднялся на вторую ступень саморазвития. И уже иду к третьей. Этот путь приведет меня к признанию, о котором я мечтал.
— С помощью вранья? Сколько я тебя знаю, ты готов был биться насмерть за правду. Говорил — правда не продается.
— Правда! Правда-а-а… Как я ненавижу это слово. Осаму говорит, нет никакой правды, есть только угол зрения. У каждого он свой. Людям нужно показывать только то, что они привыкли видеть, и тогда будет успех. Тебе тоже нужно познакомиться с Осаму, тогда, может, мозги на место встанут.
— Артём, послушай себя. Ты бросил спорт, за неделю ни разу не взял дочь на руки! Шарахаешься от друзей, перестал звонить родителям. Прошу, услышь меня, этот человек тобой манипулирует. Я читала про эти школы саморазвития, люди после них попадают в психушку, или того хуже — кончают с собой. Ты так же хочешь закончить? У тебя же семья! Прошу, просто доверься мне, я знаю хорошего доктора.
Артём усмехнулся.
— Осаму был прав. Ты завидуешь. Тебя корежит потому, что я добьюсь того, что никогда не светит тебе.
— Что за глупости ты говоришь!
— А разве не так?! Осаму открыл мне глаза на людей, подобных тебе. У тебя вот здесь, под кожей, сидит страх, что я могу добиться успеха! Сама ты пустое место и через ненависть ко мне мстишь себе.
— Пустое место? Пустое место?! Я отказалась от карьеры ради дочери и семьи! Как ты смеешь упрекать меня в этом!
Она расплакалась.
— Я предлагал тебе аборт, так что нечего на меня пенять. Ты — якорь, который тянет меня вниз, а теперь я буду плыть только вверх. И если ты не со мной, то тянуть тебя я не собираюсь.
— Надеюсь, ты и твой новый друг закончите в дурдоме.
— Куда ты собралась? Ну-ка вернись. Без меня ты никому не нужна.
— Нет, это ты никому не нужен.
Артём был так зол на нее, и злоба эта помогла ему идти к успеху. Она подпитывала его каждый раз, когда он включал камеру и нырял в очередную пропасть ради сюжета. Теперь это топливо закончилось.
Осаму вынудил его отказаться от прошлого, взамен дав жизнь, о которой Артём мечтал. Деньги, слава, женщины. Но ничто из этого не могло унять злобу.