Предел зла

— Елки-моталки, — пробормотал Плотицын. — И правда нога. И похоже, мертвецкая.
В ответ на это замечание Машка снова взвизгнула.
— Да погоди ты! — раздраженно прикрикнул Ванька, медленно поднимаясь и неуверенными движениями застегивая брюки.
Потом он отстранил цеплявшуюся за него Машку и медленно пошел туда, где виднелись среди веток голые ноги. Так же медленно он раздвинул ветки и, пораженный, застыл на месте — Что там, Ваня? Что там? — боязливо спросила Ревунова.
— Янка… Янка, — через паузу повторил Плотицын. — И девчонка ее.
— Какая Янка?
— Наша Янка, Ковалева…
— Да ты что! Ян-ка! — взвизгнула Машка.
— Она, и ребенок ее тут…
Машка осторожно раздвинула руками кусты. И тут же пронзительно завизжала. Зрелище, представшее ее глазам, было слишком шокирующим и ужасным.
Открытые глаза односельчанки Яны Ковалевой, окровавленное тело, разорванная одежда. Но это — лишь половина ужаса. То, что поразило Машку до глубины души, было маленькое, щупленькое, беззащитное тельце девочки, дочки Яны Ковалевой. Ей было годика три, звали ее Лиана. Она тоже была мертва, и маленькая головка ее бессильно склонилась на плечо матери.
Иван прижимал к себе бившуюся в истерике Машку, раздумывая, что теперь делать.
— В село надо бежать, слышь, — тихо сказал он, когда подруга чуть успокоилась.
— Угу, угу, — сквозь рыдания выдавила из себя Машка.
— Пойдем. — Иван развернул ее за плечи и повел к велосипедам.
На Машку, однако, напал следующий приступ истерики, и Ваньке стоило трудов угомонить ее и усадить на велосипед. И даже прикрикнуть. Но через полчаса о страшной находке в лесу знали уже все Большие Дурасы.
Серебристая «Вольво» супругов Котовых стояла возле добротного особняка из красивого нового кирпича. Эта иномарка уже не вызывала восхищенных взглядов деревенской детворы, как это было еще каких-нибудь десять лет назад. У директора совхоза, бухгалтера и еще двух фермеров появились примерно такие же новые иностранные тачки Поэтому на появление сверкающей шведской красавицы обратили внимание только старухи, которым вечно есть дело до всего, что их не касается. В разговоре между собой они тихо ворчали насчет того, что к Бабаевым приехали родственники из города, что она — вся такая расфуфыренная, что ты, а он — такой усатый, видный, но, похоже, пьющий.
— Ну а что у вас здесь насчет алкоголя, тетя Надя? — развалившись на старом диване, вопрошал Евгений.
— Чего? — не поняла пожилая женщина со следами былой красоты.
— Выпить он хочет, — усмехнулась сидевшая рядом Лариса, и вслед за ней скривилась в усмешке и четырнадцатилетняя Настя, дочь супругов Котовых.
Семейство Котовых и их машина, собственно, и являлись объектом разговоров старожилов Больших Дурасов. Именно они приехали в гости к тете Наде — родной сестре Ларисиного отца.
— Сейчас, — лукаво подмигнула тетя Надя. — Я соображу. А ты не боишься?
— Чего бояться-то? — не понял Евгений.
— Ты же на машине.
— Ну да, на машине, — сдвинул брови Котов.
— Машину в нашей семье водит мама, — пояснила Настя, которая уже поняла, что имеет в виду тетя Надя. — К тому же мы приехали с ночевкой. Мне здесь нравится.
Лариса укоризненно посмотрела на дочь. Ее непосредственность, по ее мнению, была совсем некстати — отношения между отцом Ларисы Виктором Ивановичем и его родной сестрой оставляли желать лучшего, и визит этот состоялся по его инициативе. Он заслал сюда Ларису для того, чтобы обсудить один семейный вопрос. Сам же Виктор Иванович, помня какие-то старые обиды, не поехал. Ларисе вместе с семейством досталась привычная роль дипломатического челнока.
