Птица со сломанным крылом (СИ, Слэш)

 Юрген сначала побелел, потом покраснел, но так ничего и не сказал. Риза умел его бесить. Но вестись на это не было смысла – это Юрген прекрасно знал.
 - Как ты хочешь, чтобы я доказал? – процедил он после долгой паузы.
 - Камера, Юрген, - Риза переместился на подлокотник его кресла и вплёл пальцы в густые волосы альфы, а затем провёл ноготками по чувствительным точкам, так что тому захотелось мурлыкать.
 - Какие ещё камеры? – поинтересовался Юрген, жмурясь и откидывая голову назад.
 - Камеры у тебя над кроватью. Или под. На месте решим.
 Юрген резко распахнул глаза.
 - Ты в своём уме?
 - А почему бы и нет? – мурлыкнул Риза и, наклонившись, цапнул зубами краешек уха альфы, вырывая из горла того протяжный стон. – Думаешь, я не видел в действии твой поджарый зад?
 Юрген задышал тяжело. Сопротивляться Ризе порой бывало тяжело.
 - Хочешь, посмотрим на него прямо сейчас? – поинтересовался Риза и, не дожидаясь ответа, скользнул вниз, рванул в стороны колени Юргена и устроился на корточках между ними. Провёл руками выше, вдоль бедер, к напрягающемуся с каждой секундой паху, а затем наклонился и подцепил зубами замочек молнии и дёрнул его вниз.
 Юрген выдохнул, услышав тихое "вжик".
 - Просто скажи: «Хорошо», - мурлыкнул Риза и потёрся о пах Юргена щекой, а затем отстранился и серьёзно посмотрел ему в глаза.
 - Хорошо, - выдохнул Юрген и, поймав его за затылок, резко заставил уткнуться лицом себе между ног.
 Теперь они с Лириэлем стояли под куполом звёздного храма. Лириэль, побывав в руках профессионалов, стал, наконец, пригодным для демонстрации семье – но вот мысль о том, что с этим существом предстоит спать – мало того, ещё и жить до конца дней – по-прежнему не вызывала у Юргена ни капли энтузиазма.
 Лириэль же, оказавшись в храме, впал в некую романтическую задумчивость. Да, многое происходило не так, как бы он хотел. И тем не менее он вступал в брак! Он, ухоженный и торжественный, стоял сейчас в самом центре, и он был центром внимания всех – Розенкрейцеров, их партнёров и конкурентов, друзей и врагов. И даже камеры, порхающие у проходов к дверям, были устремлены на него.
 - Ты, Лириэль Лоэнграм, готов ли стать законным супругом Юргену Розенкрейцеру, быть его путеводной звездой и охранным маяком, быть его надеждой и солнечным светом в его парусах?
 Сердце Лириэля замерло. Он зажмурился, проверяя не спит ли, открыл глаза и сказал:
 - Да.
 А потом Юрген склонился к нему и нежно коснулся губами губ. Лириэлю показалось, что он вот-вот потеряет сознание, такими тёплыми и сладкими показались губы альфы. Тело само отзывалось на поцелуй, выгибалось и льнуло к Юргену, и только когда тот отстранился резко, и Лириэль увидел перед собой его равнодушное лицо, омега немного отрезвел.
 После церемонии они поздоровались с теми, кто прибыл лишь на вторую часть венчания, а затем Юрген оставил его, сказав, что Лириэлю предстоит учиться «развлекать гостей». «Развлекать гостей» в Сайликской семинарии учили, но это был далеко не самый любимый для Лириэля предмет, потому что на нём оценивали умение улыбаться, не чувствуя радости, и пожимать руку тем, от кого хочется отвернуться.
 И, тем не менее, он умел справиться с собой. Навесив на лицо вежливую улыбку, Лириэль двинулся вдоль зала, приближаясь то к одной группке, то к другой, спрашивая, удачно ли угощение и не требуется ли что-то гостям. Он успел перездороваться с доброй половиной зала, когда на подходе к очередному кружку его перехватил Риза. Перехватил в буквальном смысле – поймал за локоть и потащил прочь.
 - Что вам нужно? – пробормотал Лириэль вполголоса, когда они оказались в пустынном коридоре вдвоём.
 - Нужно с тобой поговорить!
 - О чём?
 Риза закусил губу.
 - Мне неприятно говорить, но Юрген хочет над тобой подшутить.
 - Что? – Лириэль стремительно покраснел до кончиков ушей.
 - Это неправильно, Лириэль. Мне стыдно за него. И я не хочу быть соучастником того, что он собирается делать.
 - Что он хочет сделать, Риза, говори быстрей!
 Риза перевёл дух, выдерживая драматическую паузу, затем склонился к уху Лириэля и выпалил театральным шепотом:
 - Он установил в вашей спальне камеру! Он хочет заснять вашу первую ночь и показать друзьям!
 Лириэль отшатнулся от него, и Риза тоже отодвинулся, внимательно разглядывая выражение его лица.
 - Ты не в своём уме! – выдохнул Лириэль.
 - Все так говорят! – обиделся Риза тут же. – И никто не верит мне!
 Лириэль замешкался. Слова Ризы звучали довольно искренне.
 - Я не буду тебя убеждать, - протянул Риза всё ещё обиженно. – В конце концов, верить или нет дело твоё. Но я бы советовал тебе прийти в спальню раньше его и проверить полку, на которой стоит бюст Розенкрейцера-основателя.
 - Ты откуда знаешь? – не сдержался Лириэль.
 - Я помогал ему её устанавливать! – признался Риза, и на сей раз слова его звучали абсолютно искренне.
 Лириэль сжал кулаки, а в следующую секунду в другом конце коридора послышались шаги.
 - Всё, надо идти! – бросил Риза торопливо. – Не говори ему, что я тебе рассказал! Не хочу, чтобы он отыгрался на мне!
 И, договорив до конца, Риза втолкнул Лириэля обратно в зал, а сам скрылся за углом.
 Остаток вечера был безнадёжно испорчен. Как ни старался, Лириэль больше не мог заставить себя заговорить ни с кем – просто стоял в сторонке, потупившись и повесив плечи, пока часы не пробили полночь, и к нему не подошёл Фердинанд Розенкрейцер, старший омега дома и отец Юргена.
 - Иди, - он кивнул Лириэлю на дверь. – Тебе понадобится время на подготовку, - а затем усмехнулся и добавил, нарушая всякий этикет: - Не завидую я тому, кому придётся прожить с моим сыном всю жизнь. Но ты держись.
 Лириэль благодарно улыбнулся ему, поклонился, как требовали того приличия и направился к дверям.
 Если бы не Фердинанд, вряд ли он решился бы зайти в спальню Юргена первым, но теперь получалось, что он уже стоял у дверей и светиться в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, было попросту глупо.
 Он глубоко вдохнул и открыл дверь. Шагнул внутрь и остановился, разглядывая место, в котором оказался. Спальня Юргена была точно такой, какой он её представлял – здесь не было ни завитушек, ни бархатных драпировок, которыми был отделан праздничный зал. Только широкая кровать, застеленная голубым покрывалом и… У Лириэля перехватило дух, когда он посмотрел на потолок и увидел огромное зеркало. Щёки его в который раз за вечер налились краской, когда он представил себе, что в этом зеркале скоро будет отражаться он сам, обнажённый и распалённый любовью, и тут же предупреждение Ризы всплыло в его памяти абсолютно отчётливо.