Она, правда, не очень-то и протестовала. Лариса в силу своих способностей к умиротворению спорящих сторон и умению разруливать сложные жизненные ситуации здесь была на своем месте. К тому же отдохнуть от города, хоть один день подышать свежим деревенским воздухом тоже было очень кстати. Евгений хотел пойти еще и по грибы, но Лариса очень сомневалась в том, что он сумеет преодолеть свою природную лень. Скорее всего его благие намерения в конце концов утопятся на дне стакана. В данном случае — за отсутствием особо любимого бизнесменом Котовым можжевелового напитка «Гордоне» — на дне стакана с деревенским самогоном. На что он усиленно и намекал тете Наде.
— А что, оставайтесь, конечно, — просто сказала тетя Надя, умиленно посмотрев на внучатую племянницу. — Вон какая Настя красавица вымахалато! А все скрывали ее от меня в городе. Скрывали, да? — спросила она с улыбкой Настю.
Та ничего не ответила, только улыбнулась в ответ и несколько стыдливо опустила голову.
— А то у нас в деревне женихов-то ой-ой-ой сколько! — покачала головой тетя Надя. — Вмиг голову окрутят.
— Да рановато еще ей, — бросил Котов, — о женихах-то думать. Давай, тетя Надя, наливай! А мы вот тебе гостинцев привезли городских.
Он открыл дорожную сумку и начал выкладывать оттуда продукты, купленные в супермаркете.
— Э, не надо, не надо! — сделала решительный жест тетя Надя. — Уберите. У нас своя еда есть, получше городской. Потому что все свое. У меня и помидорчики, и огурчики, и грибки.
— Бросьте, тетя Надя, берите, как же это так! — возмутилась в свою очередь Лариса. — Мы для вас специально покупали!
— Нет, я сейчас вон сметанки вам поставлю, помидорку с маслицем порежу, — замахала руками хозяйка. — Грибков вон посолила вчерась…
— Этим нас не удивить, — ответил Котов. — Лариса у нас директор ресторана, она, кстати, привезла с собой парочку фирменных салатиков.
— Не знаю, уж какие там фирменные, а у меня все свое, все самое лучшее, — махнула рукой тетя Надя.
— Конечно, конечно, мы все попробуем, — постаралась смягчить бестактность мужа Лариса.
— Тогда я накрываю на стол, — решительно сказала тетя Надя.
— Ты, главное, доставай выпить, — с параноидальной настойчивостью повторил Котов.
— Сейчас соображу, — Надежда Ивановна явила на лице большую озабоченность. — Это надо к Катьке Корневой идти, через две избы. У нее всегда есть.
— Тебе лишь бы выпить, Котов! — процедила сквозь зубы Лариса.
— За встречу с родственниками — святое дело, — парировал Евгений.
— Сейчас схожу, — тетя Надя стремительно направилась к выходу. — Сейчас все будет.
— Деньги возьмите, тетя Надя, — вслед ей сказала Лариса, но та уже исчезла в сенях.
Лариса повернулась к Евгению и сухо сказала:
— Ты неисправимый человек!
— Да, как говорит твой ресторанный философ, администратор Степаныч, люди не меняются! — притворно вздохнул Котов. — Кстати, как он там? Что-то давно про него не слышно.
— Он был в отпуске, собирался куда-то ехать.
— В Израиль? — с ехидцей спросил Котов.
— Да нет, — улыбнулась Лариса. — На даче, говорит, все время проторчал…
Она вспомнила про то, как ее верный заместитель Степаныч уже целых два года талдычил ей о том, что он запарился жить в «этой стране» и что при первом же удобном случае он свалит в «Израиловку». Что его бывшая жена-еврейка готова ему сделать вызов.
Правда, вызов все не приходил и не приходил, а вспоминал Степаныч о земле обетованной лишь в те моменты, когда хотел поднять вопрос о том, что он очень мало получает в Ларисином ресторане. Пока Степаныч был в отпуске, Ларисе самой приходилось нести всю полноту административной ответственности в «Чайке». Но теперь в отпуске находилась она сама и нисколько не волновалась за ресторан — как администратор Дмитрий Степанович был незаменим, поэтому она с легкостью могла доверить ему ведение дел.
— Ну что, остаемся здесь до завтра? — невинно спросил Котов.
— Кто бы еще тебя тут оставил!
— А что, тетя Надя сама сказала — оставайтесь!
— Лишь бы выпить!
— Мама, давай останемся, мы ведь не успеем даже в лес сходить, — жалобно попросила Настя, прерывая перебранку родителей.
— Посмотрим, — уклончиво сказала Лариса. — Все-таки неудобно, заставил тетку бежать за самогоном, стыд какой! А у меня к ней дело от отца.